– Ты сумасшедший, – говорю я, отсмеявшись. На глазах слезы, и кажется, он был первым, кто заставил меня плакать. Точнее, смеяться до слез. – Дракон номер один. Проследив его взгляд, отступаю, поднимаю пальто, отряхиваю. – Это твое. Пальто он перекидывает через руку как ни в чем не бывало, я одергиваю куртку. Гринни сидит на дорожке и смотрит на нас большими глазами. – До встречи с тобой мне безумно не хватало маленьких безумств, Лаура, – неожиданно произносит Ландерстерг. А потом выбрасывает все лишнее в мусорный переработчик и протягивает мне руку. – Пойдем. Эта брошенная вскользь фраза становится началом моего молчания. Я честно не представляю, что сказать, и прихожу к выводу, что говорить ничего не нужно. Точнее, что лучше ничего не говорить, тем более что мы уже вышли на улицу. Кроме как: – Мне туда, – указываю в сторону дома. – Мне тоже, – невозмутимо отвечает Ландерстерг. Людей здесь не сказать чтобы много, и вряд ли они всматриваются в лица, в Хайрмарге можно пройти в двух шагах и не заметить хорошего знакомого, но… Мы все равно идем рядом, как будто просто возвращаемся с прогулки. Мы и правда возвращаемся с прогулки, но если бы кто-то пару дней назад сказал мне, что такое возможно, я бы долго смеялась. Не так, как сейчас, разумеется, и все-таки. По пути я выглядываю сопровождение (украдкой), но его нет, и со стороны это все выглядит как свидание. Наверное, это и есть свидание. Эта мысль ударяет в меня так же сильно, как и пришедшее следом осознание: мне понравилось. Мне настолько понравилось, что я готова свернуть и пройти по диагональной улице, чтобы мы шли дольше. Вместо этого я выбираю самый короткий путь и ускоряю шаг, хотя жара во мне сейчас хватит, чтобы обогреть весь район. Этот жар струится по контуру харргалахта, он струится по мне, и в кончиках пальцев, которые обычно всегда холодные, сейчас ощущается приятное тепло. – Доброй ночи, Лаура, – произносит Ландерстерг, когда мы останавливаемся у дома. Короткое прикосновение к щеке ударяет в меня так, что по телу проходит дрожь. – Доброй ночи, – отвечаю быстро и так же быстро скрываюсь за дверями. Гринни топает за мной к лифтам, а я касаюсь панели и прислоняюсь к стене. Губы у меня продолжают гореть, а грудь до сих пор помнит эти прикосновения, и эти воспоминания вырываются рваным выдохом. – Лаура, ужин! – напоминает Ингрид, стоит мне войти. – И не забудь помыть ей лапы. – Я не голодна. – Беру виари на руки и поднимаюсь к себе. Лапы мы ей протираем специальными салфетками: Гринни морщится, фыркает, пытается куснуть салфетку, но в конце концов смиренно ждет, пока я закончу. Что касается меня, едва закончив, я раздеваюсь и залетаю в душ. Подставляя лицо упругим струям, тянусь за мочалкой, но понимаю, что эти прикосновения мне не смыть. Больше того – мне этого и не хочется. А вот чего мне хочется – так это почувствовать их снова. По-настоящему. Без одежды. Включаю воду похолоднее, и это помогает. Выбираюсь из душа, завернутая в полотенце, сушу волосы, чтобы не ложиться спать с мокрой головой. Ставлю будильник, чтобы успеть погулять с Гринни, а потом успеть на тренировку Эльды, когда на телефон приходит голосовое сообщение: «С завтрашнего дня Хестор в полном твоем распоряжении. Координируйся с ним сама». И номер водителя. У-у-у… Пишу «спасибо», откладываю телефон и быстро прыгаю в кровать. Правда, через пять минут активных переворачиваний с боку на бок все-таки берусь за телефон снова, но там больше ничего нет. Вот и чудесно. Заворачиваюсь в одеяло с головой, чувствую, как на кровать запрыгивает Гринни. Сначала топчется в ногах, а потом плюхается за моей спиной, громко фыркает и сопит мне в поясницу. Под это сопение я и сама проваливаюсь в сон. Глава 16 У меня весь день какое-то странное настроение. Ну ладно, странное настроение у меня полдня, потому что именно столько прошло с момента, как я открыла глаза. Сначала была тренировка у Эльды, на которой она раз десять спросила меня, в какой я реальности, потом пришлось в срочном порядке лететь в университет – консультацию перед следующим зачетом перенесли