– Опять ты? – Азме Навик, – представилась девчонка, игнорируя мой вопрос. – Интернет-издание «Свет в тоннеле». Могу я взять несколько ваших комментариев? – Нет, не можете. Все комментарии через Центральный департамент, – грубо ответил я и попытался пройти мимо девушки. Но та ловко прыгнула передо мной и покачала головой. – Боюсь, господа полицейские, это была не милая просьба. Толпа рвёт и мечет, – она указала на протестующих. – И да, разве вам не положено представиться? Мы скептично глянули на митингующих. Я сказал: – Темза, я представлялся тебе уже сто раз. И столько же раз говорил: никаких комментариев. Ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра ситуация не поменяется. И да, – я поправил очки и указал на людей с плакатами. – Как-то совсем не похоже на разъярённую толпу. Журналистка настаивала: – Во-первых, называйте меня по псевдониму. Во-вторых, я бы хотела, чтобы уважаемые полицейские соблюдали протокол, который сами и написали. И, наконец, представились. Я почувствовал, как начал дергаться глаз. Макс поджал губы и потянулся в карман за удостоверением. Пришлось сделать тоже самое. – Макс Миллер и Филипп Гарьер, – процедил сквозь зубы, показав вместе с Максом документы. – Старшие детективы центрального округа города Джаро. Возвращаемся с серьёзного дела, которое не касается журналистов. Поэтому, Уважаемая… – я сделал вид, будто вспоминаю имя. – Как там вас? – Азме Навик, – ответила она, с вызовом глядя мне в глаза. – Так вот, Азме. Не суйте свой маленький носик не в свои дела. Мы с двух сторон обошли наглую журналистку, оставив её ни с чем. – Твоя знакомая совсем страх потеряла, – хохотнул Макс. – И с каких пор её блог называется «Свет в тоннеле»? – Она мне не знакомая, – процедил я. – Так, пересекались в прошлой жизни. Мы шли по холлу, здороваясь и отшучиваясь с коллегами. Здание департамента мне нравилось. Редко, где в городе можно было найти живые цветы. Зато наш холл утопал в зелени. Помещение всегда выглядело чистым и ухоженным. Ни о ком так не заботилось правительство, как о полицейских. Наконец, мы дошли до лифта. Макс нажал кнопку «8» и мы направились к шефу. Аноре Вуд не отказывал себе в удовольствии занимать самый роскошный кабинет Полицейского департамента. Верхний этаж, панорамные окна и умопомрачительный вид на Килиманджаро. Не многие жители имели удовольствие хоть раз посмотреть на вулкан с такого ракурса. А тут ежедневная привилегия. На этом роскошь не заканчивалась. Пока мы подходили к кабинету, Макс спросил: – Ты, кстати, не хочешь у тестя поинтересоваться, на кой чёрт ему дверь из дуба? Сколько это вообще стоит? Дома у него вообще золотые двери стоят? Я не ответил, потому что дома у Аноре никогда не бывал. Да и, по правде, сам задавался тем же вопросом. Дубовые рощи растут только к западу от города в теплицах. Растения, которые человечество считает неприкосновенным наследием. А у нас тут шеф с дубовой дверью. Я вздохнул и постучал. – Войдите. Как обычно, Аноре вальяжно развалился в кресле, потягивая ароматный кофе. Кабинет не уступал в великолепии дорогущей двери. Вуд всегда твердил, что комфортные условия для работы превыше всего. А в его понимании комфортом было изысканное бардовое кресло из бычьей кожи и кофеварка в шаге от письменного стола. Сам шеф всегда выглядел с иголочки, и сегодня исключения не случилось. Для своих лет Аноре Вуд был довольно в хорошей форме. Высокий, подтянутый, всегда гладко выбритый. Слегка длинные седые волосы он укладывал, зачесывая к затылку. В отличие от нас, простых детективов, шеф всегда носил полицейскую форму. Оно и понятно: для Аноре её шили по индивидуальному заказу. А наша фабричная никуда не годилась. Шеф смерил нас холодным взглядом и, отложив планшет, сказал приказным тоном: – Докладывайте. Мы вкратце пересказали утренние события и показали фотографии с места происшествия. – Нам кажется целесообразным посмотреть записи с дронов, – резюмировал я, поправив очки, – чтобы найти девушку, которая к нему ходила. Аноре внимательно выслушал и невозмутимо сказал: – Нет, я так не думаю. Начните с бара. Выйдете