– Осеняет любого, как бы он ни был туп, – продолжал Сирил. – Ведь даже Роберту могло бы прийти в голову действительно полезное желание, если бы он не утомлял свои бедные маленькие мозги, усердно пытаясь думать. Заткнись, Боб, сейчас говорю я! Ты испортишь мне все выступление! Драться на краю бочки с водой увлекательно, но мокро. Когда драка закончилась и мальчики слегка обсохли, Антея сказала: – Ты первый начал задираться, Боб. Теперь дело чести улажено, поэтому позволь Сирилу продолжить. Мы впустую тратим утро. – Что ж, – сказал Сирил, продолжая выжимать воду из полы своей куртки, – я согласен на мир, если и Боб на него согласится. – Ладно, мир, – угрюмо сказал Роберт. – Только у меня над глазом шишка с крикетный мяч. Антея терпеливо протянула ему носовой платок цвета пыли, и Роберт молча промокнул свои раны. – Говори, Сирил, – попросила Антея. – Ну, в общем… Давайте просто поиграем в разбойников, или в штурм крепости, или в солдат, или в любую из прежних игр. Будьте уверены – обязательно придумается какое-нибудь полезное желание, если мы постараемся не придумывать его специально. Ты всегда бывает. Остальные согласились и тут же решили поиграть в разбойников. – Эта игра не хуже остальных, – мрачно сказала Джейн. Надо сказать, поначалу Роберт играл без энтузиазма, но Антея стащила у Марты косынку (белую в красный горошек, в которой лесничий утром принес грибы) и повязала голову Роберта, чтобы тот мог изображать раненого героя, накануне спасшего жизнь главарю разбойников. После этого Роберт повеселел. Вскоре все вооружились кто чем мог. Луки и стрелы очень хорошо смотрятся, если повесить их за спину, а зонтики и крикетные клюшки за поясом сразу дают понять – ты вооружен до зубов. Белые шляпы, какие носят крестьяне, выглядят по-разбойничьи, если воткнуть в них несколько перьев индейки. Коляску Ягненка накрыли скатертью в красно-синюю клетку, и она превратилась в отличную карету. Спящий в этой коляске Ягненок нисколько не мешал игре. Экипировавшись подобным образом, разбойники отправились по дороге к песчаной яме. – Лучше, чтобы псаммиад был поблизости, – сказал Сирил, – на случай, если нам вдруг что-нибудь придет в голову. Очень хорошо играть в разбойников, или в шахматы, или в пинг-понг, или в любую другую увлекательную игру, но нелегко делать это от всей души, когда замечательные желания, думай о них или нет, как будто поджидают вас за каждым поворотом. Игра немного затянулась, и некоторые из разбойников начали сердиться на других и заявлять об этом вслух, как вдруг на дороге появился мальчик, подручный булочника: он нес в корзинке свежую выпечку. Такую возможность грех было упустить. – Стой, руки вверх! – крикнул Сирил. – Кошелек или жизнь! – сказал Роберт. И они с двух сторон приблизились к мальчику. К сожалению, этот высокий мальчишка совсем не проникся духом происходящего. – А ну, отвалите, слышите! – неуважительно сказал он и оттолкнул разбойников. Тогда Роберт попытался заарканить его скакалкой Джейн, но вместо того, чтобы обвиться вокруг плеч мальчишки, скакалка обвилась вокруг его ног и повалила. Корзина опрокинулась, красивые новые булочки раскатились по пыльной меловой дороге. Девочки подбежали, чтобы их поднять. Через мгновение Роберт и мальчик уже сцепились, как мужчина с мужчиной, а Сирил следил за тем, чтобы драка была честной. Скакалка обвивалась вокруг ног дерущихся, как любопытная змея, пытающаяся изображать миротворца. Миротворца из нее не вышло: деревянные ручки били драчунов по голеням и лодыжкам, что ничуть не помогало примирению. Знаю, это вторая драка за главу, но что я могу поделать? Такой уж выдался день. Сами знаете, бывают дни, когда нет конца ссорам, даже