Девушка в синем форменном платье кивает и тут же испаряется. – Как забрать? – спрашиваю я. – Куда? – На прогулку. – Ландерстерг смотрит на меня. – Я думал, что мы их выведем вместе после ужина, но тебе сейчас лучше лежать. – Да ла… – Я приподнимаюсь достаточно резво и понимаю, что да, лучше лежать. – Хорошо. – Почему ты никогда не делаешь то, о чем тебя просят? – Ландерстерг сдвигает брови. – Почему не делаю?! Я лежу! – А до этого что ты пыталась сделать? – снова почти рычит он. Правда, потом говорит уже нормально: – Пока меня не будет, постарайся сохранить руки, ноги, а в особенности голову, Лаура. – А если не получится? Это точно обезболивающее. Мне явно нравится его дразнить. – А если не получится, я вернусь, и мы поговорим серьезно. Вот вроде ничего страшного не сказал, а волоски уже дыбом по всему телу. И драконенок с виари опять прижимают уши. – Сложно будет говорить, если я лишусь головы. – По-твоему, это смешно? – Ну… да. Представила, как ты будешь говорить с безголовой мной. Ландерстерг делает шаг к кровати, но дверь снова открывается и входит мергхандар, которого я видела в холле, когда мы только приехали. – Этих на прогулку. Часа на два. Проследи, чтобы они как следует побегали. Драконенок явно недоволен таким положением дел, но свое недовольство выказывать не решается. Их забирают вдвоем с виари, которая напоследок оглядывается на меня и грустно вздыхает, словно извиняется. Мне хочется ей сказать, что я не в обиде, но вряд ли Гринни меня поймет. Ладно, устроим коллективные обнимашки, когда они вернутся с прогулки. – Торн, – говорю я уже серьезно, когда верх аэротележки (он же портативный столик) переезжает на кровать, а я все-таки сажусь, повыше подтянув подушки, – что будет с мергхандарами? – Они отстранены от службы. – На сколько? – Навсегда. – Что?! – Я широко распахиваю глаза. – Я уже объяснил свою позицию, Лаура. Этот вопрос больше не обсуждается. – Он произносит это даже не резко, но сразу понятно, что продолжения не подразумевается. Только не для меня. – Я сама виновата. Надо было подумать, что… – Лаура. – Торн. Наши гляделки продолжаются с переменным успехом… ну ладно, никаких перемен там нет. – Я считаю, что это слишком жестоко. – Я так не считаю. Ешь. Я открываю было рот, но под взглядом Ландерстерга ожесточенно пихаю туда кусочек булки и принимаюсь так же ожесточенно жевать. Дракон совершенно спокойно садится рядом со мной, как будто только что не заткнул мне рот (образно говоря, разумеется, но дела это не меняет), и поднимает крышку, под которой горячее блюдо. Салаты уже разложены порционно, а это приходится разделять, чем Ландерстерг и занимается. Заодно и тем, что режет мою часть на куски, и только после этого принимается за еду. – Что-то не так? – спрашивает, когда я отодвигаю тарелку. – Я не голодна. – Тебя покормить? И ведь покормит же! Я хватаю вилку здоровой рукой раньше, чем он до нее дотянется, и начинаю есть. – Не стоит оспаривать мои решения, Лаура, – произносит дракон. – А я разве оспариваю? – пожимаю плечами. – Просто мне кажется, что сострадание – неотъемлемое качество того, кто находится у власти. – Сострадание, которое не приводит к жертвам. Они допустили то, что случилось. – А что случилось? – Я поднимаю руку. – Все живы. – Ты пострадала. – Я не хочу, чтобы кто-то пострадал из-за меня! Мне из-за этого кусок в горло не лезет. – Я говорю быстро, стараясь выразить все, что чувствую. – Я знаю, что они военнообязанные и что они – возможно – допустили прокол, когда впустили меня с виари к драконенку. Но это была случайность, и я… никто из нас не застрахован от ошибок. Я знаю твою позицию и знаю, что ты считаешь, что они могут свою ошибку повторить. Но, Торн, разве будет лучше, если ты их сейчас отстранишь? Они же военные. Это их карьера. Как твоя, и… да я бы с ума сошла, если бы не могла кататься. Слушай, возможно, ты прав, что их нужно отстранить, но, может быть, не навсегда? Второй шанс, он должен быть у