Она рассмеялась. – Не поклонница, но я действительно собираюсь работать. Просто мне нужно было подышать воздухом. Проветрить голову. – Надеюсь, ты отказываешься не потому, что дело во мне. Симона скользнула по нему взглядом. – Не знаю, в тебе или нет, потому что я вообще тебя не знаю. И еще потому, что последние несколько месяцев я решила не встречаться с твоим полом. – Смотри-ка, и я тоже – с твоим. Какое совпадение. Мы созданы друг для друга. – Почему? – Потому что, – сказал Рид, когда они пошли по утоптанной тропинке в снегу, – нужно же когда-нибудь прервать пост. – Нет, я спрашиваю, почему у тебя пост? – А-а. – Он решил, что раз она продолжает с ним разговаривать, значит, не совсем от него отмахивается. – Ну, выздоравливал после ранения, пришлось все время думать и скучать, приехал сюда, встретил потрясающую Сиси, которая изменила мою жизнь. Не хватило времени разделить мясной рулет с женщиной. А ты? – Не знаю. Нет интереса. Возможно, виновата ЗМС. – Что за ЗМС? – «Зона мрака Симоны». Иногда я в нее попадаю. Но главное, я бы сказала, это отсутствие интереса. – Я умею быть не только общительным, но и интересным. – Они начали подниматься по лестнице к дому. – Ради тебя. – Что ж, я рада, но сегодня обещают еще и снегопад. – У тебя есть все необходимое на случай снегопада? Еда, вода… Извини, – тренькнул телефон, извещая об эсэмэс. – Я буду… – Рид замолчал, читая текст. – Э-э… я буду проходить мимо рынка и могу… – Что случилось? Я разбираюсь в лицах, – сказала Симона, когда они подошли к патио. – Ты умеешь хранить невозмутимость, но на секунду не справился. Надеюсь, не что-то с твоей семьей? – Нет. Совсем нет. – Я разбираюсь в лицах, – повторила она. – Зайди, выпей кофе. Она пересекла патио, открыла дверь. – Сиси уговорила бы тебя зайти; я не подведу ее. – Кофе – это хорошо. Рид скинул обувь, вошел в дом и тепло. Симона сначала разожгла огонь в камине, затем, сняв пальто, шляпу, шарф и перчатки, подошла к кофемашине. – Тебе простой или навороченный? – Просто черный. – По-мужски, – тихо заметила она. – Я обычно пью латте. Я работала в ужасной кофейне, когда впервые приехала в Нью-Йорк… – Я расстроил тебя в ночь вечеринки. Твоя подруга сказала, что нет, но… – Ми, как всегда, права. Ты меня не расстроил, просто кое о чем напомнил. Я резко ушла, потому что погрузилась в свои мысли. – ЗМС? Она с улыбкой пожала плечами: – Может быть, чуть-чуть. Взбивая молочную пенку для латте, Симона оглянулась через плечо. Он не снял пальто. – Телефон. Это как-то связано… с «Даун-Ист»? – Ты немножко ясновидящая, как Сиси? – Нет. Просто логическое предположение. Ты должен мне сказать. – Она повернулась к кофемашине. – Еще недавно я не хотела бы ничего об этом слышать. Теперь я хочу, чтобы ты мне сказал. Рид снял пальто, но ничего не ответил. Она принесла ему кофе. – Давай сядем. – Симона указала на диван перед камином. – Ты первый человек, которого я пригласила в этот дом и приготовила для него кофе… А может, и не только в этот дом, но и вообще. Интересно, почему так. Неужели дело в твоей знаменитой общительности? – Жаль, если это из-за наших общих плохих воспоминаний. – Связь тут точно должна быть. Те, кто не испытал того, что мы, никогда не смогут понять. Долгие годы я старалась не думать об этом. Если не смотришь, то не увидишь, если не слушаешь, то не услышишь. Хочешь знать, почему я снова начала смотреть и слушать? – Да, хочу. Симона села на диван, скрестив ноги. – Я столкнулась с девочкой из моей бывшей школы. Я считала ее своим врагом. Она была красивой блондинкой с большой грудью, а я была темненькая, неуклюжая и обычная. – Ты никогда не была обычной. – Такой я видела себя в зеркале тем вечером в туалете. Я подумала: ну почему я не могу быть красивой, как Тиффани? Она пришла в кинотеатр с