– Спасибо большое, и извините за беспокойство, – Марина была готова сквозь землю провалиться со стыда. Утешало лишь то, что в воскресный полдень в автобусе было полно свободных мест, и старик без труда нашёл себе новое. Да и его пёс заметно повеселел, оказавшись подальше от кресла, где недавно сидел кошмар. А Анастасия и в ус не дула – как будто не она только что согнала пожилого человека с насиженного места. Девочка продолжала прижиматься к оконному стеклу; только смотрела не сквозь него, а в него, в сам прозрачный слой. Её пальцы забегали по окну, как пальцы программиста бегают по клавиатуре. Марина почти ожидала, что сейчас Анастасия ещё и обнюхает стекло – или, чего доброго, лизнёт. Но этого не потребовалось. Девочка, похоже, вытянула из стекла всю информацию, которая была нужна, и засобиралась на выход: снова схватила свой рюкзак, хлопнула Марину по бедру. Однако на ближайшей остановке они не вышли. Анастасия пристроилась у дверей, чего-то выжидая. Может, сейчас пора выходить? Нет, не пора, показала Анастасия, едва заметно покачав головой. А теперь? Нет. А… Да! На очередной остановке Анастасия сорвалась с места и побежала вперёд, работая локтями и расталкивая людей, как маленький таран. Или как ищейка, напавшая на след. На Марину она даже не оглядывалась – считала, что та сама бежит за ней, словно на поводке. Так оно и было. Марина привыкла быть сама по себе. И вдруг оказалась в одной упряжке с какой-то младшеклассницей. Более того, эта младшеклассница вертела ею как хотела. И Марина почему-то слушалась – хотя видела свою напарницу-командиршу впервые в жизни. Анастасия познакомилась с Мариной пару часов назад – зато с Куратором она, похоже, была знакома давно. И это ситуацию не улучшало. Даже ухудшало, если честно: не раз и не два обжёгшись на выкрутасах Куратора, Марина начала инстинктивно ждать от него подвоха, и подозрения распространялись на всё и всех, кто был с ним связан. Но Куратору было проще противостоять: пусть он был опытнее, изворотливее и банально старше по званию, зато не особо старше по возрасту. Да и занимались они одним делом – защитой мира снов. С Куратором Марина чувствовала, что их многое связывает. С Анастасией она чувствовала, что между ними лежит пропасть. Анастасия была гораздо младше. И неизмеримо профессиональнее: Марина не то что не могла повторить её действия – она не могла их даже понять. Лишь догадываться об их сути. А вчера Марина и представить себе не могла, что охотиться на кошмаров можно не только во сне, но и наяву. Что кошмары настолько реальны. Где Анастасия научилась тому, что делала? И когда? Не с младенчества же она осваивала эту науку. Хотя почему нет? У Марины, кажется, сломалась способность удивляться – перегрелась от постоянных нагрузок. Сейчас Марина приняла бы как само собой разумеющееся, что существуют потомственные охотники на кошмаров, которые тренируются с пелёнок. Или что охотники на кошмаров не меняются с возрастом. Или… – Пришли, – будь Анастасия легавой, она бы сделала стойку. Ноздри носа-пуговки широко раздувались, глаза горели огнём, взгляд был прикован к цели. Цель выглядела как обычная старая девятиэтажка, с чахлым палисадником и крашеной-перекрашеной железной дверью единственного подъезда. Летом жильцы иногда оставляют такие двери открытыми, подложив камень или что-нибудь типа того, чтобы проветрить коридор и чтобы не возиться с домофоном лишний раз. Но эта конкретная дверь была заперта на кодовый замок. Анастасия стянула с плеч рюкзак и поставила его прямо на асфальт. Деловито зарылась в один из боковых карманов, ища что-то. – Вуаля! – в её руке блеснула связка ключей и ещё каких-то металлических штук. – У тебя есть ключи от этого