Что бы ни услышал или ни увидел этот мешок костей, взглянув на золотую маску Ларкиры, он лишился последних красок на лице, и с извиняющимся поклоном поспешил прочь. – Что это было? – Дариус рванул за ускоряющей шаг Ларкирой. – Похититель оболочек, – сказала Ларкира, когда они спустились по лестнице, ведущей в подземный переулок. С низких потолков свисали желтые и зеленые фонари, вокруг которых порхали сотни светящихся мотыльков, впитывая теплый свет. – Если посмотреть в зеркало внутри его ларца, он сможет принять твою личину, когда ему заблагорассудится. – Но ведь на мне маска. – Как и на большинстве здесь. – Ларкира протиснулась сквозь группу людей, протягивающих руки, чтобы поймать мотыльков. – Часто маски более узнаваемы, чем кожа или чешуя под ними. – Она повернула голову, ее золотистое лицо обратилось к невысокой фигуре в маске, чей пристальный взгляд следовал за ними. От этого знака внимания со стороны Ларкиры существо пискнуло и отпрянуло. – Ты довольно пугающая, – признал Дариус. – Спасибо, – сказала Ларкира, даже несмотря на маску, было заметно, как она улыбается. – Тебя это не беспокоит? – Что? – Твоя репутация здесь. Ларкира отвернулась и протянула руку, ловя своего собственного светящегося мотылька. Насекомое беспомощно трепетало у нее между пальцев. – Я не зацикливаюсь на этом настолько, чтобы это беспокоило меня. – Не думаю, что смог бы делать то, что делаешь ты, – признался Дариус. Он увидел ее обиженный взгляд и поспешил объяснить: – Нет, нет, я не осуждаю тебя… – А кажется так и есть. – Нет, вовсе нет. Просто… Ну, ты говоришь, что я храбрый, но, без сомнения, ты намного храбрее меня. Она пожала плечами. – Просто так устроен мир. Каждый делает то, что должен. А иногда зло уступает лишь тогда, когда ему становится больно. Значение имеет цель, стоящая за этой болью. Ты спрашиваешь, беспокоят ли меня мои способности? Конечно да. Поступки, на которые я способна… которые совершила… – Ларкира покачала головой. – Я не могу долго думать о них, иначе сойду с ума так же, как и люди, на которых действует моя магия. Но я стараюсь концентрироваться на том хорошем, что могу сделать и уже сделала, несмотря на используемые мной методы. – Ларкира отошла от него, оставив Дариуса размышлять над ее словами. Она провела рукой по дыму с цветочным ароматом, струящемуся из трещины, и мотылек Ларкиры замер. Девушка разжала пальцы, и тут крылья существа раскрылись, открыв небольшое отверстие в форме цилиндра у него на спине. Достав из ридикюля крошечный свернутый листок бумаги, Ларкира сунула его в отверстие и захлопнула его. Закрыв глаза, пробормотала что-то себе под нос, прежде чем вскинуть руку, заставив мотылька взлететь вверх и вылететь из отверстия в каменном потолке переулка, куда вылетали другие подобные ему. – Что произошло? – Я отправила сообщение тем, кто должен встретить нас. – Но как он узнает, кто они и где находятся? Ларкира остановилась на лестнице, ведущей с освещенной улицы. – Дело в том, – сказала она, – что я точно не знаю. Надо просто сообщить ему о своих намерениях и освободить его. – Не самый надежный способ доставки посланий. – Вот только мотыльки всегда доставляют сообщения. Дариус прокручивал в уме ответ, пока они шли обратно к окраине города. Полуразрушенные дома превратились в земляные стены, и в конце концов путники проскользнули через неровную расщелину в стене пещеры. Ларкира вела их через небольшой ручей, прорезающий каменистую почву, и им пришлось повернуть, затем переступить ручей и нырнуть в подземный грот. Вода стекала с середины потолка и лилась в каменный бассейн у их ног. Фиолетовое свечение исходило из его глубин, освещая пространство. – Водяные черви, – объяснила Ларкира, расправляя юбки и устраиваясь на каменной скамье. – Они тесно связаны с теми, кто окрашивает небо Королевства Воров. Дариус оторвался от созерцания света, оглядываясь вокруг. Круглый грот казался спокойным в фиолетовом свете, вода ритмично и непрерывно падала в его центр. Лишь один вход, и никаких скамеек, кроме той, на которой сидела Ларкира. Она подвинулась в сторону, освобождая для Дариуса место. – Ты можешь присесть, – сказала она, поднимая лицо в золотой маске. – Нам придется подождать, не знаю, как долго. – Но у нас нет на это времени. – У