– Остынь, Джонни, – сказал Верджил. – Не то удар хватит. – И вообще, почему Броциус в вашей тюрьме, а не в моей? – не унимался Биэн. – В конце концов, я шериф города. – Он у нас, чтобы не сбежал, – ответил Эрп. – Человек отрицает вину, а вы сажаете его из-за показаний чего-то, что изобрела жертва покушения. Так нельзя! – Еще как можно, – с улыбкой ответил Верджил. – И мы Броциуса посадили. – Завтра я с утра первым делом отправлюсь к судье, и он еще до полудня выпустит Броциуса, – пообещал Биэн. – Судья – тот самый, что признал невиновным в конокрадстве Айка Клэнтона? Вряд ли я прислушаюсь к его решению, – ответил Верджил. – Вы служители народа и правительства, – пролаял Биэн. – Вам нельзя пренебрегать законами. – Лично я представляю владельцев шахт и прочих предприятий города, которые недовольны шерифом, – заявил Верджил. – Будет тебе, присядь и выпей. Все знают: ты злишься из-за того, что Джози ушла от тебя к Уайетту. – Людей за конокрадство вешают, – сказал Биэн. – Что, по-твоему, они сделают с мужиком, который у другого мужика украл женщину? – Я никого не крал, – ответил Уайетт. – Джози пришла ко мне по доброй воле, что вполне понятно, если учесть, кого она бросила. – При тебе она пристрастится к лаудануму, как и та, которую ты привез с собой в Тумстоун, – пообещал Биэн. – Иначе с тобой бабы жить не могут. – А ну хватит, – очень тихо, так что слышали его только Верджил и Биэн, сказал Уайетт. – Больше не слова. Биэн заглянул в глаза Уайетту, и то, что он в них прочел, ему не понравилось. Шериф попятился, и лишь на почтительном расстоянии от столика Эрпов вновь осмелел. – С утра пойду к судье, – снова пообещал он, а в самых дверях, почти прокричал: – Хочешь ее? Оставь себе! Даже если она не пристрастится к лаудануму, то окончит свои дни в борделе Кейт Элдер! Сказав это, Биэн ушел. – Какое счастье знать, что Джонни Биэн присматривает за жителями Тумстоуна, – в полной тишине произнес Холидей, и клиенты захохотали. Уайетт встал из-за стола и обратился к Верджилу: – Вернусь через час или около того. Справишься здесь без меня? – Куда собрался? – Куплю Мэтти билет на поезд, отправлю к родителям. Утром телеграфирую им, что Мэтти возвращается. – На это уйдет минут десять, – заметил Верджил. – Знаю, но ведь потом я отправлюсь в «Гранд» и сделаю предложение Джози. – Если она согласится, я два раза угощу тебя выпивкой, – пообещал Верджил. – Согласен, – ответил Уайетт. Подошел к дверям, убедился, что снаружи его не поджидает Биэн, и вышел в ночь. – Тут с каждой минутой становится все интереснее, – сказал Холидей соседу за столом и подвинул в центр стопку фишек. – Жирновато для меня, – сказал сосед и бросил карты на стол. – И для меня, – сказал другой, пасуя. – Я бы даже сказал, – произнес первый, – что уже поздновато. – Соглашусь, – поддержал его второй. – Хотелось бы приберечь деньжат, не то и завтрак купить не смогу. Двое встали и покинули стол, а Холидей крикнул в зал: – Освободилось два места. В салун только вошли Фрэнк и Том Маклори – они же и сели за стол. – Вы посмотрите, кто здесь, – произнес Холидей. – Мир тесен, – ответил Фрэнк. – Я бы даже сказал, в нем не протолкнуться, – добавил Холидей. – И все же я польщен: на этой улице еще двенадцать игорных заведений, а вы решили отдать свои денежки мне. – Ты не больно-то мне нравишься, Холидей, – признался Фрэнк. – В этом ты не сильно отличаешься от многих, – беззаботно ответил Холидей. – Правда? Будет интересно с ними познакомиться, – он огляделся. – Где же они? – В могилах, отсюда до самого Техаса, – ответил Холидей. – А кое-кто и в Колорадо, для ровного счета. – Нелегко тебе завести друзей, а? – спросил Том. – Скажем так, я очень щепетилен в этом вопросе, – сказал Холидей, тасуя карты. – Играем в пятикарточный стад, вступительный взнос – полтинник. – Не многовато ли для взноса? – спросил Фрэнк. – Тогда начинайте красть коней породой получше, – посоветовал Холидей. – Мы сюда не оскорбления выслушивать пришли, – закипая, сказал Фрэнк. – Если желаете прогуляться на улицу, я могу продолжить оскорблять вас там, – предложил Холидей. Братья Маклори переглянулись. – Время еще не пришло, – сказал Том. – Спрошу снова через полчаса, – ответил Холидей. – Вот и ладно. Дантист перетасовал колоду и предложил Тому разделить ее, затем начал сдавать – одну карту рубашкой вниз, другую – рубашкой вверх. Фрэнку выпала открытая королева, Тому – король, двум другим игрокам – девятка и тройка, Холидею – восьмерка. В следующий раз Фрэнку выпал туз, Тому – двойка, двум другим игрокам – валет и четверка, Холидею – пятерка. – Смотрю, тебе-то картишка не прет, – заметил Том, кладя пятьдесят долларов на стол. – Как знать, заранее не угадаешь, – ответил Холидей, внося деньги – как и остальные трое за столом. Холидей снова сдал. Фрэнку досталась еще королева, Тому – вторая двойка; у обоих получилось по паре. Один из незнакомцев получил пятерку и сразу же спасовал, другой получил десятку, а Холидей – шестерку. Фрэнк поставил двести долларов, Том и незнакомец спасовали, а Холидей поддержал. Оставалась последняя карта. Фрэнку выпал туз – вышла еще открытая пара, а Холидею – семерка. – Ты прав, – признал Холидей, глядя на Фрэнка Маклори. – Тебе фартит. – Знаю, – ответил тот. – Не торопи меня. – У тебя две пары: королевы и тузы, у доходяги – полный хлам, – произнес Том. – Повышай ставку, он сдастся. – Он уже должен был спасовать, – нахмурился Фрэнк. – Так нет же, сидит себе, ждет. Стал бы он тянуть, если бы у него в закрытых была восьмерка или пятерка? Да, у меня открыты сильные карты, а у него – пятерка, шестерка, семерка и восьмерка… В конце концов он поставил четыре сотни долларов. – Повышаю до тысячи, – сказал Холидей, отсчитывая деньги и кладя их в общую кучу. – Черт! – выругался Фрэнк. – Я знал, что у него стрит! Ну, – взглянул он на каменное лицо Холидея, – что у тебя там, девятка или четверка? – Хочешь знать – плати тысячу, – ответил Холидей. Фрэнк какое-то время в мучительной нерешительности мял карты и наконец сдался. – Я точно знаю, у него стрит! Холидей принялся сгребать выигрыш, а Том сказал: – Ну-ка глянем, есть у него стрит или нет. Он потянулся к картам Холидея, но тот сорвал с шеи нож и вонзил в стол, прямо между двух пальцев Тома.