Ее ответ вызвал нервозность в душе Дариуса. – Что ты имеешь в виду? – Кажется, он ненавидит саму идею твоего существования. Дариус моргнул, ее откровенность не переставала удивлять. А затем осознал, что смеется. – Ты не согласен? – удивленно спросила Ларкира. – О нет. – Дариус издал еще несколько смешков, а потом, наконец, сел рядом с ней. Ларкира просто обезоружила его. – Полностью согласен. Однако никогда не встречал никого, кто признался бы мне в этом в лицо. – Что ж, теперь у тебя есть такой человек. Несмотря на неприятную тему, Дариус улыбнулся: – Теперь да. – Тебя это не беспокоит? – Что люди не высказывают свое мнение относительно наших с отчимом отношений? Сомневаюсь, что кто-то считает это уместным. – Я имела в виду, тебя беспокоит, что ты ему не нравишься? – А почему должно? – Дариус пожал плечами. – Он мне тоже не нравится. Впервые он признался в этом вслух и испытал облегчение, особенно предчувствуя, что его нынешняя собеседница не станет осуждать его. Ларкира полностью повернулась, чтобы посмотреть на него, тем самым подвинув свое укрытое голубой тканью колено опасно близко к его бедру, жар между ними казался сильнее молнии, разрезающей небеса. Дариус также не мог оторвать взгляд от ее рук. Не из-за того, что у нее не хватало пальца, а потому, что не привык видеть ее без перчаток. Даже со шрамом на костяшке безымянного пальца ее руки казались нежными, но сильными. Сила виднелась в ее жестах, но мягкость, с которой она положила одну руку поверх другой, свидетельствовала о том, что ее воспитывали как леди. – Ваши отношение когда-нибудь были хорошими? – спросила она. Вопрос заставил Дариуса оторваться от созерцания рук Ларкиры и встретиться с ней взглядом, его мысли неохотно возвращались к тому времени, которое он считал давно похороненным. – Были моменты… в самом начале. Я помню, как Хейзар приезжал в Лаклан до того, как стал новым герцогом, и повез нас с мамой в город. Тогда сияло солнце… – Дариус взглянул на бурю. – Он купил мне леденцы и маленькую деревянную лодочку. Я опустил ее в озеро, не зная, каким сильным было течение в тот день, и волны тут же подхватили ее. Я так быстро потерял подарок, что запаниковал и бросился за ним. Но не успел зайти далеко, как меня подхватили и отнесли обратно на пляж. Я помню, какой бледной была моя мать, пока со слезами на глазах обнимала меня. Хейзар стоял рядом с ней, поглаживая ее по спине, его красивый костюм наполовину промок от того, что он спас меня, но он совсем не злился, казалось, просто испытывал облегчение. «Ты стоишь больше, чем любая лодка, – сказал он, – даже построенная в Эсроме». Вскоре после этого дня они с моей матерью поженились. – Стоит ли мне выходить за него? Дариус отшатнулся, словно ему влепили пощечину. – Что? – Стоит ли мне выходить за твоего отчима? Цель моего визита сюда вряд ли является секретом. Дариус открыл рот, затем закрыл, словно рыба, вытащенная из воды. – Я… я не думаю, что это уместный вопрос. – И? – И не стоит спрашивать об этом. – Уместность чего-либо не должна иметь никакого отношения к его важности. На самом деле, большинство неподходящих тем поднимают более важные вопросы, чем правильные. – Еще один урок от твоего отца, которого нет ни в книгах, ни у гувернанток? – Не просто так он является одним из богатейших людей в Джабари. – Несомненно. – Дариус оперся локтями о колени, отворачиваясь от девушки, которая обладала силой, способной свести его с ума. Она была опасна, эта Бассетт. Слишком опасна, чтобы разговаривать с ней наедине. Лучше было уйти. – Я думала, мы договорились всегда быть откровенными друг с другом, – напомнила Ларкира. – Так что? Ты ответишь на мой чрезвычайно шокирующий вопрос? Или уподобишься всем тем людям, которые отказываются