всех. Если ты понимаешь, о чем я. Ты же понимаешь? На этот раз я долго смотрела ему в глаза. Очень долго, но он молчал. – Пожалуйста, – сказала я. – Обещай, что хотя бы подумаешь. Просто ты подумаешь. Ладно? До возвращения из Аронгары. Клянусь, я больше не вернусь к этому вопросу и ни слова не скажу, если твое решение останется прежним. Просто… – Нет. Это прозвучало так резко, что я осеклась. А потом уткнулась в тарелку и до самого конца ужина больше не сказала ни слова. – Так и будешь молчать, Лаура? – Он произнес это, как только за горничной, забиравшей аэротележку, закрылась дверь. – Я уже сказала все, что хотела. – Замечательно. – Тон Ландерстерга мгновенно стал градусов на десять холоднее, однозначно намекая на то, что ничего замечательного тут нет. Я пожала плечами и поднялась: в конце концов, мне надо было принять душ и переодеться – на мне все еще была та самая блузка, от которой, как выяснилось, врач откромсал рукав. В общем, блузку на выброс, а мне в душ. И я ведь почти туда ушла, когда в спину ударило резкое: – Ведешь себя, как маленькая избалованная девочка. Что?! Вот тут уже я обернулась. – В чем именно проявляется мое детство? – уточнила я, складывая руки на груди, что с регенератором сделать было достаточно проблематично. Но мне удалось. – В том, что не желаю соглашаться с твоими драконовскими методами воздействия на подчиненных? Или в том, что не желаю с тобой говорить, потому что устала? – Еще полчаса назад уставшей ты не была. – Еще полчаса назад у нас был диалог, а не единолично принятое решение. – Именно в этом твое детство и проявляется. Я отвечаю за страну, и я вижу, когда оказавшиеся в высших рядах сотрудники злоупотребляют своими полномочиями или попросту их игнорируют. Да, в моей власти принимать решения единолично, потому что за мной право последнего слова даже на заседаниях. И я никогда. Ни с кем. Не говорил так, как сейчас с тобой. Никогда никому ничего не объяснял, Лаура. Потому что не считал нужным. Последнее он произнес, чеканя каждое слово. – Ну а мне, следует думать, сейчас выпала великая честь? – поинтересовалась я. – Что касается власти, то ты ею отлично пользуешься. Как в случае с харргалахтом, так и сейчас. С парнями, которые, по сути, просто совершили ошибку. – Мои близкие погибли из-за такой ошибки. Охрана отвлеклась на просьбу курьера. – Ландерстерг взглянул на меня, и в глубине его глаз вместо ледяного пламени я увидела нечто такое, что выстужало гораздо сильнее всей его драконьей мощи. – Этой доставки не должно было быть, и они это прекрасно знали, но все равно отвлеклись на просьбу проверить информацию, потому что это важно и срочно. Через несколько минут они все были мертвы. И охрана, и моя семья. Ландерстерг шагнул к двери, а я поняла, что рта не могу раскрыть. Но даже если бы и могла – что тут скажешь? Поэтому я подскочила на кровати и бросилась за ним. Он только успел обернуться, когда я обхватила его руками и обняла. – Прости меня, – еле слышно выдохнула в лацкан пиджака. А потом запрокинула голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Чтобы хоть как-то заставить шевельнуться, потому что плечи под моими руками были просто каменными. Приподнявшись на носочки, коснулась губами губ, зарываясь пальцами здоровой руки в густые волосы. – Останься, – попросила тихо. – Пожалуйста, останься со мной. На миг мне показалось, что мышцы под ладонями стали еще тверже, после чего уже его руки легли на мои плечи. Сильные, жесткие ладони скользнули по моей шее и выше, пальцы погладили щеки. – Эту резиденцию отец строил для матери. У него ушло несколько лет, чтобы получить разрешение на строительство в пустоши, и в том году к праздничной ночи мы должны были собраться здесь всей семьей. Я тогда думал, что это тоска. Меньше всего мне хотелось проводить эту ночь вдалеке от города и от друзей с ними. Можно сказать, мое желание исполнилось. Из города я не уехал. Я покачала головой. – Ты не обязан мне этого говорить.