дома? – недоверчиво уточнила Марина. – От любого дома, – Анастасия даже не пыталась скрывать самодовольство. – Они универсальные. Значит так, сейчас мы… Но её прервали. Им не пришлось вламываться в дом – потому что дверь подъезда медленно открылась, и вчерашняя пассажирка вышла на улицу. Анастасия сориентировалась мгновенно. Взвизгнула молния, рюкзак снова взлетел за спину. Связки универсальных ключей в руках Анастасии уже не было – зато там был старенький кнопочный телефон. Марина даже не успела заметить, когда и откуда девочка его выудила. Марина предпочла бы следить за пассажиркой издалека – скажем, с крыши, в бинокль. Или вообще через видеокамеру какого-нибудь дрона. Анастасия предпочла подобраться к пассажирке почти вплотную. Как будто совсем не боялась, что та может их заметить. Справедливости ради, женщина действительно их вроде не замечала: она шагала как бы на автопилоте, не ища дорогу, а встав на давно знакомые рельсы. Казалось, она могла бы проделать весь путь с закрытыми глазами. Тем более что всё равно не смотрела по сторонам. На улице многие уходят в себя, выныривая в реальность разве что на светофорах (да и то не всегда). Ноги шагают, а голова тем временем занята размышлениями, фантазиями или просто туманоподобным ничем. Но вот предупреждающе звякает велосипед или самокат – и человек сразу переходит с автопилота на ручное управление, возвращается из витания в облаках. Эта женщина вряд ли могла вернуться. Чем дольше Марина смотрела не неё, тем сильнее становилось ощущение, что женщина не отключилась от реальности, а была отключена. Что она не отдыхающий капитан собственного тела, а кукла, которой управляет кто-то другой. И было до тошноты очевидно, кто. – Она… – Марина судорожно сглотнула. – Она… одержима? Анастасия презрительно сморщила нос: – Если предельно упростить для «чайников», то да. Не отвлекайся! Марина хотела отвлечься. Смотреть на трещины в асфальте, на ярко-жёлтую квасную бочку, как будто прикатившую из далёкого прошлого, на пролетевшего над их головами дрозда-рябинника – эту крылатую трещотку. Смотреть куда угодно – только не на женщину. Не на то, что притворялось женщиной. Не на то, что вело её – и их – неведомо куда. Походка изменилась. Женщина прошла мимо маленького рынка, где, видимо, привыкла закупаться продуктами, и направилась дальше. Её движения стали меньше походить на человеческие. Её руки больше не качались туда-сюда в такт шагам, а плетьми повисли вдоль тела. Её кожа была бледной, несмотря на разгар лета, и Марина очень боялась увидеть сквозь эту бледность зловещую черноту. Увидеть, как сквозь лицо женщины снова проступает другое лицо, злая и уродливая морда кошмара. Увидеть, как тонкую кожу вспарывают когти и клешни. Смотреть на женщину было невыносимо. Не смотреть было невозможно. И дело было не только в приказе Анастасии: чудовищное притягивает взгляд почти так же, как прекрасное. Отвращает, отравляет – и не даёт оторваться. Они смотрели на женщину, как загипнотизированные. Они шли за ней, как привязанные. – Оно заманивает нас в ловушку! – не выдержала Марина. – Тш-ш! – шикнула Анастасия. И прибавила, едва разжимая губы: – Знаю. Голос девочки был всё таким же командирским, взгляд – всё таким же ясным и цепким. На неё гнетущие чары женщины-кошмара не действовали. Марина отвесила себе мысленную оплеуху и собралась с силами. Если уж маленькая девочка не боится и не теряет самоконтроль, то ей-то, взрослой женщине, тем более нельзя раскисать. Руки сами собой сжались в кулаки, глаза сощурились. Кошмары не всесильны. С ними получалось справиться раньше – получится и теперь. О том, как принципиально изменилось поле боя, Марина благоразумно не думала. Цель и