На мгновение черты его лица заострились, сквозь и без того жесткую резкость проступил истинный хищник. Мгновение ничего не происходило, а потом в комнате стало настолько холодно, что теперь уже мороз на коже ощущался ледяной коркой. – Снимай свитер, Лаура, – произнес он. Настолько отчужденно и безразлично, что меня встряхнуло от кончиков пальцев до корней волос. Я вцепилась в свитер, потянула его наверх, и мне даже удалось выпутаться из него с первого раза. Стянув через голову, отшвырнула его на кровать, с вызовом посмотрела на дракона и вздрогнула, когда ладонь Ландерстерга коснулась полыхающей кожи под ключицей. Сначала обожгло льдом, потом – пламенем, я даже не подозревала, что это настолько больно. С меня снимали ненавистный узор, а чувство было такое, что харргалахт корнями сплелся с моим сердцем, даже дыхание прервалось. Правда, в следующий момент уже все закончилось. – Почувствуешь себя плохо – немедленно сообщай мне, – последовал приказ, в глубине темно-синих глаз сверкнула сталь. – Слово «немедленно» тебе, надеюсь, объяснять не нужно? Я хотела ответить, но не успела, он развернулся и вышел так резко, как мог бы прорваться сквозь комнату снежный ураган – от распахнутого настежь окна, через стены и двери, разрушая все на своем пути. Щелчок замка показался чуть ли не выстрелом, и я обхватила себя руками. Меня трясло так, как, наверное, не трясло никогда. Я судорожно вздохнула и приблизилась к зеркалу: кожа под ключицей была чистой, как до того вечера. Настолько чистой, что я содрогнулась. Почему мне было так больно? И почему так больно до сих пор? Не физически, нет, сейчас на месте харргалахта я ощущала лишь легкое покалывание, какое бывает, когда отлежишь руку или ногу, а потом кровообращение восстанавливается. Меня по-прежнему трясло, поэтому я пошла в душ. Очень горячую воду я никогда не любила, но сейчас прибавила ее на тот максимум, который физически могла вытерпеть. Я должна была испытывать радость, но ее не было. Как не было и облегчения после душа. Я вышла, насухо растеревшись полотенцем до такой красноты, что кожа просто горела огнем. Посушила волосы, и как раз в это время с прогулки вернули зверей. Они влетели, отряхиваясь от чистейшего снега, искринки брызг полетели в разные стороны. – Вирр! – взвизгнула Гринни и поставила на меня лапы. Мокрая холодная шерсть и обжигающе-огненные подушечки, я наклонилась к ней, чтобы почесать между ушей, и замерла. Верраж смотрел на меня так, будто не узнавал. Или не понимал, что происходит. Мягкие детские чешуйки поднялись, он втягивал носом воздух раз за разом, ударил хвостом. В ту же минуту распахнулась дверь, и на пороге появились мергхандары. – Ферна Хэдфенгер, прошу прощения, – сказал один из них. Увидев меня в халате, они тут же опустили глаза. – Что с ним? – тихо спросила я, когда драконенок испуганно попятился. Я не видела у него таких глаз с тех самых пор, как зашла в тот ангар-пещеру. Мергхандары переглянулись. – Он не чувствует огня. – Чт… – начала было я и осеклась. Ну разумеется, он не чувствует огня. На мне его больше нет. Он не чувствует харргалахта. – Боюсь, нам придется его забрать. Он нервничает, – произнес мергхандар. – Не надо, – попросила я. – Он же помнит мой запах. Он… Я шагнула было к нему, и драконенок низенько заурчал. – Назад! – скомандовал мергхандар. Непонятно кому, мне или драконенку, но замерли оба. – Простите, ферна Хэдфенгер. Мы его забираем до особых распоряжений. Доброй ночи. – Уходим. Это уже точно относилось к драконенку, который растерянно озирался и, кажется, готов был начать кричать. – Верраж, – тихо позвала я. Он весь подобрался, услышав мой голос. Потом пригнулся к полу, снова потянул носом воздух. А после с жалобным урчанием метнулся в коридор, мергхандары вышли следом за ним. Гринни непонимающе уставилась на закрытую дверь, подбежала к ней и заверещала, а я глубоко вздохнула и пошла в игровую. Здесь все оставалось так