Так интимно. Дариус чуть отодвинулся. – Могу я спросить тебя кое о чем? – В любое время. – Почему тебя волнуют мои мысли о твоем браке? Ларкира плотнее запахнула жакет. – Потому что волнуют. – Но почему? – Потому что твой голос заслуживает того, чтобы его услышали. – Ради чего? – Ради твоего собственного счастья. – Моего счастья? – усмехнулся Дариус. – Прости, Ларкира, но я не понимаю, как одно связано с другим. Он, конечно, знал, но даже в своих самых сокровенных мыслях не мог признаться в этом. – Я говорю не только о женитьбе твоего отчима, – объяснила она. – Просто каждая душа в Адилоре заслуживает шанса быть услышанной. Ради того, чтобы их желания и мечты признали. – И ты думаешь, что мне не дали такого шанса? – Не здесь. Дариус изучал черты лица Ларкиры, изящный носик, чуть розовые щеки и уверенную позу, то, как она смотрела на него, будто знала его самые сокровенные секреты. Именно тогда он почувствовал то, чего не ожидал, то, что вернуло его к реальности, прочь от их личного, скрытого мира – гнев. Потому что что-то в ней – возможно, ее слова или то, как она вела себя, как будто знала его, на самом деле знала, как он в течение многих лет молча страдал в одиночестве, – вызвало в нем вспышку ярости. Может быть, потому, что она оказалась так близка к истине: Дариус и правда хотел жить своей собственной жизнью, освободившись от удушающей хватки хозяина дома и страха, что его собственные мысли будут высказаны вслух. Правда, которую он давным-давно заставил себя забыть. – И вы верите, что именно вы можете дать мне это? – спросил он. – Моя героиня, пришла спасти меня и подарить мне голос? Что ж, тогда, если мы придерживаемся наших ранее принятых стандартов честности, то позвольте мне сказать следующее: я не знаю, в какие игры вы любите играть дома в Джабари, за какими маленькими затеями вы с вашими сестрами убиваете время в вашем помпезном доме, но в этом мире не всегда торжествует правда и справедливость, и не все нуждаются в спасении. Некоторым вещам лучше просто оставаться такими, какие они есть. – Дариус встал, поправляя манжеты на рукавах и игнорируя хмурый вид Ларкиры. – Миледи, я лишь пришел убедиться, что с вами все в порядке и что вы хорошо поужинали. И совсем не интересовался вашим мнением о моей жизни, да и, откровенно говоря, вы слишком мало знаете обо мне, чтобы выражать свое мнение. Мгновение тишины. Только дождь и гром, прежде чем: – Итак, мы вернулись к «миледи»? – Полагаю, именно так. Дариус чувствовал на себе пристальный взгляд Ларкиры, побуждающий взглянуть на нее, пока произносил свою речь, но он не хотел… не мог. – Прекрасно, милорд. У меня все хорошо, как и во время вчерашнего ужина. – Хорошо. – Превосходно. И с этими словами Дариус вылетел из ее комнат. Игнорируя тот факт, что его пиджак все еще был обернут вокруг единственного человека, который после всех этих лет одиночества и замкнутости помог ему открыться. «Так будет лучше», – подумал он, сдерживая свой гнев. Лучше погасить это пламя, прежде чем оно сможет по-настоящему разгореться. Те, кто переживал о Дариусе или любил его, что ж, рано или поздно они оказывались в Забвении. Глава 20 Ларкира сидела в библиотеке, кипя от злости. И не потому, что последние три дня Клара отказывалась гулять с ней, заставляя их оставаться взаперти в помещении. Неужели настолько ужасны эти слухи о ледяном дожде, камнепадах и оползнях? И не потому, что она не видела лорда Мекенну с того самого утра, когда они поссорились на ее балконе. Он прекрасно проводил время в своем пыльном крыле, в то время как ей приходилось пить чай, есть и продолжать этот фарс с напитанным украденной магией герцогом. Конечно, ей не хотелось, чтобы Дариус присутствовал там. Несмотря на то что ей сошло с рук исцеление молодого лорда, Ларкира считала, для всех будет лучше, если он будет избегать общества своего отчима. Нет, что действительно разозлило ее, так это письмо, которое она сжимала в руках. Кайпо доставил его сегодня утром, серебряные крылья ястреба блестели от капель дождя, когда он уменьшился в размерах, чтобы Ларкира могла провести его в свои покои. Ее друг грелся у огня, пока она снимала маленький кожаный мешочек с его лапы. Конечно же, Ларкира прочитала послание еще до того, как Клара пришла ее одевать. А затем еще