на поставщика. Так убьёте двух зайцев одним выстрелом. Как, говорите, эта забегаловка называется… – «Гуарана», – напомнил я. – Именно. Поезжайте туда. Опросите персонал. Уверен, что-нибудь нароете. – Так точно, – сказал Макс. Но я был не в восторге. Поэтому спросил: – Шеф, могу я с вами поговорить? Макс бросил на меня короткий многозначительный взгляд и вновь посмотрел на Аноре. – О чём? – Меня интересует пропажа детей. Кто этим занимается? Возможно, имеет смысл бросить все силы на расследование этого дела? Вуд даже бровью не повёл. – Миллер, сходите на третий этаж, получите два ордера на допрос. Нам нужно с Гарьером кое-что обсудить. От голоса Аноре внутренности каждый раз холодели. Как только Макс закрыл дверь, шеф продолжил: – Присядь, Филипп, – он указал на кресло напротив него. Не такое роскошное, но тоже дорогое. Я сел, поправил очки и посмотрел Вуду в глаза. Признаться, это было нелегко. Тяжелый взгляд шефа, казалось, при желании мог и насквозь прожечь. – Скажи мне, Филипп, – начал шеф, слегка подавшись вперёд и облокотившись на стол, – считаешь ли ты самоуверенность недостатком? Мне отчаянно захотелось отвести взгляд. – Нет, шеф. Не считаю. – А следовало бы. Я поручил тебе убийство. Не обычное мошенничество, которых в городе сотни. Ты и правда считаешь, что убитый человек не достоин твоего внимания? Я сцепил зубы и сжал кулаки. Аноре продолжал говорить: – Филипп, ты должен очень стараться. И я никак не могу понять, – он отвёл взгляд в окно и, глядя на вулкан, спросил: – Тебе кажется особой привилегией брак с моей дочерью? Это была спичка, брошенная в канистру с бензином. Я подскочил и воскликнул: – При чём тут Герда! Мы, вроде, на работе! Ничего не путаю? – изобразил удивление. – А на службе мы семейные дела не обсуждаем. Это ваше правило, не моё. Аноре повернул на меня голову и скривил губы в неприятной ухмылке. – Возьми себя в руки, Гарьер. Это был невинный вопрос. Вернёмся к твоей просьбе. Конечно же, не представляется возможным доверить тебе поиск пропавших детей. Ведь вы с Миллером даже убийцу обычного алкоголика отыскать не можете. Несмотря на спокойный тон, во взгляде шефа читалось пренебрежение. У меня задергался глаз. Нужно было успокоиться. Я выдохнул и отчеканил: – Спасибо за аудиенцию. Вечером мы с Максом доложим о прогрессе. И, хлопнув дорогущей дубовой дверью, вышел из кабинета. – Ублюдок, – вырвалось у меня. На первом этаже уже ждал Макс. Его наглая ухмылка тут же стёрлась, как только он увидел моё перекошенное от злости лицо. – Что он тебе сказал? Я потёр виски и ответил: – Как всегда. Я бездарен и даже убийцу того мужика найти не могу. Друг хлопнул меня по плечу и поддержал: – Ну, мы ведь оба знаем, что Аноре не прав. Поехали в «Гуарану». Докажем ему обратное. Я не ответил. Мы снова обошли толпу, издалека увидели Темзу, скандирующую вместе со всеми, и направились к парковке. Макс хохотнул и сказал: – Знаешь, друг. Только Бетонного квартала для полного счастья нам сегодня с тобой и не хватало. Я натянуто улыбнулся и кивнул. Да уж. Даже полицейским неуютно в такой дыре как Бетонный квартал. Удивительно, как там вообще люди живут. Через полчаса мы достигли места назначения. На дверях забегаловки крупными буквами было написано «Закрыто». Макс чертыхнулся и процедил: – Ну, этого следовало ожидать. Пойдём, попытаем счастья. К удивлению, дверь оказалась открытой. Внутри это местечко выглядело также паршиво, как и снаружи. Стойкий запах дешевого алкоголя смешивался с резким ароматом отвратительного мужского одеколона. И вместе это была адская смесь. Макс морщился и совсем этого не скрывал. За баром стоял типичный стереотипный бармен, как из старых фильмов: высокий лысый шкаф с пушистой бородой. Рядом, с усердием, достойной похвалы, намывала полы девушка. У нее в носу было такое огромное кольцо, что почти доставало ей до губ. В самом углу сидел мужчина с бутылкой. Видимо, пьяный вдрызг, так как ладонь, подпиравшая лицо, постоянно соскакивала. И он, пошатываясь, неустанно возвращал её на место. – Мы ещё закрыты, джентльмены, – басовито сказал бармен.