если вы вовсе не собирались ссориться. Будь я автором приключенческих рассказов вроде тех, какие в моем детстве печатали в журнале «Мальчики Англии», конечно, я могла бы подробно описать битву, но у меня не получится. Я никогда не смотрю, что происходит во время драки, даже если дерутся всего лишь псы. Кроме того, если бы мой рассказ писался для «Мальчиков Англии», Роберт вышел бы победителем. Но я вроде Джорджа Вашингтона – не могу солгать даже о вишневом дереве[3], не говоря уж о драке. Поэтому не стану скрывать, что Роберту второй раз за день досталось на орехи. Мальчик пекаря подбил ему второй глаз и, не зная правил честной игры и джентльменского поведения, дернул за волосы и пнул по колену. Роберт после говорил, что смог бы одолеть врага, если бы не девчонки. Не знаю, не знаю. Уверена только в том, что поражение больно ранило обоих уважающих себя братьев. Сирил как раз срывал с себя куртку, чтобы, как положено, вступиться за брата, но Джейн обхватила его ноги и с плачем стала просить не вмешиваться, не то его тоже побьют. Как вы понимаете, Роберту было очень неприятно услышать «тоже», но это было ничто в сравнении с тем, что он почувствовал, когда Антея бросилась между ним и подручным булочника и обняла за талию этого нечестного и подлого бойца, умоляя прекратить драку. – О, не бейте больше моего брата! – заливаясь слезами, сказала она. – Он не хотел ничего плохого, мы всего лишь играли. И я уверена, он очень сожалеет о случившемся! Как видите, все сложилось очень несправедливо по отношению к Роберту. Кстати, если бы у мальчика булочника имелись понятия о рыцарской чести и он, поддавшись на просьбы Антеи, принял ее презренные извинения, Роберт не смог бы впоследствии ему навалять, не уронив собственной части. К счастью, Роберт напрасно этого опасался. Рыцарство оказалось чуждо сердцу мальчика из булочной. Он очень грубо оттолкнул Антею и погнался за противником, пиная его и бранясь. Они добежали до песчаной ямы, и там, еще одним пинком, мальчишка опрокинул побежденного в кучу песка. – Я тебе еще покажу, поганцу! – сказал он напоследок и пошел собирать свои булочки. Сирил, на котором повисла Джейн, не смог вмешаться. Мальчик из булочной, красный и потный, обозвал братьев и сестер бандой идиотов и исчез за поворотом. Только тогда Джейн ослабила хватку. Сирил с молчаливым достоинством отвернулся и последовал за Робертом, а девочки пошли за ними, плача навзрыд. Удрученная компания села на песок рядом с плачущим Робертом. Потому что Роберт тоже плакал – в основном от ярости. Хотя я знаю, что у настоящих героев глаза после драки сухие. Но ведь герой всегда побеждает, а про Роберта такого не скажешь. Сирил злился на Джейн, Роберт злился на Антею, девочки чувствовали себя несчастными, и вся четверка затаила недобрые чувства к мальчику из булочной. Воцарилась, как говорят французские писатели, «тишина, полная эмоций». Потом Роберт зарылся руками и ногами в песок и яростно заерзал. – Посмотрим еще, что он скажет, когда я вырасту. Трусливое животное! Зверюга! Ненавижу его! Но я ему отплачу! Просто он больше меня. – Ты первый начал, – неосторожно сказала Джейн. – Знаю, дурочка… Но я же просто шутил… А он меня пнул… Вот, смотри! Роберт спустил чулок и показал фиолетово-багровый синяк. – Хотел бы я быть больше его, вот и все. Он снова зарылся пальцами в песок и тут же вскочил, потому что его рука коснулась чего-то пушистого. Конечно, это был псаммиад. Как сказал потом Сирил: «Притаился, чтобы, как обычно, оставить нас в дураках». И, конечно, желание Роберта тут же исполнилось – он стал больше мальчика из булочной. Не просто больше, а гораздо больше! Он сделался даже больше того здоровенного