Им оказался молодой человек не старше двадцати пяти лет, с зализанными блондинистыми волосами. Глубоко посаженные серые глаза стрельнули в меня не особо дружелюбно. – Добрый день. – Он поскупился на ответную улыбку. – В ваших документах путаница, поэтому придется немного повозиться. – А «немного» это сколько? – Сколько потребуется. Предварительный бланк заполнен на имя Агаты Кобб, а вы другой человек. Эгги. Я и забыла про эту недоведьму и ее папашу. – Ой, – махнула рукой. – Да можете не составлять новый. Я долго здесь не пробуду. Считайте, я сюда переночевать заехала. Секретарь не поддался на мой игривый тон. – Даже если вас завтра исключат, все равно документы должны быть оформлены. Давайте приступим. Меня зовут Грег Данн, я секретарь академии. Если у вас будут вопросы к мистеру Сэфайру, обращайтесь ко мне. – Спасибо, Грег, но я предпочитаю общаться с мистером Сэфайром лично, с глазу на глаз. – Только после согласования встречи через меня. И не забывайте, я для вас мистер Данн, а не Грег. В глубине души, где бы она у меня ни была, я понимала, что он делает правильно, не позволяя себе фамильярничать с новой ученицей. А чисто по-женски мне было обидно. Раньше мой образ девочки-припевочки действовал на людей безотказно, и мне было нелегко свыкнуться с тем, что огромную долю моего обаяния составляли магические чары. – Вы маг? Или ведьмак? – Я – секретарь. Какой важный. И вредный. И стоило признать, со своей работой он справлялся неплохо. Отточенными движениями аннулировал предыдущий бланк, сделав рукописную пометку и поставив печать, и оформил новый и по ходу достал еще несколько листочков. Я ничего не заполняла, только отвечала на вопросы и следила за тем, как длинные пальцы с подстриженными под корень квадратными ногтями быстро заносят данные в документы. Такое простое действие меня завораживало и словно вгоняло в транс, наблюдать за четкой работой было сплошное удовольствие. Так быстро и без суеты. А какой у секретаря был почерк! Ровный, легко читаемый и с еле уловимыми излишествами вроде завитков на кончиках букв. Небольшая заминка вышла у нас в самом начале. Вместо своей фамилии я опять назвалась псевдонимом, на что Грег Данн с мягким укором велел представиться настоящим именем. И заодно пояснил, что мерцающие часики на его рабочем столе – это артефакт, распознающий ложь. Может, у него еще и артефакт, защищающий от чар не в меру хитрых ведьмочек, есть? Чтобы досадить принципиальному секретарю, я назвала еще и отчество, но это его не смутило. Его даже не удивила моя дата рождения, лишь уточнил, сколько мне полных лет. Когда мы перебрали условные паспортные данные, дошла очередь до документов с вопросами по магической части. Я предложила ему сразу везде поставить прочерки, так нет же! Ответственный, чтоб его! Вот и сидела перед ним, как девочка с улицы, и твердила «нет» и «никогда». А что мне еще сказать? Вопросики-то весьма специфические. Есть ли у меня ведьмы среди родственниц? Были ли у меня в роду фейри? Наводила ли я на кого-нибудь порчу? Занималась ли с кем-нибудь уроками магии? Связана ли я с кем-нибудь магическими контрактами? Имею ли на себе отметки, связанные с нарушением закона или скорым вступлением в брак? Особенно меня повеселил вопрос «Каковы ваши планы на жизнь после выпуска?». – Нет никаких планов, – с чувством мотнула я головой. – Возможно, в ближайшее время с вами проведет беседу мадам Джоандра, – «обрадовал» секретарь. – Если у ученицы большой потенциал, перспективы обсуждаются сразу. Вы же сдали вступительный экзамен лучше всех. А можно мне тоже какую-нибудь повязку на глаза? Чтобы не видеть мадам Джоандру? Я вовремя одумалась и успела проглотить язвительное замечание. Беспокойно побарабанила по краю стола подушечками пальцев. – Мистер Данн. Прошу прощения, что отвлекаю вас, но могу ли я поинтересоваться? В каком случае ученице грозит отчисление? Он выдвинул ящичек в столе, чуточку пошуршал в нем и протянул мне брошюру, отпечатанную на плотной бумаге песочного