По древней традиции по улицам проносили фигурку святой. Потом ее помещали на площади, и начинались танцы. На них было положено приходить в национальных костюмах, и Кларенс потребовалось не менее часа, чтобы облачиться в многочисленные юбки, завязать все ленточки и застегнуть все крючки. А еще надо было приколоть шпильками шиньон, надеть украшения… Хоть раз в жизни могут ее не торопить? – Ух, какая ты! – восхитилась Даниэла. – Кстати, с кем ты в этом году будешь танцевать? – Ну, кого-нибудь найду. Кларенс закрыла глаза и представила Инико, одетого в узкие черные штаны, белую рубашку с запонками, подпоясанную кушаком, вышитую жилетку и в головном платке. «Как бы местные отреагировали?» – подумала она и вспомнила дискотеку в Малабо. Инико бы здесь всех поразил, и он сумел бы справиться с кастаньетами. Она не знала никого другого, кто обладал бы таким обаянием. – Пойдем, – улыбнулась она сестре. – Погоди-ка, погоди… – Даниэла поправила ей прическу. – О, да у тебя тебя появилась седина. «Неудивительно», – подумала Кларенс. Все ее мысли по-прежнему были заняты Бьоко, и она так и не продвинулась в своем расследовании. Хакобо и Килиан избегали разговоров о Гвинее, а она не могла решиться поговорить с ними прямо. Хулия тоже хранила молчание. Рассказывая ей о поездке, Кларенс сделала особый акцент на именах Бисилы, Сад, Инико и Лаа. Но если подруге и было что-то известно, она сохраняла невозмутимость, более того – она стала избегать встреч с ней. Кларенс все больше и больше расстраивалась. Подсказка Хулии ни к чему не привела, также как и реакция дяди и отца на ее рассказы. Она все время вспоминала Симона. Он посоветовал поискать колокольчик елёбо, если глаза ей ничего не скажут. Вот ведь загадка! Чтобы решить ее, остается подождать знака с небес… – Ты что притихла, Кларенс? – Голос Даниэлы выдернул ее из размышлений. – Я спрашиваю: что тебя волнует? – Прости. Слишком много свободного времени. Как только вернусь к работе, все наладится. – И папа что-то грустит. Ты заметила? Кларенс кивнула. Килиан все время молчал и часто надолго уходил из дому, чтобы побродить по окрестностям. – Родители стареют, Даниэла. – Да уж… Как я поняла, с возрастом ты либо становишься жестче, либо отрешаешься от всего. Первое произошло с твоим отцом, второе – с моим, – Даниэла вздохнула и добавила, указывая на костюм сестры: – Отлично получилось! Вечером вся семья, включая деревенских родственников, собралась за столом в их доме. А потом все отправились посмотреть представление на площади. Кларенс опустила голову, когда зазвучала старая-престарая песня о любви, не получившей продолжения. Она не могла перестать думать об Инико. Почти три месяца миновало с тех пор, как она вернулась с острова. Они не писали друг другу: она не знала, о чем; и не созванивались: она не знала, что сказать. Только Лаа сообщал ей по Интернету, что с ним все хорошо. – Что случилось, Кларенс? – Даниэла коснулась ее руки. – Только не говори «ничего», все равно не поверю. После возвращения из Африки ты все время грустишь. – Она пристально взглянула на сестру. – Ты с кем-то там рассталась? Кларенс не хотела рассказывать ей о том, что у них, возможно, есть брат. Она ни в чем не была уверена и напрягла ум в поисках подходящей отговорки. Пусть уж лучше сестра думает, что у нее «любовь на расстоянии», и это даже не будет ложью. – Ты почти угадала, но я не хочу это обсуждать. – Ясно, – отозвалась Даниэла. – Вы снова увидитесь? – Надеюсь. Даниэла не стала дальше настаивать, похлопала сестру по руке и снова повернулась к сцене. После концерта сестры отправились в бар пропустить по стаканчику пунша, и там столкнулись с Хулией, которая тоже приехала на праздник. Пока Даниэла здоровалась с приятелями, Кларенс улучила несколько минут, чтобы с ней пообщаться. – Хулия, – сразу взяла она быка за рога, – человек по имени Фернандо, примерно моего возраста, мог родиться в Бисаппо? Лицо Хулии залила краска, и в душе Кларенс вновь забрезжил огонек надежды. – Я… Возможно… – Хулия помолчала немного и спросила: – Какая разница? «Что значит, какая разница?! – подумала Кларенс, едва не закричав: – Да это же все меняет!» – Симон намекнул, что Хакобо знаком с Бисилой, – продолжала настаивать девушка. – Это правда? – Я тебе больше ничего не скажу, – непререкаемым тоном ответила Хулия. – Спроси у своего отца. – Твой пунш, Кларенс! – появилась Даниэла; рядом с ней был Хакобо, и Кларенс едва не выругалась: как некстати! – Как дела, Хулия? Сто лет тебя не видел! – Хакобо поцеловал ее в щеку. – Да уж, учитывая, в каком