на день. – Вы меня еще благодарить будете, – заявила преподавательница. Высоченная, как жердь, светловолосая, с короткой стрижкой. Из-за ее роста создавалось такое впечатление, что голова у нее совсем маленькая и что если она выйдет на улицу в сильный ветер, та просто оторвется. – Зато завтра вам не придется ехать на консультацию, сумеете получше подготовиться. Получше, как же. Мы с Рин переглянулись: у нее пересдача у Баргмана, у меня все те же тренировки. Правда, тренировки не имели никакого отношения к обучению в универе, но они были. Со дня на день я ожидала уточнения места проведения кастинга, а заодно и времени. А еще постоянно пялилась в смартфон. Наверное, впервые я так пялилась в смартфон. В школе я ни с кем не встречалась, если не считать нескольких поцелуев на дискотеке: по тому поводу, по этому поводу. Но никто из мальчиков не нравился мне настолько, чтобы это переросло во что-то серьезное. Зато в универе я подсела на Миста. Не сразу, разумеется, до этого у меня было еще несколько попыток встречаться с парнями, но все очень быстро затухало, потому что моя увлеченность фигурным катанием и воздушными танцами отнимала очень много времени, и это никому не нравилось. То есть не нравилось парням, с которыми я пыталась встречаться. Мист не ревновал меня к моим занятиям и не пытался давить, возможно, поэтому у нас с ним что-то и получилось. Правда, о том, что у нас получилось именно благодаря тому, что встречался он не только со мной, я узнала значительно позже. Но даже наши с ним встречи никогда не вызывали у меня желания пялиться в телефон в ожидании сообщений. Было в этом что-то неправильное и будоражащее. Равно как и в том, что вчера произошло в парке. Стоило вспомнить, как ладони Ландерстерга скользили по моему телу, и щеки начинали пылать как от пощечин ледяного ветра. И ладно бы только щеки. – Там что-то интересное? – спросила Рин, когда мы шли к парковке. – Нет. – Я продемонстрировала ей совершенно ничем не примечательный дисплей. – Фу, я так не играю. А что ты тогда туда так смотришь, как будто у тебя непристойная переписка эротического содержания? Я не покраснела снова только потому, что во мне за утро кончилась краска. – У меня там совершенно неинтересный… Рин выразительно посмотрела на меня. – Ладно. Я вчера встречалась с Ландерстергом. Подруга широко распахнула глаза. – И он обещал прислать тебе сверхсекретные данные? – Ты хочешь узнать, что было дальше? – Хочу! – Она даже остановилась у самых дверей. Дракон за нашими спинами продолжал грозно сверкать глазами, но сегодня он совершенно точно не вызывал у меня прежних чувств. – У нас было свидание. – Сви… что? – Тише! – Я схватила ее за руку. – Или ты хочешь, чтобы об этом узнал весь университет? – Ну, если ты встречаешься с первым драконом Ферверна, тебе не стоит переживать по этому поводу. В самое ближайшее время об этом узнает весь мир. Я вздохнула. – Ладно, говори. – Рин махнула рукой. – Обещаю не подкалывать. Где вы ужинали? Опять в «Ледяном пламени»? Или где-то еще? Стой, почему этого до сих пор нет в новостях?! – Потому что мы гуляли с Гринни по парку. – Где? – По парку. Судя по глазам подруги, она была не на шутку озадачена. Не говорить же ей, что я тоже. – По какому? Который закрытый, при дворце Драконов? Дворцом Драконов назывался музей, где каждая комната повторяла одну из комнат правителей Ферверна, начиная со времен Северных земель. Так назывались наши края в глубокой древности, когда первые иртханы только-только отваживали драконов от городов и люди выходили на поверхность. Помимо прочего в музее хранилась, по-моему, вся история нашей страны – свитки, драгоценности, вазы и прочее, найденное на раскопках или сохранившееся у коллекционеров. Окружал музей огромный трехуровневый парк, над которым стоял защитный купол, поэтому (как шутили) это было единственное место в Ферверне, куда никогда не доберутся наши холода. – Ты знаешь, выгуливать виари у дворца Драконов – это перебор даже для Ландерстерга, – сказала я. – Тогда где?! – В нашем районе. Помнишь парк между Шестой линией и Квикси?