цвета. – Возьмите. Возвращать не нужно. И будьте любезны, позовите следующую ученицу. На этом мои злоключения не закончились. Меня всегда называли любимицей бабушек, а однокурсники придумали мне прозвище Лапочка-внучка. Я всегда умела найти общий язык с продавщицами, кондукторшами и гардеробщицами. И, смею надеяться, не только из-за ведьминского дара. Добрая улыбка плюс слова «здравствуйте», «пожалуйста», «спасибо», а в красные дни календаря «С праздником вас!» могут растопить сердце даже самой хмурой тетеньки. Старуха, представившаяся нам как миссис Маккини, не производила впечатления человека, знающего слова вежливости и празднующего что-либо. Она не только не поздравила нас с началом учебного года, она даже не соизволила поздороваться. К слову, миссис Маккини и внешне не располагала к себе. Маленькая, едва выше полутора метров, в огромных очках на цепочке с крупными звеньями и с острым носиком, торчащим между обвислыми, как у бульдога, щеками. Отдельного внимания заслуживал ее наряд: коричневое платье с кружевными манжетами и пышной юбкой и белый чепец, такой большой и пышный, что вызывал у меня ассоциации с костяными воротниками динозавров. На девушек почтенная матрона смотрела как на кровных врагов и практически через каждую свою фразу грозила смертными карами. Нельзя вертеться, а то доложит мадам Джоандре. Нельзя хихикать, а то доложит мадам Джоандре. Нельзя переговариваться, а то доложит мадам Джоандре. Нельзя задавать глупые вопросы, а то доложит мадам Джоандре. Налицо полное отсутствие фантазии. Можно было подумать, что миссис Маккини какая-нибудь зловредная преподша, но в Школе трех ведьм ей была отведена еще более почетная и важная должность (она это подчеркнула раза четыре) экономки. Хранительница ночных горшков и подушек (а это уже характеристика учениц). В доказательство, что она является самым влиятельным человеком на всей территории поместья, старушенция несколько раз потрясла массивной штукенцией с драгоценными камнями и увешанной разномастными ключами. Как позже объяснила Клио, это шатлен, и многие экономки используют его как брелок для мелочей. В случае многоуважаемой миссис Маккини шатлен служил ей не лучшую службу. Он оттягивал пояс, чуть ли не волочился по полу, бряцал при каждом ее движении и в целом выглядел как верига на церковном фанатике. После долгой заунывной речи экономки на тему «Вы здесь никто и только троньте ту вазу» нам велели разойтись по своим комнатам и разоблачиться перед снятием мерок. Для нас должны были сшить форму, якобы потому, что в Школе трех ведьм не место замарашкам и выскочкам. Многие девчонки принялись ворчать, и я была с ними солидарна. Школьная форма не просто обезличивает, она идет не всем. Однако я старалась не принимать это близко к сердцу, так как не планировала не то что долго носить, вообще дождаться момента, когда моя форма будет готова. Только было немного жалко молчаливую горничную, которая пришла, чтобы обмерить меня. Вдруг конкретно ее заставят шить, а все старания будут напрасными? Улизнуть после этого опять не получилось. Позвали на обед. Я быстро, чуть ли не чавкая, расправилась с густым супом и поскакала на выход, но лакеи меня не выпустили. Почему-то всем полагалось покинуть столовую в одно время, и мне пришлось чинно приняться за второе блюдо. Правда, аппетит был на нуле, потому что все мои мысли крутились вокруг крошки капалли, спрятанной в ящике тумбочки. Вдруг мое промедление станет для нее фатальным? После обеда миссис Маккини устроила для учениц экскурсию по особняку. Я вся извелась от этого мероприятия, да и другие девушки страдали. Многие украдкой зевали или же тупо ходили, как зомби, витая в своих мечтаниях. Не было ни интересных фактов из истории сего именитого учебного заведения, ни рассказов о выдающихся выпускницах. Одни лишь сухие ремарки и старческое ворчание. Это столовая. О’кей, уже уяснили. А это библиотека. Были тут уже, можно не повторять. А вон там библиотека мистера Сэфайра. Туда ходить нельзя. В его