преследователи поднялись на мост. Блестевшая внизу железная дорога была границей двух пространств: на одной стороне находился типичный спальный район, на другой – промзона. Или то, что когда-то было полноценной промзоной, а теперь сдавало позиции, съёживалось под натиском новых жилых многоэтажек и торговых центров. Завод даже издалека выглядел мёртвым. На территорию, которая когда-то принадлежала ему, уже вторглась техника – не строительная, а разрушительная. Но на подступах к заводу ещё сохранились пережитки прошлого: там было что-то вроде ремонтной мастерской и склада-магазина железобетонных плит, наваленных на огороженной площадке прямо под открытым небом, под квадратными рамками мостового крана, который как раз тянул вверх очередную плиту. А вдалеке, на участке между заводскими цехами и старыми хрущёвками, виднелись гаражи. Не какие-то там «ракушки» – нет, полноценные дома для машин, причём их было не меньше сотни. Маленький автомобильный город. Или лабиринт. Гаражи были стандартными – и в то же время такими разными. Их скопление смахивало на мозаику или лоскутное одеяло. Одни были однотонными, красно-коричневыми – этот цвет удачно маскировал ржавчину. Другие были полностью голубыми, но неравномерно: где-то крыша была вся в потёках, где-то более тёмным тоном выделялись недавно подкрашенные участки. А некоторые владельцы то ли хотели отличиться, то ли схватили первую попавшуюся краску: вот бледно-зелёный гараж, вот зелёно-голубой, вот пара жёлтых – а вот вообще оранжевый. Разглядывая цвета, оценивая их хаотичную, но по-своему гармоничную композицию, Марина отвлекалась от женщины-кошмара. И тут же получила тычок острым локтем в бедро: – Соберись! – слово было скорее свистящим, чем шипящим, но Анастасия ухитрилась его именно прошипеть. Гневно, как рассерженная кошка. Очень рассерженная и очень большая кошка – тигрица или кто-то типа того. Когда женщина, спустившись с моста и пройдя вдоль забора, свернула к гаражам, Анастасия не удивилась. Марина – тоже. И не потому что больше не могла удивляться: просто лабиринт гаражей казался таким очевидным, таким подходящим… не понятно для чего. Полуденное солнце пекло голову, слепило глаза. Марина щурилась и моргала чаще обычного, но старалась максимально внимательно всматриваться в цель. В силуэт, который двигался так неестественно и выглядел таким нереальным – особенно в колебавшемся от жары воздухе, который искажал изображение, словно бракованное стекло. Стрекотание цикад усиливало ощущение зноя. И трава была уже совсем не той, что месяц-другой назад: солнце иссушило её, сделало блёклой и колкой. Асфальт кончился, дорога стала земляной. Каждый шаг поднимал облачко пыли – лёгкой, как пудра мельчайшего помола. Ежедневно её перемалывали колёса десятков автомобилей. Однако у самых стен гаражей – и особенно между ними – была не пыль, а нормальная земля с торчавшими из неё пучками растительности. Кое-где даже тянулись вверх тонкие деревца. Звуков моторов не было слышно. Никто не сигналил из-за спины, никто не выезжал навстречу. Металлического лязга ворот или каких-нибудь звуков техобслуживания тоже не было. Что ж, середина рабочего дня, кто хотел уехать – уже уехал и ещё не вернулся; а некоторые вообще разъехались по дачам и в прочие отпуска – лето же. Вполне логично. Но всё равно неуютно. Даже цикады как-то затихли. И птицы молчали. Сейчас Марина обрадовалась бы и грубому «кар-кар» или глупому «курлы-курлы» – но нет. Ничего. Бывало, мелкие певчие птахи синхронно замолкали, когда поблизости пролетал сапсан или ещё какой-нибудь хищник. Сейчас возникло неприятное ощущение, что природа умолкла, тоже почуяв хищника. Только гораздо более крупного и опасного. Марина и