тесном мирке мы живем, видимся раз в сто лет, – ответила она без особых эмоций. – Надолго к нам? – Нет. На следующей неделе еду в Мадрид. – Мы тоже скоро двинемся в Бармон. – А что так? Ты же на пенсии. – Не могу усидеть на месте. Привычка… – Хакобо опустил глаза и прокашлялся: – А ты отлично выглядишь, Хулия. Время тебя не коснулось. У нее мелькнула мысль: что было бы, если б овдовел Хакобо, а не Килиан? Остались ли в ее сердце отголоски чувств? Она посмотрела на выпирающий живот, затем перевела взгляд на изрезанное морщинами лицо. – Спасибо, Хакобо, – пожала она плечами, не зная, что еще сказать. Они и не заметили, как подошел Килиан. – О, папа! – воскликнула Даниэла. – Ты устал, наверное? Домой пойти не хочешь? – Сейчас пойдем, – отозвался тот. – Рад тебя видеть, Хулия. – Да, я тоже. Простите, мне пора, – извинилась она. – Я провожу тебя до машины, – предложил Килиан, и она не стала возражать. На улице Килиан взял ее под руку. – Хулия, я хотел тебя спросить, – не стал откладывать он. – Кларенс рассказывала тебе о поездке в Гвинею? – Да, конечно… Кларенс действительно многое рассказала, хотя, может, и не все. Но и этого было достаточно, чтобы подумать: как он мог жить с таким грузом? Лицо Килиана было изрезано морщинами, но зеленые глаза остались прежними, какими и были на Фернандо-По. Она помнила все их длинные беседы, и теперь жалела, что они отдалились с годами. – Я расплакалась. – Голос Хулии дрогнул. – Должно быть, как и вы с Хакобо. Килиан кивнул. – Помнишь, Мануэль сердился на буби из-за их предрассудков, веры в духов? – Да, помню. Но теперь я и сама думаю, что призраки острова не оставили нас. И иногда мне кажется, что рано или поздно духи все расставят по своим местам. – Она прищурилась. – Я не очень поняла, к чему ты это сказал… но подозреваю, что мы теперь гораздо ближе к развязке, какой бы она ни была. Нам осталось немного, Килиан. Пора бы уже подводить черту. – Уверяю тебя, на тот свет я не тороплюсь, – заверил ее Килиан с напускной шутливостью. – А что до развязки, пока не настал тот печальный момент, о котором ты говоришь, пожалуйста, пообещай, что не будешь вмешиваться. – Я и не вмешивалась никогда, – взвилась она. – Прости, мне правда пора, меня ждут. – Она показала на мужчину, прогуливающегося у ее машины. – Еще одно, Хулия! Помнишь, ты попросила раскрыть причину, по которой я не хотел возвращаться в Пасолобино после смерти отца? Мы с тобой заключили сделку: я расскажу тебе, а ты взамен раскроешь свою тайну. У Хулии зачесались глаза. Неужели он до сих пор помнит тот разговор? И неужели не догадался? Разве могла она рассказать ему о своих чувствах к Хакобо, которые не остыли до конца и по сей день? – Ты еще говорила, что иногда наши тайные желания сбываются. Так вот, я не согласен с тобой. Дела не всегда идут так, как мы хотим. Хулия опустила голову и взяла его за руку. – Килиан… Если бы я могла вернуть те годы… – Она глубоко вздохнула и пошла прочь. – Все хорошо, дядя? – осведомилась Кларенс, поджидавшая его у бара. – Я наблюдала за вами. Мне показалось, вы спорили. – С Хулией? Ерунда! Нам не о чем спорить. Килиан оперся на руку девушки, и они побрели к дому. Осенний ветер с севера рвал листья с деревьев. Хакобо и Кармен переехали в Бармон и все реже появлялись в деревне. У Даниэлы прибавилось работы в оздоровительном центре, да еще она занималась на онлайн-курсах по педиатрии. Кларенс готовилась к лекциям, которые должны была читать после Рождества. Однажды серым ноябрьским днем Лаа написал, что в середине декабря по делам компании будет в Мадриде. Кларенс радостно вскрикнула и тут же пригласила его провести Рождество в Пасолобино, вместе с ее семьей. Лаа согласился! Она задумалась, что сказать домашним, и в конце сообщила, что пригласила «особого гостя» – инженера, с которым познакомилась в Гвинее. «Он мой друг», – добавила многозначительным тоном. Мама была только рада, а отец проворчал в трубку, что не горит желанием провести семейный праздник с незнакомцем. Он даже заявил, что не приедет в Пасолобино и останется в Бармоне, но Кларенс не сомневалась, что мать его уговорит. Даниэла сгорала от любопытства, так как она заподозрила, что увидит предмет страданий двоюродной сестры. А Килиан смерил ее туманным взглядом и ничего не сказал – то есть совершенно ничего. Однако после многих лет отказа от курения он вдруг вытащил сигарету из пачки племянницы и зажег от свечи, горевшей на столе. А сама Кларенс была невероятно рада возможности увидеть брата Инико… Или ей стоило называть Лаа своим братом? Глава 12