спальню также ходить нельзя, и еще нельзя спрашивать, где она. А в том крыле запертые комнаты. Туда тоже нельзя. В чердачные помещения вход воспрещен. Нельзя, и все тут. И в подвальные тоже нельзя. Но если отведет сама мадам Джоандра, то можно. В парке можно гулять. Но нельзя заходить в старую теплицу, чтобы никому на голову ничего не упало. Там было еще с десяток «нельзя», но я решила не засорять себе голову и зареклась в ближайшее время использовать это слово. До того оно стало бесить! Мало того что экскурсовод из миссис Маккини получился как из слона балерина, старуха, как назло, использовала любые удобные моменты, чтобы посидеть и пожаловаться на «беспутных девок», которые ее «вконец умотали». Милая женщина, а главное, воспитанная. Интересно, мистер Сэфайр знает, что не он самый важный человек в школе? – Погода портится. Я невольно взглянула на серые облака, расстилающиеся по всему небу над парком. – Вижу. Ру, у тебя было столько свободного времени, а ты даже зонтик никакой не добыл. Он рассмеялся, как от удачной шутки. – Зонтик? Кто ж в лесу с зонтиком ходит, принцесса? – Принцессы, – съехидничала я. – Будем надеяться, что дождь не хлынет, но с зонтиком мне было бы гораздо спокойнее. – Откуда вы беретесь, такие нежные? Я вот отродясь зонтика не имел. – И это очень плохо. У человека должны быть необходимые для комфортной жизни вещи. Иначе это не жизнь, а сплошное страдание. Сказала и сама себе сделала больно. Нередко дома слышала подобные высказывания. Мои родители в детстве и юности часто испытывали нужду в самом необходимом, поэтому они так стремились разбогатеть и дать своим детям все самое лучшее. В редкие минуты откровений мама рассказывала, как стриглась сама и как бабушка с дедушкой собирали у родственников зимнюю одежду для нее. Были истории и про папу. Например, о том, как он после уроков таскал ящики, чтобы было на что сводить даму сердца, то есть маму, в кино. Ру фыркнул. – Я не барахлюш, на кой бес мне много вещей? На телеге с собой возить? Нет, брат. Меня не проведешь. – Зачем же на телеге? Когда-нибудь у тебя будет свой дом. Своя кровать. Своя любимая кружка. Разве это не замечательно, иметь свой тихий уголок в этом безумном мире? Вот ты о чем-нибудь мечтаешь? Что-то хочешь? Ну давай, давай. Представь, что я не ведьма, а добрая фея. Я легонько пихнула его в бок. – Уговорила, – наигранно, но все же с долей озорства ответил Ру. – У меня желания простые. Есть, спать, не мерзнуть и чтоб не били. Но если подумать… Часы хочу. Не обязательно платиновые или золотые, лишь бы время показывали. Эх, доставал я несколько раз подходящие… – Из карманов. – Из них, из них, – повздыхал Ру. – Но приходилось за мелочь старьевщикам сдавать. А еще я страсть как люблю в теннис играть. Мы с ребятами подбирали сломанные ракетки и потрепанные мячи и матчи на интерес устраивали. Так вот, хочу целую ракетку, чтобы сетка в ней целехонькая была. И был бы богатым, лошадь бы купил. Неважно, какой масти, лишь бы умная была. Хотя, пожалуй, я от пегой бы не отказался, я не дворянин, мне и коровья масть сойдет. Красиво же! Следующую четверть часа парень в красках расписывал обитателей своей воображаемой конюшни. К пегой лошадке прибавилась караковая красавица с рыже-коричневым крупом, несколько гнедых и вороных коней различных пород, пара тяжеловозов и даже пони. А поскольку я не разбиралась ни в мастях, ни в породах, Ру охотно провел ликбез, и это было в сто раз интересней, чем экскурсия миссис Маккини. Воспользовавшись атмосферой грез и полного доверия, я рассказала о странном разговоре с Уиндемом Лайонеллом и показала деньги, которые он мне всучил. – Этого хватит на часы? Или хотя бы на ракетки? Ру повертел в руках монеты. – И на то и на другое. И еще останется. Девчуль, лучше себе их оставь. – Мне не надо. Меня тут кормят и обшивают. И вообще я не хочу оставлять их себе. Слушай, а если их вернуть? – Ишь, придумала! Отдать богатею гроши, о которых он уже и позабыл. Никому об этом не говори, засмеют.