«Мы же договаривались не переписываться, когда я дома». Чуть сильнее, чем нужно, бросил телефон на стол. В холодильнике после ужина осталось несколько бутербродов с сыром и ветчиной. Обрадовавшись, что готовить не придётся, я достал их и присел на высокий стул. Гаджет снова ожил. Боковым зрением глянул на экран: «Знаю. Но она ведь ещё наверняка спит». Я не ответил. Подобная неосторожность меня всегда раздражала. Стараясь отогнать злость, стал думать о вчерашнем дне. Допрос Валера Сафи не удался. По адресу, который выдала база, он не проживал более пятнадцати лет. К Аноре на отчёт я не пошёл, за что сегодня обязательно придётся ответить. Ещё и Герда уезжала гостить к родителям. Портить вечер мне не хотелось, поэтому я наврал с три короба, что поехал искать настоящий адрес, а сам занялся более приятными вещами. Телефон вдруг снова задрожал. Я шумно выдохнул, пытаясь не терять самообладание, и решил послать Чилитту куда подальше. По крайней мере, на сегодняшний день. «Не злись. Просто я соскучилась». Я поджал губы и почувствовал лёгкий укол стыда. «Злюсь. Ты обещала не нарушать договор». Ответ последовал незамедлительно. «А ты обещал писать чаще, чем раз в неделю. И не объявляться как гром среди ясного неба». Следом пришло очаровательное полуобнажённое селфи. Я прикусил губу от неожиданной фотки. – Вредничаешь, – сказал себе под нос, критично осматривая снимок. Грудь прикрыта миниатюрными ладошками, а губки слегка надуты. Делает вид, что обижена. Кудрявые русые волосы подозрительно аккуратно лежат, учитывая, что она только проснулась. Один глаз прикрыт пышной прядью, а второй смотрит с нескрываемым укором из-под пышного веера чёрных ресниц. Легкая припухлость ото сна Чилитту даже не портила. «Не надо меня дразнить», – ответил я. И сам себя поймал на мысли, что больше не злюсь на неё. Зато на себя – очень даже. Филипп, тебе что, шестнадцать? Увидел фотку обнажённой девки и поплыл? Собрав волю в кулак, дополнил ответ: «А если серьёзно, давай без этого. Не надо ломать правила, которые работают». Чилитта была юной девятнадцатилетней девчушкой родом из Тиви. Приехала в Джаро, чтобы стать полицейской и случайно попала на практику ко мне. Нельзя сказать, что она мне сразу приглянулась. Но юность и очаровательная непосредственность определённо располагали к себе. К сожалению для Чилитты (и к счастью для меня) с учёбой не задалось, и она с треском вылетела из колледжа. Теперь она работала в сосновых посадках к востоку от города, отчего её некогда мягкие ладошки очень быстро огрубели и покрылись мозолями. Мне не было стыдно перед Гердой. Потому что её вины в происходящем было предостаточно. И будто почуяв неладное, в дверном проёме возникла жена. Очаровательная, как и всегда. Она поглаживала худыми кистями длинные тёмные волосы, отливавшие глубокой синевой. Раз в две недели, как по расписанию, Герда подкрашивала пряди в этот цвет, чтобы подчеркнуть глаза – по оттенку такие же, как суровая снежная туча. Телефон снова прислал сообщение. Жена бросила быстрый взгляд на гаджет и поджала тонкие бледные губы. Затем глянула на меня, гордо вздёрнула маленький курносый носик и направилась к стеллажам. Выудила оттуда резинку (всегда удивлялся, зачем нужны на кухне резинки) и быстрым движением скрутила на голове гульку. Острые черты лица обнажились, и я заметил, что её скулы стали выделяться ещё сильнее. – Ты похудела. – У меня нет аппетита в последнее время, – холодно сказала она и включила кофеварку. – Тебе сварить? – Да, спасибо. Напряжение было натянуто между нами, как струна. Герда с излишним стуком водрузила чашки в кофеварку. Затем чересчур громко помешала сахар. И, в конце концов, практически расплескав кофе по столу, с грохотом поставила кружку