раз после завтрака, и два раза по дороге в круглую библиотеку, где Ларкира, пребывающая в дурном настроении, устремилась на уложенный подушками подоконник. – Если будете так хмуриться, у вас слишком рано появятся морщины, миледи. – Клара сидела в соседнем кресле и вышивала узор на носовом платке. – Уверена, новости не могут быть настолько ужасными. – Именно такие они и есть. – Ларкира скрестила руки на груди, глядя в окно. Записка была не очень длинной, учитывая, сколько страниц она отправила отцу. На самом деле ее отец написал всего пять строк. Моя дорогая певчая птичка! Согласен, дело в отношении лорда М. крайне мрачное, но я должен настоять, чтобы ты все еще воздерживалась от пения. Даже если ты не пострадаешь сама, остальные вряд ли переживут подобное. Терпение. Продолжай свои поиски. Мы с З. близки к тому, чтобы найти то, что ищем. Мы с твоими сестрами скучаем по тебе. С любовь, отец. С таким же успехом он мог бы вообще ничего не писать. Воздерживаться от пения. Что ж, теперь понятно, почему он отправил такое крохотное письмо. Ларкира ни в малейшей степени не сожалела о том, что использовала свою магию. Ужасные шрамы лорда Мекенны все еще всплывали в ее памяти всякий раз, когда она ложилась спать, тени на ее стенах, казалось, имитировали эти порезы. Он все еще видел их? Все еще боялся их присутствия, когда просыпался каждое утро? Может быть, ее отец был прав. Возможно, ей не следовало вмешиваться… Но опять же, разве ее прислали сюда не для этого? Она снова посмотрела на письмо. «Продолжай свои поиски». Ларкира фыркнула. Разве Долион не читал, к чему привел ее ночной шпионаж? Помимо подробного описания пустых сосудов из-под форрии в спальне Хейзара, она лишь обнаружила двух, крутящих роман, слуг, лакея, который злоупотреблял спиртным, и информацию о том, что кто-то регулярно воровал еду из кладовой, тем самым вызвав недовольное ворчание и стоны повара. В то время как ее отец, Зимри и, без сомнения, сестры отправились в какое-то грандиозное приключение в поисках того, кто был достаточно храбр или глуп, чтобы выносить эликсир из Королевства Воров, Ларкира застряла, бегая по замку, в котором жил жестокий сумасшедший, – и ничего больше. Конечно, здесь и там располагались потайные ходы, как и в любом старом поместье, но все они, казалось, использовались лишь слугами, помогая им перемещаться из недр замка на свои посты вокруг поместья. Если и существовал древний фамильный сейф, то обнаружить его не представлялось возможным. Ларкира снова уставилась в окно, на дождь, барабанящий по стеклу. «А может его вообще нет на этом проклятом острове». – О! – Ларкира села. – В чем дело, миледи? – Возможно, и нет. Клара нахмурилась: – Возможно, и нет что, миледи? Ларкира прижалась к стеклу, практически вжимаясь в него носом. – Клара, что это за развалины там, наверху? – Она указала на большой каменный фасад, высеченный в горе на материке и скрытый завесой тумана. Большую часть здания закрывал лес, но оно все еще гордо возвышалось над городом и озером внизу. Это была та же самая крепость, которую она заметила в первую неделю своего пребывания здесь, но она списала ее со счетов как своего рода старую сторожевую башню, некий след забытой истории Лаклана. – Полагаю, это первый дом основателя рода Мекенна, семья жила там до того, как был построен этот замок и они уехали с материка. – А сейчас там кто-нибудь живет? – О нет. Он заброшен уже несколько веков. – Ты когда-нибудь была внутри? Клара расхохоталась: – Нет, если я не хочу остаться по эту сторону Забвения. Только глупцы пойдут туда добровольно, особенно когда в этих залах нет ничего, кроме призраков. – Призраков? Клара оглядела тихую библиотеку, прежде чем наклонилась ближе к Ларкире. – Иногда по ночам шепчутся, что на балконе можно увидеть свет факелов. – Возможно, кто-то проезжал мимо и был вынужден провести там ночь, укрываясь от сильного дождя. – Может быть, но тогда почему никто не видел их в городе или на дорогах? Проезжающие мимо незнакомцы не смогут остаться незамеченными. Нет. – Клара покачала головой, возвращаясь к своему вышиванию. – Полагаю, миледи, там, наверху, что-то происходит. Возможно, в Лаклане больше нет ничего, что могли бы оставить потерянные боги, но он хранит свои собственные тайны. – А проклятия?