– Ага, – ехидно произнес старик. – То-то за твоими братьями постоянно охотятся. Морган с улыбкой оглядел салун. – Что-то я никого из охотников не вижу. – Того, кто выстрелит тебе в спину, обычно не видишь, – сказал старик. – И потом, пока рядом Док, к вам близко никто не подойдет. – Тебя послушать, так я совсем страшный человек, – отозвался Холидей. – Я правду-матку режу, – ответил старик. – Против тебя в дуэли никто не устоит. Разве что Джонни Ринго, да и тот сейчас за сотню миль отсюда. – Никогда его не встречал, – признался Холидей. – Пока он трезвый, – объяснил старик, – то приятней человека не сыскать. Трезвым его, правда, нечасто встретишь. Пьяным же Ринго свирепеет дальше некуда, а с револьвером обращается ничуть не хуже тебя. – Я слыхал, будто он закончил колледж и читает классическую греческую литературу в оригинале, – припомнил Холидей. – Вот бы с ним познакомиться. Нас таких, кто умеет читать на греческом и латыни, на Западе довольно мало. – Ну что я могу сказать… Попытайся увидеть его трезвым. Верджил встал и направился к двери. – Оставлю тебя на попечение этих ребят, Док, пускай они тебя стращают. Пора мне пройтись по городу. Джонни Биэн, как пить дать, ни за что не соберется патрулировать улицы. – Я, может, с тобой прогуляюсь, – вызвался Морган. – Пить и играть еще рановато. – Прикуси язык, – с напускной суровостью сказал Холидей. – Еще увидимся, Док, – сказал Морган, выходя вслед за старшим братом. – Я иду на север, ты, Вердж, на юг. – Ты с ними не идешь? – спросил Холидей у Уайетта Эрпа. – Трое в патруле – это слишком, – ответил тот. – К тому же сегодня днем приезжает Бэт. Я посылал за ним неделю назад, но ему сначала пришлось уладить кое-какие дела. – Надо думать, талант в землю зарывает? – спросил Холидей. – Нет, он вообще-то писал статьи для нью-йоркской газеты. – Ринго, Мастерсон и я: ученый, писатель и дантист, – кисло проговорил Холидей. – Странный в этом году урожай стрелков. – Еще чудней жить в паре кварталов от человека, производящего электричество, и его приятеля, что производит женщин, – заметил Эрп. – Я так понимаю, прошлой ночью в заведении Кейт ты видел кое-что из работ Неда? – Ну-ну, Уайетт, – улыбнулся Холидей. – С чего ты взял, будто я ходил к Кейт? – Во-первых, она жива и держит здесь бордель, – ответил Уайетт. – Во-вторых, прошлым вечером к нам заглянул коммивояжер по имени Генри Уиггинс, который только и трещал, что о вашем походе к Кейт. – О нашем походе? – удивился Холидей. – Я думал, он вам все уши прожужжит о ночи с металлической шлюхой. – Он и хотел, – признал Эрп, – но у нас в городе почти все опробовали новых девочек, так что Уиггинс принялся рассказывать о тебе, – он пристально посмотрел на Холидея. – Ты правда выдернул далласкому шерифу зубы? – Да, если тебе интересно, – ответил Холидей. – Я-то гадал, почему ты не можешь вернуться в Техас. Вот оно что. – Так за мной уже весь Техас гоняется? – Техас тебя видеть не желает. Есть ордер на твой арест, и всюду расклеены плакаты с твоим портретом и подписью «Разыскивается». – Не скажу, что расстроен, – произнес Холидей. – Даллас не больно-то от остального Техаса отличается: всюду песок и сушь. Впрочем, как и здесь. – Готов подписаться под каждым твоим словом! Холидей с Эрпом обернулись и увидели на пороге салуна щеголеватого юношу: аккуратно подстриженные усы, котелок, дорогой пошитый вручную пиджак, шелковый жилет с хронометром на золотой цепочке, темно-серые брюки и изготовленные на заказ кожаные туфли вместо сапог. Юноша едва заметно прихрамывал (три года назад его ранили в бедро), опираясь на лакированную трость с серебряным набалдашником. – Вы посмотрите, кто наконец явился, – вместо приветствия произнес Эрп. – Здравствуй, Уайетт, – отозвался Бэт Мастерсон. – Я бы приехал раньше, но «Нью-Йорк морнинг телеграф» никого не ждет, – он кивнул