Мужчина сделал вид, что не понял, о чём речь. Я решила повторить настойчивее: – Хватит фарса. У меня в кармане был пистолет и телефон. Сейчас их нет. Мы находимся в центре, но кроме тебя на помощь никто не приходит. Где остальные? Натужная улыбка, наконец, сошла с лица незнакомца. Он присел на корточки, и я смогла рассмотреть его лицо. Мужчина за сорок. Ничего особенного во внешности. Седина, проглядывающая сквозь капюшон. – А ты быстро в себя пришла, – тихо сказал он. – Думал, не догадаешься. – Где моя сестра? – В безопасности, – сухо ответил мужчина, а затем чуть улыбнулся и ехидно добавил: – в отличие от тебя. Я не успела отреагировать и что-либо сказать. В следующую минуту он нырнул за мою спину и стал душить. Сопротивляться сил не было. Тьма снова меня поглотила. * * * Холодный стерильный воздух обжёг глотку. Пить хотелось нестерпимо. Было стойкое ощущение похмелья от карамели. Я открыла глаза и обнаружила, что лежу в абсолютно белой комнате без окон. Больничная палата. Рядом с койкой стояла медсестра и сосредоточенно набирала в шприц какой-то препарат. – Воды, – сипло попросила я. Девушка зыркнула на меня с неприкрытым отвращением, воткнула в руку иглу. Я ойкнула. – Терпи, – процедила она. Я повторила просьбу: – Воды. Медсестра снова глянула на меня, затем отчеканила: – На тумбе слева стоит вода. От злости я сжала кулаки и в тот же миг вскрикнула. Левая рука. Как я могла забыть. Попытка приподняться за водой была неудачной. Всё тело превратилось в нервное окончание и выло от боли. Она цокнула, подошла к тумбе, налила воды и холодно сказала: – Пей. Я была не в том положении, чтобы грубить в ответ. Поэтому осторожно приподнялась и сделала глоток. Вода смягчила горло, и мне стало легче говорить: – Который час? Медсестра на меня даже не глянула. – Около девяти утра. – Я была в отключке целую ночь?!.. – выдохнула я и зажмурилась. – Трое суток, – так же холодно ответила девушка. Я невольно застонала. Дела плохи. Очень плохи. Медсестра наклонилась и без лишних церемоний взяла меня за лицо. За маской не было видно её рта, но я знала: она морщится. – Аккуратнее можно? На секунду её холодный взгляд встретился с моим, и она процедила: – Нельзя. – Что не так? Что я тебе сделала? Медсестра сложила руки на груди и отчеканила: – Терпеть не могу наркоманов. – Я в завязке. – А твой анализ крови говорит об обратном, – ухмыльнулась она. Я потупила взгляд и спросила: – Что со мной? – Никаких критичных повреждений, кроме ушибов. Тебе крупно повезло. Полежишь ещё пару недель и оклемаешься. Она развернулась и направилась к двери. – Стой! – окликнула её я. – Мне нужно связаться кое с кем! – Это не в моих полномочиях. И демонстративно хлопнула дверью. Я стала лихорадочно соображать, что делать дальше. Агате я не смогу помочь, пока сама не выберусь. Дел я натворила, это понятно. За угон транспорта по голове не погладят, но если объяснить всё, то у меня есть шанс. К тому же, нас преследовали беспилотники. Они точно должны были что-нибудь зафиксировать. Творились странные дела, и ни одному из них нельзя было найти здравого объяснения. Где искать ответы, я совершенно не понимала. Вдруг дверь открылась, и в палату тяжёлой походкой вошел высокий темноволосый мужчина в длинном чёрном плаще. Он осмотрел помещение и лишь на секунду задержал взгляд на мне. Хмуро зыркнул на меня поверх тонких прямоугольных очков и опустил взгляд на планшет, который держал в руках. – Детектив Филипп Гарьер, – сдержанно представился он и подошёл ближе. – Я попросил разбудить вас. Ждать выздоровления мы не можем. Филипп Гарьер сосредоточенно глядел в планшет, отчего меж густыми чёрными бровями образовалась морщинка. – Приятно познакомиться, детектив, – изобразила любезность я. – Где же ваша карточка? Разве вам не полагается мне её показать? Он спрятал планшет в карман плаща, поднял суровый взгляд и скрестил руки на груди. Детектив изо всех сил старался быть холодным, но меня не обманешь. Лицо и шея раскраснелись, а костяшки пальцев наоборот побелели от напряжения. Я слишком хорошо читала людей. Наконец, он шумно вздохнул и отчеканил: – Полагается. Но ты не в том положении, чтобы у меня что-либо требовать. – О, мы уже на «ты», – ответила я таким же холодным тоном. Готова поклясться, что слышала скрежет зубов. Но мы только начали, поэтому детектив взял стул, сел ближе и задал первый вопрос: – Где ты была вечером пятнадцатого февраля? Я внимательно смотрела на его лицо и, наконец, рассмотрела цвет глаз. Голубые. Не такие, как у Гека – пустые и холодные, а полные ума. И слепой ярости. – Мистер детектив, вы сейчас допрашиваете меня как свидетеля или виновника? – А ты хочешь в чём-то сознаться? – Я ни в чём не виновна. Гарьер снял очки, потёр глаза и чётко, почти по слогам заговорил: – Даже не знаю, с чего начать. Пожалуй, с убийства, – он деловито ощупал подбородок и поднял взгляд: – да, точно. С него. – Чьего убийства? – я продолжала делать невозмутимый вид. Филипп Гарьер что-то нажал на планшете и развернул его ко мне. Сердце упало в пятки. На фотографии был мой последний клиент. Что ж. Вот и понятно, как полиция вышла на меня. Ой как не вовремя. – Понятия не имею, кто это такой, – без зазрения совести соврала я. – А вот камеры наблюдения в «Гуаране» показали, что вы встречались. Я прикусила губу. Чёрт. – Вы обвиняете меня в убийстве просто за то, что я выпила с ним пива? – Нет. Он убит разрывными пулями либергана. Судя по показанию свидетеля, ты их продаёшь. Последний человек, с которым виделся убитый, – ты. Сама сложишь два плюс два или помочь? Я чуть прищурилась и заглянула в лицо детективу. Почему он ничего не спросил о похищении? Что ж. Деваться некуда, поиграем пока по этим правилам.