Анастасия преследовали женщину-кошмара. Но кто из них на самом деле был охотником, а кто – жертвой? Женщина медленно шла по дороге, зажатой между гаражами. Однако впереди был поворот под прямым углом, и если не поторопиться, если не подойти к женщине почти вплотную, то она пропадёт из вида. В бедро Марины опять врезался острый локоть. Анастасия коротко дёрнула головой в сторону зазора между гаражами и едва слышно, но по-прежнему жёстко скомандовала: – Иди на перехват! В страшных историях самое скверное случается, когда герои решают разделиться. И Марине вовсе не хотелось лезть в тёмную щель. Ещё меньше ей хотелось вылезти на другой стороне и столкнуться с женщиной-кошмаром лицом к лицу. Но собственных идей о том, как справиться с чудовищем, у неё было ноль. Силы – не физической, а той, которая нужна для борьбы с кошмарами и которой Марина пока только училась управлять, да и то лишь во сне, – немногим больше. А Анастасия, хоть и выглядела как первоклашка, показала себя опытным охотником. Подчинившись приказу, Марина сошла с дороги и полезла в темноту. Смыкавшиеся над головой козырьки крыш были совсем короткими, и зазор между гаражами получился не из тех, через которые удобно срезать путь, чтобы не делать крюк по основной дороге. Тучный человек в зазор вообще бы не протиснулся. Туда наверняка никто не лазил. По крайней мере, хотелось на это надеяться. Солнечные лучи не достигали этого места, там было темно, прохладно и слегка затхло. Марина старалась идти быстро, но осторожно – и всё-таки её ногу обожгло болью. В межгаражном пространстве вездесущая крапива чувствовала себя превосходно, и конечно, никто её не скашивал. Марина скрестила пальцы за то, чтобы в кожу не впилось что-нибудь похуже. Ряды гаражей были двойными, зад каждого гаража упирался в зад другого, а их ворота, соответственно, выходили на противоположные стороны. Некоторые гаражи были состыкованы аккуратно, их боковые стены образовывали единую линию. Некоторые – как попало, внахлёст. Марине повезло: с самого начала был виден свет в конце зазора, а значит, дорога была прямой. Но то ли у второй пары гаражей козырьки крыш были короче, то ли владельцы как-то исхитрились сплющить их посильнее – так или иначе, узкий зазор стал ещё уже. И как будто длиннее: Марина миновала стык, протиснулась из первого гаражного ряда во второй, основная часть пути была позади, солнечный свет был совсем рядом – а путь всё не кончался. Словно под ногами была беговая дорожка, и она всё ускорялась, не давая продвинуться вперёд и даже оттягивая назад. А шершавые металлические стены начали давить, словно постепенно сжимаясь. Нельзя было терять ни секунды. Марина рванула вперёд, забыв о крапиве, о попытках не пораниться и о том, что могло поджидать её снаружи. Снаружи не было ничего. И никого. Ни женщины-кошмара (ура!), ни Анастасии (увы). Хотя поворот был совсем рядом, и по Марининым прикидкам, они уже должны были появиться. Марина напряглась, готовая в любой момент… что? Атаковать? Отразить атаку? Закричать? Секунды вязко утекали одна за другой. Из-за угла никто не выходил. Марина мельком глянула вбок – на зазор, из которого только что выбралась. Если кто-нибудь пойдёт по её следам, то перекроет своим телом свет с той стороны. Но пока свет был виден. По виску стекла капля пота. Увидев женщину-кошмара, Марина сейчас почти обрадовалась бы: угроза стала бы явной и близкой, а не смутной и притаившейся непонятно где. Подкрадываясь? Усыпляя бдительность? Или выматывая ожиданием? Над крышами гаражей взметнулись то ли плети, то ли щупальца. Мощные, но почти невидимые, прозрачные, похожие на очередное колыхание раскалённого воздуха. Они поднимались оттуда, где осталась Анастасия.