– Гы, хорошая шутка, – оценил он вопрос. Вот, пристроился здесь ночным сторожем в одной фирме. Специальности-то никакой нет, ёпэрэсэтэ. Приходится «батрачить» на молодёжь. Молодым везде у нас дорога… – А старикам тогда почёт? – указал я ладонью на его ещё не по-стариковски выпуклую грудь. – Какой там почёт! Пенсию отодвинули. Мне ещё год мантулить, ёпэрэсэтэ! При Советской власти я бы уже пять лет сидел на максималке и в ус бы не дул. Зимой – фикус поливай, а летом – в Крым под солнышко. И внучатам на конфеты ещё оставалось бы. А сейчас… Тьфу! Крым, русской кровью не раз политый, хохлам отдали! Да, где ж это видано! На пенсию – неделю жить. А дальше? Не-е, советская власть так не поступала. – А чего ж вы её из рук выпустили? От вас многое зависело. – Ни хрена от нас не зависело! Ёпэрэсэтэ! Там без нас всё поделили. Никого не спросили. Не, вернее, спросили. Народ. На референдуме. Чтобы знать, что он думает и сделать наоборот. Попрать, так сказать, его волю. И попрали… – Так вы ж сами всё сделали, чтобы этой самой воли у него не было. Вот и результат. – Да, перегибали палку, – согласился сразу Перелыкин, – это было. Но думали, лучше перебдеть, чем недобдеть, ёпэрэсэтэ. – Вот и перебдели. – Да так, что не приведи Господь! И он машинально перекрестился, что было так неожиданно для меня, что я тут же и спросил: – Из партии вышли, значит? – Не, ни под каким предлогом. Партбилет храню, как зеницу ока. Кто знает, чем всё это обернётся? Ничего хорошего я, конечно, не жду, ёпэрэсэтэ. Но коммунизм – это будущее человечества. От этого никуда не денешься. Раньше я в это не очень верил. Всё повторял, как попка, лозунги. А сейчас верю свято, когда увидел капитализм воочию. На своей шкуре, так сказать, испытал. Сколько он жизней унёс за эти годы. Только на полях военных действий жертвы такие были. «Бескровная» перестройка превратилась в кровавую баню. Здоровые мужики от безысходности спивались, бросались вниз из окон своих пустых квартир, стрелялись. Треть населения выкосило. Всех же, по большому счёту, бросили на произвол судьбы. Все устоявшиеся связи похерили. Свободы и плюрализму поднапустили, ёпэрэсэтэ. А на хрена они нужны голодному народу? От голода лучшие и способные на Запад побежали, в Америку. Раньше мы боролись с этим. Не пущали. А бежала от нас в основном всякая дрянь, ошмётки общества. Их и держать-то не надо было. Лишний балласт, ёпэрэсэтэ. А лучшая часть была при деле. Чего ей бегать. – Хорошая политинформация у Вас получается. Интересно и послушать. Не то, что раньше, – оценил я красноречие бывшего первого помощника. – Раньше… Раньше я за деньги говорил. А сейчас от души… – Вот-вот, – перебил я его, – говорили бы раньше от души, не дожили бы до развала. – Может, Вы и правы… Как Вас зовут, простите? Я назвался. – На «Призвании», верно, работали? Нет судна! Разрезали, идиоты, на гвозди. Рабинович Марк Исаакович в Америку подался, ёпэрэсэтэ. Сейчас капитан портового буксира в Нью-Йорке. А какой рыбак был! К нему попасть на два-три рейса – озолотиться. А вот, матрос у нас один числился – Маловеров, так он фирму создал. Шеф! Арендует здесь помещения. Шпроты в Россию продаёт. Пристроил меня сторожем, ёпэрэсэтэ. До пенсии, даст Бог, доработаю. Такие вот метромарфозы, Сергей Павлович. – Да, интересно, Валентин Сергеевич. Сказать честно, как-то Вы перевоспитались за это время. Благотворно на Вас перемены подействовали. – Да-к, пока рак на горе не свиснет, мужик не перекрестится. Многое я понял, да поздно уже. А здесь ещё талант прорезался. Стал стихи сочинять. Шеф посоветовал. А что, времени свободного много. Не сидеть же без дела. Правда, две строчки идут без запинки, а дальше – стопор, ёпэрэсэтэ. Вот, послушайте: Прощевай, босоногое детство, Не встречусь я больше с тобой Или: Ушло былое в преисподню На срезе жизненном крутом – Как, а? Сильно ведь! Но никак не могу закончить. – Да, это сложно, но ничем помочь не могу. Попробуйте просто соединять вместе разные двустрочия. Есть ещё чего-нибудь? – Да-а! Много, ёпэрэсэтэ! Само в голову по ночам лезет. Вот, например: Ложусь я, словно сом, на дно, Чтобы подумать о былом… – Вот, это хорошее стихотворение, – слукавил я. Вам, да и мне тоже, есть о чём подумать, ёпэрэсэтэ. Лисы из монтевидео Заход в Монтевидео был