полицейского, который много лет назад дежурил на перекрестке у Манн-Хаус и любезно помогал старушкам переходить дорогу; я никогда не видела человека больше и добрее его. В карманах детей не нашлось рулетки, поэтому Роберта нечем было измерить, но если бы ваш отец встал на голову вашей мамы (чего он никогда не стал бы делать), он все равно смотрел бы на Роберта снизу вверх. Должно быть, в Роберте теперь было метра четыре, и в ширину он увеличился соответственно. К счастью, увеличилась и его одежда, и он стоял, спустив огромный чулок и показывая огромный синяк на огромной ноге. Огромные слезы ярости все еще высыхали на его раскрасневшемся гигантском лице. А потом у Роберта сделался такой удивленный вид и выглядел он настолько нелепо в детских штанишках, что остальные не удержались от смеха. – Псаммиад снова нас уделал, – сказал Сирил. – Не вас, а меня, – ответил Роберт. – И если бы вы были порядочными людьми, вы бы попросили увеличить и вас тоже. Вы понятия не имеете, как глупо я себя чувствую. – А я не хочу увеличиваться. С меня хватает того, что я вижу, какой у тебя идиотский вид, – начал Сирил, но Антея сказала: – Ой, не надо! Не знаю, что с вами сегодня такое, мальчики. Послушай, Сирил, давай играть по-честному. Представляю, как отвратительно себя чувствует старина Боб в полном одиночестве там, наверху. Давайте попросим псаммиада выполнить еще одно желание, и, если эльф согласится, пусть сделает большими нас всех. Остальные кивнули, хоть и нехотя; но когда они откопали псаммиада, тот наотрез отказался исполнять новые желания. – Вот еще, – потирая нос, ворчливо сказал он. – Он грубиян, скверный мальчишка, и поделом ему, что он теперь слегка не того размера. Зачем он выкапывал меня мерзкими мокрыми руками? Он чуть до меня не дотронулся! Дикарь дикарем. Даже первобытные мальчики так себя не вели. Руки Роберта действительно были мокрыми – от слез. – Проваливайте, оставьте меня в покое, – продолжал псаммиад. – Не понимаю, почему вы не загадываете разумных желаний – еды, питья, хороших манер или хорошего настроения. Уходите отсюда! Он это почти прорычал. Усики эльфа затряслись, и он угрюмо повернулся к детям коричневой спиной. Самые большие оптимисты поняли, что дальнейшие переговоры напрасны, и вернулись к колоссальному Роберту. – Ну, что будем делать? – спросили они в один голос. – Для начала, – мрачно ответил Роберт, – я собираюсь рассчитаться с мальчишкой из булочной. Я догоню его в конце дороги. – Нельзя бить того, кто меньше тебя, старина, – сказал Сирил. – Похоже, что я собираюсь его бить? – презрительно отозвался Роберт. – Да я бы убил его одним ударом. Но я оставлю ему кое-что на память. Подождите, я подтяну чулок. Он подтянул чулок длиной с диванный чехол и пошел из карьера, делая двухметровые шаги. Вскоре Роберт оказался у подножия холма, чтобы перехватить там мальчика, когда тот будет возвращаться к повозке своего хозяина, развозившего хлеб в придорожные коттеджи. Роберт присел на корточки за стогом сена у поворота дороги и, услышав, что мальчик идет, насвистывая, по дороге, выскочил и схватил своего обидчика за шиворот. – А теперь, – сказал Роберт голосом, ставшим во столько же раз громче его обычного голоса, во сколько раз увеличился он сам, – теперь я покажу тебе, как пинать мальчиков меньше ростом! Он поднял подручного булочника и посадил на верхушку стога сена, футах в шестнадцати от земли. Потом уселся на крышу сарая и высказал мальчику все, что о нем думает. Да только вряд ли мальчик это слышал, потому что от ужаса впал в ступор. Когда Роберт высказал все, что смог (а кое-что повторил дважды) он встряхнул мальчишку и сказал: – Как хочешь, так отсюда и слезай, – и