передо мной. Я тихо выдохнул, отложил надкусанный бутерброд и сказал: – Если хочешь о чём-то поговорить, валяй. Герда будто не услышала. Даже не взглянув на меня, подошла к окну. Начинало светать. Как и большую часть времени, соседние небоскрёбы были закрыты дымкой. Почти круглогодично мы жили в долбанных тучах. И это я не только о пейзаже за окном. – Мне не о чем с тобой говорить, – сказала жена таким голосом, будто её муж был самым главным врагом. Я снял очки и потёр глаза. – Нам обязательно ссориться с самого утра? – А разве мы ссоримся? – Ладно, понятно. Аппетит пропал. Я поднялся, поставил тарелку у раковины и направился к коридору, напоследок бросив: – Только не говори мне после этого, что я не пытаюсь наладить отношения. Послышался звон разбитого стекла. – Для этого надо как минимум прекратить мне изменять! – в сердцах воскликнула Герда и быстро вышла из кухни, задев меня худеньким плечом. У окна медленно разливалась чёрная лужица свежезаваренного кофе. Ещё одна чашка пала жертвой нервозности Герды. Я отправился за женой в спальню. Она сидела у окна на полу, поджав колени, и слегка раскачивалась. Я присел рядом. По её острым скулам текли слёзы. – Милая, мы обсуждали это уже тысячу раз, – начал я. – Не надо мне врать, – подняла ладошку Герда и отвернулась. – С чего ты это опять взяла, что я вру? – А кто тебе тогда пишет в такую рань? И расскажи, пожалуйста, где именно ты искал свидетеля вчера? Тяжёлый вздох сорвался с моих губ. Мастерски изображая невинность, будто в сотый раз собирался объяснять очевидные вещи нерадивому ребёнку, я повернулся к ней. В горле, тем не менее, немного пересохло. Даже самая привычная ложь всегда забирала ресурсы. Рука потянулась к коленке жены. Она, к счастью, не сопротивлялась. – Послушай, милая. Ты ведь знаешь своего отца. Он не даёт мне спуску. Жена шикнула, скинула мою ладонь и злобно посмотрела: – Он не отправлял тебя искать свидетеля после работы. Зачем ты врёшь? Я терпеливо сжал её ладонь своей рукой. – Меня никто не отправлял. Но Аноре чётко дал понять, что если и это дело я не раскрою, то повышения мне не видать ближайшие несколько лет. А мы ведь этого не хотим, правда? Герда не ответила, но выражение лица её немного смягчилось. – Кто тебе пишет? – Макс, – не раздумывая, выпалил я. – В полседьмого утра? – Герда недоверчиво нахмурила брови. – У него есть зацепка. Попросил приехать пораньше. Жена всё ещё выглядела подозрительной. Но я глядел на неё смело и без смущения. Отчего она быстро растаяла. – Ладно, – тихо сказала она. И я её крепко обнял, изо всех сил стараясь не думать о горячей фотке Чилитты, которую рассматривал каких-то десять минут назад. – Ты бы поспала ещё немного, – чмокнул я Герду в лоб. – Слишком рано для тебя, не находишь? Она высвободилась из объятий. – Не спится. Да и дел сегодня невпроворот. Если хочешь, могу поговорить с папой о тебе. – Ни в коем случае. Ты ведь не обсуждаешь меня с ним? – Нет, – сказала Герда и отвела взгляд. Да уж, в нашей семье я более хороший лгун. – Вы опять мне кости перемывали вчера? – я поднялся и сложил руки на груди. – Совсем немного поговорили! Ничего серьёзного, – мигом стала оправдываться Герда. Я не стал напирать. Всё-таки, ещё минуту назад моя честность висела на волоске. До моего ухода мы больше не разговаривали. Конечно же, Герда вряд ли меня реабилитировала. Но мне было плевать. Я открыл шкаф, отодвинул подальше форму и достал любимый костюм с белой, немного помятой рубашкой и тёмно-синим галстуком. – Хочешь, поглажу тебе одежду? – спросила Герда, возникшая в дверном проёме с чашкой, из которой кофе должен был пить я. – Нет, спасибо. Не думаю, что её кто-то будет разглядывать. – Папа не любит неопрятность, – как бы невзначай бросила жена.