же, как было утром, когда я убегала на тренировку. Огромные шипастые мячики для массажа десен, всякие «валятельные» мягкие игрушки, парочку из которых уже подморозили, и после оттаивания они выглядели совершенно облезлыми. Я подняла его любимую: виари размером с Гринни, да так и замерла. Что я наделала?! Что вообще со мной происходит?! Вместе с игрушкой метнулась обратно в комнату, набрала внутренний номер один, но вызов остался без ответа. Когда попыталась набрать по телефону, мне ответила автоматическая система телекоммуникаций: «В данный момент номер не активен». Поколебавшись, ткнула в коммуникатор на цифру два, прямой номер дворецкого. Ответил тот, несмотря на время, просто мгновенно: – Лаура? Вы что-то хотели? – Да. Тиус, подскажите, пожалуйста, как я могу найти ферна Ландерстерга? – Ферну Ландерстергу только что открыли телепорт. Он возвращается в Хайрмарг, и буквально через десять минут вы сможете с ним связаться. В Хайрмарг?! – Понятно. Спасибо. – Не за что. Доброй ночи, Лаура. – Доброй ночи. Коммуникатор негромко пиликнул, панель погасла. – Гринни, хватит пищать, – сказала я, потому что виари до сих пор вирчала у двери, к тому же порываясь сделать под нее подкоп. – Хватит пищать! Он не придет! Я никогда раньше не повышала голос, но сейчас мой крик отразился от стен, заставив вздрогнуть даже меня. Что уж говорить о виари: она подпрыгнула, метнулась под кровать и там замерла. Вздохнув, опустилась на колени. В спасительной темноте сверкали огромные глаза. – Ладно, Грин, выходи, – сказала я. – Ну прости меня, пожалуйста. Я так больше не буду. Протянула ей руки, но виари с жалобным вирчанием отползла подальше. Супер! Просто замечательно! Я поднялась и, не снимая халата, забралась под одеяло. Ворочалась с боку на бок до тех пор, пока под кроватью снова что-то зашуршало. Гринни вылезла и запрыгнула ко мне на подушку, боднула носом между лопаток: «Давай мириться!» – Давай! – сказала я и притянула пушистую к себе. Она вздохнула, повозилась у меня в руках и засопела. Уткнувшись лицом в пушистую спинку, я сразу почувствовала себя немного лучше. Поэтому даже не заметила, как сама провалилась в сон. Глава 22 – Бен – засранец, – сообщила Рин, кутаясь в куртку. Я подавила желание последовать ее примеру, да и в пальто сделать это сложнее. На улицах Хайрмарга и правда похолодало так, будто раньше времени пришла Ледяная волна, и я искренне радовалась тому, что сегодня надела джинсы. Попытка пройтись по улице в юбке могла закончиться замерзанием до состояния среднестатистической сосульки, которых по весне будет море. – Ну он же сказал правду. – Чешуйню он сказал. Вчера, когда ты ушла, я еле удержала Сэфла, чтобы он не съездил ему по морде. И то только потому, что перед серьезной операцией не стоит отправлять кардиохирурга в нейрохирургию. – Да ладно, – отмахнулась я. – Проехали. – Не проехали, – возмутилась Рин и указала в сторону молла, видневшегося неподалеку. – Может, все-таки туда? – Все-таки туда, – согласилась я. Моя выступающая часть (то есть нос) начала уже не просто замерзать, а отмерзать. – Не понимаю я, как ты можешь быть такой спокойной! – продолжала кипятиться Рин. Она позвонила мне, как раз когда закончились тренировки и я собиралась выдвигаться в сторону телепорта. Предложила встретиться и поговорить, и я не стала отказываться. В конце концов, что мне вообще делать в загородной резиденции? Верража ко мне не пускают и не подпустят «до особого распоряжения», и утром «особого распоряжения» не последовало. Хорошо, что я вчера не перехватила Ландерстерга, пока он был в резиденции, потому что могла наделать еще больше глупостей. В частности, что бы я ему сказала? Верни мне харргалахт, потому что Верражу нужна мама? Нет, сначала я бы высказала ему все, что думаю, – потому что о последствиях снятия он меня тоже не предупредил. Равно как и о том, что Верраж потянулся ко мне, потому что почувствовал пламя. Не мое.