говорить тебе правду? – Говорит девушка, которая является защитницей лжи, когда того требует ситуация. – Да, и голосую за то, чтобы в этой ситуации обойтись без нее. – Как удобно для тебя. Она усмехнулась: – Но разве это не так? Разочарованно вздохнув, Дариус встал и подошел к краю балкона. На этот раз он обрадовался холодному дождю, ударяющему по коже, ибо тот помогал охладить его лихорадочные мысли. – Я не считаю, что мое мнение имеет какое-либо значение. – Поскольку ты член его семьи, я верю, что имеет. – Ну, если ты веришь, что имеет, то так и должно быть. – Я знала, что ты умный мужчина. – Тот факт, что я остаюсь с тобой наедине, доказывает обратное. – Думаешь, из этого выйдет что-то неудобное? – Неудобное? – Неуместное, если использовать твое любимое слово. – Нет. – Нет, это не одно из твоих любимых слов? – Ничего неуместного не произойдет. – Какая жалость. – Прости? – Какая жалость, – повторила Ларкира. – Потому что тогда ты оказался бы прав, а я нет. Но теперь, когда ты только что опроверг свое собственное утверждение, придя сюда без сопровождения, боюсь, любое сделанное тобой официальное заявление ни на что не повлияет. – У меня разболелась голова. – Вот. – Ларкира взяла пирожное с подноса. – Тебе следует что-нибудь поесть. – Я не голоден. – Да, да, – покачала она головой. – Как мы только что доказали, ты, вероятно, ошибаешься. – Я… – Он перевел взгляд со светящихся весельем глаз Ларкиры на ее протянутую руку, держащую маленький, покрытый глазурью десерт. – Я сдаюсь. – Дариус взял лакомство, сел рядом с ней и съел все за два укуса. – Лучше? – поинтересовалась Ларкира. – Нет. – Что теперь означает да. К своему собственному раздражению, Дариус усмехнулся. Следовало хорошенько подумать, прежде чем препираться с этой Бассетт. Затем собеседники погрузились в молчание, и Дариус обрадовался этому, учитывая, что пытался вспомнить, ради чего изначально пришел сюда. Эта девушка обладала даром совершенно сбивать его с толку. Но когда ветер пронесся сквозь балкон, прижимаясь к его жакету и целуя кожу, воспоминания вернулись. Его шрамы исчезли. Взглянув на Ларкиру, наблюдая, как она потягивает чай, Дариус понял, что бы ни случилось прошлой ночью, она либо не помнила о случившемся, либо осталась невредимой, а может, и то и другое. Ларкира явно не походила на человека, который стал бы молчать при виде его отметин, не говоря уже о том, чтобы хранить молчание об их внезапном исчезновении. И Дариус не мог просто взять и спросить ее об этом. Мог лишь представить… как срывает рубашку, стоит с обнаженной грудью перед дамой, объясняя, что раньше у него было много шрамов, а теперь их всего несколько. Она бы сочла его ненормальным. Что, опять же, возможно, так и было. Хотя он все еще не мог смириться с этой мыслью. Земли Лаклана с каждым днем слабели; во имя своей земли и народа Дариус не мог позволить себе пасть. Ему нужно было держать себя в руках. Тайна, которая привела к заживлению некоторых его шрамов, возможно, просто должна была остаться тайной. В конце концов, Адилор был странным местом и, как он видел в Королевстве Воров, таил в себе еще более странные возможности. Возможно, он вернул немного этой магии Лаклану… Ларкира задрожала рядом с ним, и Дариус, не раздумывая, снял свой жакет и накинул ей на плечи. – Спасибо, – сказала она, удивленно подняв на него взгляд. Когда он находился так близко, аромат лаванды и мяты, окружавший леди Ларкиру, казался опьяняющим. – Пожалуйста, – ответил он. За пределами балкона продолжал бесчинствовать сильный дождь, из-за которого разглядеть что-либо было категорически невозможно. И Дариус с Ларкирой словно были изолированы от всего остального мира, оставаясь на собственном островке спокойствия внутри Касл Айленда.