ушел. Уж не знаю, как бедняга слез, знаю только, что он разминулся с повозкой, а когда вернулся в булочную, получил хорошую головомойку. Мне его жаль, но, в конце концов, поделом ему, пусть знает, что мальчики должны драться на кулаках, а не пинаться. Конечно, когда он попытался рассказать хозяину о мальчишке, с которым подрался, и о великане высотой с церковь, ему влетело еще раз – ну кто бы поверил в такую историю? На следующий день в нее поверили многие, но для мальчика булочника было уже слишком поздно. Вернувшись домой, Роберт нашел остальных в саду. Антея предусмотрительно попросила у Марты разрешения пообедать на улице, потому что Роберту было бы тесно в небольшой столовой. Ягненок, который мирно проспал все бурное утро, проснулся с насморком, Марта сказала, что он простудился и что лучше ему остаться дома. – Так и вправду будет лучше, – сказал Сирил, – ведь если он хоть разок на тебя взглянет, Роберт, и увидит, какого ты теперь роста, он будет вопить целую вечность! Роберт и вправду стал тем, кого детские портные называют «переростками». Он выяснил, что может перешагнуть прямо через железные ворота в палисаднике. Марта принесла ужин – холодную телятину с печеным картофелем, пудинг из саго и тушеные сливы. Она, конечно, не заметила, как Роберт вырос, и положила ему обычную порцию мяса и картошки. Вы не представляете, насколько мала обычная порция для того, кто во много раз больше своего нормального размера. Роберт застонал и попросил еще хлеба. Но Марта не собиралась сновать туда-сюда за добавкой. Она торопилась, потому что лесничий собирался заехать к ней по дороге на ярмарку в Бененхерсте, и она хотела принарядиться к его появлению. – Эх, вот бы и нам отправиться на ярмарку, – сказал Роберт. – Пока ты такой огромный, ты не можешь никуда пойти, – ответил Сирил. – Почему не могу? – спросил Роберт. – На ярмарках показывают великанов намного больше меня. – Какое там… – начал Сирил, но тут Джейн вскричала: «О!» так громко и неожиданно, что все стали хлопать ее по спине и спрашивать, не подавилась ли она сливовой косточкой. – Нет, – сказала она, задыхаясь после крепких дружеских хлопков, – косточка… косточка тут ни при чем. Мне просто пришла в голову одна мысль. Давайте отвезем Роберта на ярмарку и попросим денег за то, что будем его показывать! Тогда мы наконец получим что-то настоящее от старины псаммиада! – «Отвезем»? – возмущенно воскликнул Роберт. – Скорее я вас отвезу! В конце концов идея захватила всех, кроме Роберта, но и он сдался, когда Антея предложила отдать ему двойную долю из заработанных денег. В каретном сарае стояла маленькая старая повозка, в какие запрягают пони – такие повозки называют еще «бричкой гувернантки». Всем хотелось как можно быстрее попасть на ярмарку, поэтому Роберт, который теперь мог делать огромные шаги, согласился подвезти остальных. Для него это стало так же легко и просто, как утром везти Ягненка в коляске. Впрочем, простуженный Ягненок не смог поучаствовать в веселье. Странное ощущение – сидеть в бричке, которую тащит великан. Все наслаждались этим путешествием, кроме Роберта и нескольких человек, повстречавшихся компании по дороге. Эти люди застывали на обочине – «в припадке остолбенения», как выразилась Антея. Сразу за Бененхерстом Роберт спрятался в сарае, а остальные отправились на ярмарку. Там было несколько качелей, карусель, кружившая под звуки рожков, тир и игра «попади мячом в цель». Подавив желание попасть и выиграть кокосовый орех (или, по крайней мере, попытаться выиграть), Сирил подошел к женщине, которая заряжала пистолеты перед рядом висящих на веревочках бутылок. – А, маленький джентльмен! – сказала женщина. – Выстрел стоит пенни.