нас есть столько времени, сколько понадобится. Смирившись, Дариус опустился рядом с Ларкирой на маленькую скамейку, черные юбки платья девушки касались его ног. Он пытался игнорировать подобную близость, исходивший от Ларкиры аромат свежести, от которого его кожа горела. В последние дни ему отчаянно хотелось держаться на расстоянии, и на этот раз чувство не имело ничего общего с гневом, скорее оно было вызвано другим ощущением… Тем, которое Дариус отчаянно пытался не испытывать, из-за которого задумался, каково это – притянуть ее в свои объятия, несмотря на присущее ему здравомыслие. – Эта брошь. – Дариус коснулся серебряной розы, выглядывающей из-под накидки Ларкиры. – Очень похожая есть у Боланда. – Правда? – спросила Ларкира, подвинувшись и пытаясь скрыть украшение. Дариус нахмурился, присматриваясь внимательнее. – Это она и есть, так? – Была, – уточнила Ларкира. – Теперь она моя. – Он отдал ее тебе? – Не совсем. Песчинки падали, вторя звукам льющейся воды, пока Дариус ждал дальнейших объяснений. Нерешительность Ларкиры становилась все более и более… – Ты украла ее у него? – Голос отражал шок, который он испытывал от подобного предположения. Ларкира прочистила горло. – Да. – Но почему? – Он не совсем добр ко мне, – упрекнула она. – На самом деле, думаю, ему ненавистно само мое присутствие в замке. – И это причина, чтобы красть у одного из моих самых преданных слуг? – спросил Дариус, явно разочарованный услышанным. Он знал, что она воровка, но это… подобное казалось мелочным даже для нее. Ларкира взглянула на него, в ее глазах плескалось чувство вины. – Безусловно, да. – Не согласен, – сказал Дариус. – Ты знаешь, что у моего народа едва ли хватает денег на еду, не говоря уже о таких красивых украшениях. Боланду нравится эта брошь. – Да, ну, в то время я точно не знала о положении дел в Лаклане, – нервно призналась Ларкира, отстегивая розу от своей одежды. – Вот. Он может забрать ее. Мне очень жаль. Дариус изучал предмет в своих руках. – Ты крала что-нибудь еще подобное этому? – В Лаклане? Нет. – Но в других местах да? Ее молчание говорило красноречивее любых слов, и Дариус удивленно покачал головой. – Почему? – снова спросил он. – У тебя богатая семья, зачем тебе понадобилось красть дешевые безделушки у других? Ларкира поиграла с материалом на своем левом безымянном пальце, где, как знал Дариус, перчатка была набита так, чтобы палец казался целым. «Она нервничает», – удивленно подумал Дариус. Желая успокоить девушку, он осторожно погладил ее по руке. Широко раскрытые голубые глаза уставились на него. – Ты можешь рассказать мне, – заверил он. – Мы уже многим поделились, не нужно останавливаться сейчас. Ларкира прерывисто вздохнула, отводя взгляд в сторону. – Мне всегда было трудно контролировать свои дары, ведь они напрямую связаны с моим голосом. Будучи ребенком, я не понимала, как можно разделить голос и магию. Если я плакала, то же самое делал и мой дар; если смеялась, мои силы вторили этому звуку, но была ли я счастлива или печальна, мой дар всегда причинял боль. Поскольку я постоянно видела, как, всего лишь открыв рот, причиняю боль другим, даже своей семье и друзьям, я очень долго не разговаривала, – призналась она. – Потребовалось – и все еще требуется – утомительное количество дисциплины, чтобы правильно управлять своей магией. Мне кажется, что из-за этого я никогда не смогу быть по-настоящему свободной. И… ну, меня это злит. Я должна всегда сохранять спокойствие, даже не могу как следует разозлиться, потому что боюсь последствий, которые могут случиться, если что-то вылетит из моего рта в таком состоянии. Могу предположить, что кража этих предметов… – Дарит тебе чувство свободы. И так ты не причиняешь физического вреда другим, – закончил Дариус, его душа болела от ее слов, ведь теперь он отлично понимал Ларкиру. Ибо он слишком хорошо знал, каково это – быть пойманным в ловушку собственной потребностью в контроле. И пытаться найти пусть и недолгую, но передышку. – Да, – сказала Ларкира, ее голубые глаза блестели под маской. Дариус сжал ее руку. – Но ты должна знать, что твой контроль победил. Ибо магия, которую ты мне показала, была совсем не болезненной, или ты забыла, что исцелила? – Но я причинила тебе боль, когда ты проснулся. Я…