мальчиком, который недавно бросил меня ради нее, потому что я отказала ему в близости. Разбитое сердце, унижение – все, что с такой силой можно чувствовать в подростковом возрасте. Конец света. А потом случилось то, что случилось. Мальчик, который меня бросил, погиб. Пуля попала Тиффани в голову, повредив ее молодое красивое лицо. Теперь, годы спустя, она встречает меня – по иронии судьбы, снова в туалете, – говорит мне ужасные вещи, и по какой-то причине эти несколько минут заставляют меня начать смотреть и слушать. Не ради нее. Ради себя. – Я не мог перестать смотреть и слушать, – сказал ей Рид. – Я как бы сделал это своей миссией. Я следил за новостями, собирал досье. Мне всегда казалось, что в этой истории замешан кто-то еще, не такой безмозглый. – И ты был прав, – сказала Симона. – Патрисия Хобарт. – Да. Все обрело смысл, болезненный, извращенный смысл, когда мы… когда они обыскали ее комнату после бегства. Ей было лет пятнадцать во время «Даун-Ист». Она психопатка, причем умная. Но я следил за всем, связанным с «Даун-Ист», еще до того, как она в меня стреляла, до того, как нашли ее материалы. Эсси тоже. Мы получаем оповещения, когда умирает кто-то из тех, кто в тот вечер был в торговом центре. Симона поняла, что за выражение промелькнуло на его лице в ту короткую секунду. – Кто умер? – Охранник в торговом центре, получивший тогда пару пуль. Вернулся к работе, когда выздоровел. Очень хороший парень. – Это… это она его убила? – Доказательств пока нет. – Рид поднялся с дивана и стал ходить по комнате. – Она чертовски ловкая. Она в бегах с тех пор, как подстрелила меня. Ни малейшего следа. А теперь умер Роберт Кофакс, потому что она что-то подсыпала в его напиток на пляже на Бермудских островах. – На Бермудских островах? – Не знаю, что он там делал, но выясню. Я только что получил оповещение: его имя, причину смерти… Она добралась до него, – продолжил Рид, – потому что считает это своей миссией. – Убивать тех, кто выжил? – Завершить начатое. В ее доме нашлось достаточно улик, чтобы доказать, что именно она это начала. Она планировала массовое убийство и еще не закончила строить планы, а брат поторопился и ее подвел. Такая, во всяком случае, у меня теория. Симона разрумянилась, когда они вернулись с холода. Но теперь побледнела. – Ми была там. Моя мама, моя сестра. Я. Ты. – О Ми писали немного, она не давала интервью. Твоей семье тоже не уделяли в новостях особого внимания. Я думаю, она охотится за теми, кто светился. Ты и я? Мы звонили в «девять-один-один». Ты первая, я второй. Тебе следует быть осторожной. И можешь мне поверить, я всегда настороже. Тревога сдавила ей сердце. – Летом на остров приезжают толпы народу: туристы, отдыхающие… – У каждого полицейского, у всех служб охраны будут ее фотографии. Я повешу их в каждом магазине, ресторане и отеле. На пароме. Не утверждаю, что она не попытается сюда попасть, но, думаю, пока она выбирает более легкие цели. А если она приедет на остров, то сначала захочет прикончить меня. Я стрелял в нее и ранил. «Теперь он совсем не выглядит общительным», – подумала Симона. Он выглядел жестким и очень, очень опасным. – Думаю, мне нужно что-нибудь покрепче кофе. – Она встала. – Будешь? – Не откажусь. Она выбрала красное вино и налила два больших бокала. – Теперь я не просто тебя расстроил. Я тебя напугал. – Я точно не знаю, что чувствую. Конечно, мне тревожно. Я не храбрая. В ту ночь я совсем не была храброй. – Ты ошибаешься. Ты не убежала с воплями – хотя нечего было бы стыдиться, если бы ты и убежала. Но ты поступила правильно. Ты спряталась и вызвала помощь. Я слышал твой звонок в «девять-один-один». Ты была собранной. Это храбрость. – Я не чувствовала себя храброй, ни тогда, ни потом. Пойдем ко мне в студию. Я хочу тебе кое-что показать.