Холидею, – Привет, Док. – Привет, Бэт, – ответил дантист. – Надо думать, ты сочинял небылицы о том, как собственноручно очистил Додж-Сити? – Вообще-то, – хихикнул Мастерсон, – писал статью о величайшем стрелке на Западе. – Может, сменим тему? – предложил Холидей. – Отчего же? – удивился Мастерсон. – Оттого, что Джон Уэсли Хардин за решеткой, а если ты писал о Джонни Ринго, я тебя сам пристрелю на месте. Мастерсон расхохотался, запрокинув голову. – Говорят, Ринго хорошо управляется с пушкой и еще он хороший малый, когда трезв, поэтому я не хотел, чтобы к нему выстроилась очередь молодых и горячих искателей славы. Так что, – ухмыльнулся он, – решил написать о тебе. Эрп в голос рассмеялся, да и Холидей позволили себе улыбнуться. – Итак, – продолжил Мастерсон, – кто злодей и где он прячется? – Злодеев мы пока не выявили, – ответил Эрп. – В наши обязанности пока входит охранять своих. – Своих? – переспросил Мастерсон. – Я думал, мы стережем одного Томаса Эдисона. – И вдобавок Неда Бантлайна, – сказал Эрп. – Тут как с президентом и конгрессом янки, – пояснил Холидей. – Эдисон предполагает, Бантлайн располагает. То есть Эдисон придумывает, что и как создать, а Бантлайн уже все собирает. – Кроме президента янки у нас другого нет, Док, – напомнил Мастерсон. – Вот когда Территория Тумстоун станет штатом, тогда признаю его своим президентом. – Ты участвовал в Гражданской войне? – спросил один из клиентов в баре. – Мне тогда было девять лет от роду, – отозвался Холидей. – Сам как думаешь? – Прости. Я только спросил. – Черт с тобой, – ответил Холидей. – На сколько я выгляжу? – На все восемьдесят, – сказал Мастерсон. – Уайетт, отчего ты не сводишь меня к Эдисону и этому Бантлайну? Я приехал защищать их, так что неплохо было узнать, где они живут и как выглядят. – Ну так идем, – позвал Эрп, направляясь к двери. – Не возражаете, если я тут посижу? – в утвердительном тоне спросил Холидей. – Конечно, виски Уайетта в твоем распоряжении, – ответил Мастерсон. – Вернемся, когда ты опьянеешь и будешь готов проиграть нам в покер. Когда они ушли, Холидей заказал бутылку виски и закурил сигару. Попросил у бармена колоду карт и следующий час провел за пасьянсом и выпивкой. Наконец, Эрп с Мастерсоном вернулись. – Полагаю, знакомство тебя сильно просветило, – сказал Холидей. – Не то слово, – ответил Мастерсон. – Эдисон получает всю славу, однако Бантлайн – даже если бы не изобрел ничего, кроме нательной брони, – уже вошел бы в историю. Он изготовил кирасу из сверхпрочной латуни, которая весит от силы пять фунтов, и в ней, смею тебя заверить, ни за что не получишь пулю в живот или сердце. – В следующий раз, как станешь мне докучать, я выстрелю тебе в голову, – пообещал Холидей и залпом осушил стакан. – Мне надо снять номер и отнести багаж в отель «Силверстрайк» на Сэффорд-стрит, – сказал Мастерсон. – Кстати, я весь день ничего не ел, так что буду рад перехватить поздний обед или ранний ужин. Потом, думаю, наведаюсь в лагерь Джеронимо и переговорю с ним. – Ты знаешь его лично? – удивился Холидей. – Лично – нет, но если хотим защитить Эдисона, хорошо бы выяснить, не Джеронимо ли стоит за покушением, которое стоило Эдисону руки. – Я с тобой, – вызвался Эрп. – Поедем на лошадях. Апачи эти новые дилижансы Неда не жалуют. – Не глупи, Уайетт, – осадил его Холидей. – Если за покушением стоит Джеронимо, законнику он в этом ни за что не признается. С тобой, – обратился он к Мастерсону, – отправлюсь я. – Ты не обязан, Док, – ответил Мастерсон. – Я и один могу съездить. – Негоже многообещающему журналисту пропадать в расцвете сил, – напомнил Холидей. – Я пригляжу за тобой. – Я не младше тебя, – ответил Мастерсон. – Может и так, но мои силы увяли давным-давно. Кстати, – добавил дантист, – остаются семь или восемь владельцев салунов, которые – случись что со мной, – с горя застрелятся, поэтому и ты за мной приглядывай.