плановый. Требовалось пополнить бункер, закупить свежие продукты и, конечно же, отдохнуть экипажу после месячного плавания. На третий день увольнения наша группа, – а пускали нас на берег в те времена только в связке по три-четыре человека, – натолкнулась на цветочный магазин. Это был один из многих магазинов на шумной торговой улице. Совершенно случайно мы задержались перед его витриной, раздумывая, где бы присесть и отдохнуть, как перед нами не замедлила объявиться хозяйка. Услышав, что мы говорим по-русски, она приветливо улыбнулась: – О! Паньство з Роен? Чем моге служич вам? Мы были приятно удивлены. – Землячка! – воскликнул вдруг Женя – наш 3-ий электромеханик и старший группы, – и широко расставил руки для объятий. Полячка со смехом отстранилась и, как бы принимая игру, погрозила Жене пухлым пальчиком: – У меня муж ревнивый… А вы заходите в магазин, на улице так жарко. Она легко перешла на русский. Цветы нам были, конечно, не нужны, а спрятаться от жары и сутолоки было в самый раз. Магазин оказался просторным, погруженным в приятный полумрак и прохладу, от растений в горшках исходили едва уловимые пряные флюиды. – Меня зовут Марта, – представилась хозяйка, – присаживайтесь вот на эти стулья, а я сейчас пошлю за пивом. Мы назвали свои имена, и она пожала нам руки: в ней ощущалась деловая хватка энергичной женщины. – С какой стати она нас пивом поить будет? – забеспокоился Женя, – может потом за сервис расплачиваться придётся? Или ещё чего?.. На нём всё-таки лежал определённый груз ответственности за группу, за её моральный облик, и бесхитростные инструкции первого помощника капитана о постоянной бдительности и империалистических происках гвоздём сидели в его перегревшейся на солнце голове. Хозяйка уловила женино настроение, ласково улыбнулась и, выставив вперёд ладошку, по-философски приподняла свои подведённые тушью брови: мол, всё будет хорошо. – Муж у Вас тоже поляк? – невпопад спросил Гена – третий член нашей группы. – Поляк, – рассеянно ответила Марта, – мы с ним год назад взяли этот магазин… – Ну, и как идут дела? – поддержал «светскую» беседу Женя. – Банк дал нам ссуду под проценты. Кругом одни проценты! – сокрушалась наша новая знакомая, – но половину мы уже выплатили, слава Богу. Так что – дела идут… А вы сами из какого города будете? – Мы из Ленинграда, – улыбчиво ответствовал Женя и добавил, обводя рукой нашу группу, – моряки… – О! Ленинград красивый город. Нет, я не была в Ленинграде, – опередила Марта наш вопрос, – но я слышала о нём очень много, мне сестра рассказывала, она там жила до войны. А что вас интересует в Монтевидео? Может быть, какие покупки хотите сделать? В это время прибежал мальчик-рассыльный с большой запотевшей бутылкой. Марта подала нам высокие стаканы, и мы стали пить пиво. – Да, я тут собирался лисьих шкур купить жене на шубу, – сразу разоткровенничался Женя после первого большого глотка, – во-о-он в том магазине напротив, так хозяин цену заломил по две тыщи за штуку. И ни в какую не уступает. Говорит, иди, смотри, в других магазинах, там ещё дороже. А мне дюжину надо. Я подсчитал. Там у него из этих шкур шуба готовая висит, – ну, так к той вообще не подступиться, цена астрономическая, но шуба – высший класс. Ребята не дадут соврать. – А знаете, пан Женя, я, наверное, смогу Вам помочь, – прервала его Марта, цепко вонзаясь зрачками в алчущего лисьих шкур моряка. Женя скосил глаза и дурашливо приоткрыл рот: не ослышался ли? – Я знаю этого старого еврея, он никогда дешевле не продаст, – стала пояснять свою мысль пани Марта, – но мы его обойдём. Сколько, вы говорите, он просит за шкурку? Женя залпом допил своё пиво и залпом же выпалил: – По две тыщи, гад ползучий, и не уступает при этом, хоть тресни. – А Вам нужно двенадцать? Я правильно поняла? Женя глубоко и с чувством икнул и отставил в сторону пустой стакан. – Да, мне нужно двенадцать, а то и четырнадцать, для верности, – механически стал лопотать он, как под гипнозом, – а у меня всего 20 тысяч песо… И он машинально потрогал задний карман брюк, чтобы убедиться, что его «песы» на месте. – Так, – деловито отреагировала Марта, прищурив глаза и сделав небольшую паузу, – попробуем договориться на 14 штук по… – она немножко подумала, – тысяча триста. Вас устроит?