– Похоже, ты не из глупых полицейских, раз умеешь держать язык за зубами и ждешь, когда я выложу, что мне известно. У той бедной женщины был сын, который убил много людей. В «Даун-Ист». – Могу я спросить, откуда вы это знаете? – Слежу за тем, что творится вокруг. У меня сохранились вырезки из старых газет, и в некоторых есть ее фотографии. Хотя с тех пор бедняжка здорово постарела, я все же ее узнала. – Вы говорили об этом с ней или с кем-нибудь еще? – Зачем? – Печально покачав головой, она снова посмотрела на Рида. – Она просто пыталась прожить свою жизнь. У меня был сын с дурным нравом. Насколько мне известно, он никого не убивал, но все равно он дурной. У меня есть еще один сын и дочь, которыми я очень горжусь. Я всех их воспитывала, как могла, а один сын – дурной… Грустная она была женщина, боязливая. – Вы с ней дружили? – Она ни с кем не дружила. Сидела в своей норке, ходила на работу, возвращалась и запиралась дома. – Ее кто-нибудь навещал? – Только дочь. Приходила иногда, оставалась ненадолго. Каждые пару недель приносила продукты. В прошлый День матери я видела, как она принесла цветы. Выполняла свой дочерний долг. Патрисия Хобарт, вспомнил Рид. Младшая сестра Джей-Джея. – Вы когда-нибудь говорили с дочерью? – Раз или два. Вежливая, но немногословная. Спросила меня, не найдется ли в округе мальчик, готовый косить траву, убирать снег и тому подобное. Я посоветовала ей поговорить с Дженни Молар, вон там живет, через два дома отсюда. Дженни хорошая девочка, помогает мне, когда нужно, и надежнее большинства мальчишек. По словам Дженни, дочь заплатила ей столько, сколько она запросила, и просила не беспокоить ее мать. Вроде как та болеет и стесняется этого. Так что дочь помогла матери, ни больше ни меньше. Рид уловил подтекст. – Ни больше? – Ну, у меня высокие стандарты. – Старуха улыбнулась, затем вновь посмотрела на улицу. – Жалко дом. Не бог весть что, но мог бы быть лучше, если бы за ним ухаживали. Владелец – человек никудышный. Сдавал дом в аренду тем, кто не станет докучать ему с ремонтом. Думаю, получит свою страховку и сразу же продаст участок. Пока Рид обдумывал ее слова, она изучала его лицо. – Мой внук – полицейский. Офицер Кертис А. Слоуп. – Шутите? Да ладно! Я знаю Слоупи! Она опустила очки. – Неужели? – Так точно, мэм. Вместе учились в академии, одновременно стали новичками в полиции. Хороший парень. – Он старается. Если будешь говорить с ним раньше меня, скажи, что встретил его бабушку. – Она протянула руку, миниатюрную, как у куклы. – Миссис Летиция Джонсон. – Конечно, скажу. Рад с вами познакомиться, миссис Джонсон. – Ну, ступай. И будь хорошим полицейским, юный красивый Рид Квотермейн! Может, как-нибудь навестишь меня. – Да, мэм. Он оставил ее покачиваться в кресле и пошел искать Майкла. Тот разговаривал с Эсси. – Твое дело? – спросил ее Рид. – Теперь да. – Положив руки на бедра, Эсси изучала обломки и развалины. – Следователь по поджогам уже тут, так что посмотрим. Официальная идентификация тела займет много времени. – Я слышал, владелец не заморачивался ремонтом и обслуживанием дома. Эсси искоса взглянула на него. – Слышал?.. – От миссис Летиции Джонсон. Ее внук – коп. Я знаю его, хороший парень. Старушка сидит на веранде через улицу. Думаю, ты захочешь с ней поговорить. Хлоя и Роб из соседнего дома проснулись от лая своей собаки около трех часов ночи. Роб встал, потому что лай разбудил ребенка в люльке рядом с их кроватью. Он увидел пожар, разбудил жену и позвонил в «девять-один-один», пока они уходили. Затем раздался взрыв, в их спальне разбились окна. Эсси приподняла брови. – Ты зря времени тут не терял. – Ну, раз уж я все равно был здесь… Марсия Хобарт жила одна, ни с кем не общалась, никто не посещал ее, кроме дочери. Дочь приходила изредка, раз в пару недель приносила продукты, наняла местную девушку косить траву и зимой убирать снег. – Нацелился на золотой значок, офицер Квотермейн? Рид улыбнулся. – Может, в следующем году. – Он повернулся к Майклу: – Как думаешь, поджог? – Не могу сказать. Похоже, было два очага возгорания – кухня и гостиная, и, я думаю, началось со штор. Вряд ли произошла утечка газа, скорее всего, газ из духовки. На самом деле взрыв был достаточно локальным, это поможет следователям определить причину. – Мой напарник опрашивает соседей. А я, пожалуй, пойду и поболтаю с миссис Джонсон. Офицер Квотермейн? – Да, детектив Макви. – Я обращусь с просьбой, чтобы вас назначили на расследование этого дела. – Круто! – Начинай с опроса местных жителей. Все фиксируй. Симона сдалась под мягким, но непрестанным давлением семьи. Период свободного парения закончился, сказали ей родители, пришло время взрослеть. Диплом по бизнес-менеджменту позволит ей сосредоточить усилия в правильном направлении, откроет нужные двери и построит ее будущее. Она старалась. В следующем семестре она старалась так усердно, что даже Ми посоветовала ей отдохнуть, сделать перерыв. Годовые оценки Симоны порадовали родителей, а лето она провела, работая помощницей главного бухгалтера в конторе своего отца. К августу ее замучили головные боли, она похудела на пять килограммов и заполнила гардероб деловыми костюмами, которые ненавидела всей душой. Вечером перед отъездом в Нью-Йорк Симона поговорила с родителями и Натали. – Не могу поверить, что обе наши девочки отправляются в колледж, – начала Тюлип. – Что мы будем делать, Уорд, в опустевшем гнезде? Натали едет в Гарвард, Симона – в Колумбийский. – Я не вернусь в Колумбийский. – Мы так… Что? Симона сжала задрожавшие руки. – Я возвращаюсь в Нью-Йорк, но не вернусь в колледж. – Конечно, вернешься. Ты блестяще окончила третий год. – И ненавидела каждую минуту обучения. Я ненавидела работу в юридической конторе этим летом. Я не могу продолжать заниматься тем, что я ненавижу. – Впервые об этом слышу. – Уорд встал и пересек комнату, чтобы налить себе выпить. – О тебе были прекрасные отзывы. Так же, как и о Натали на ее стажировке. Мы не бросаем дело на полпути, Симона, и не воспринимаем наши достижения как должное. Ты меня разочаровываешь. Ей было больно это слышать. И все же она была готова. – Понимаю. И, возможно, я всегда буду тебя разочаровывать. Но я отдала тебе год своей жизни. Я делала все, что вы от меня хотели. И больше не могу. – Зачем тебе нужно все портить? – выпалила Натали. Симона повернулась к сестре. – Что я порчу тебе? Ты занимаешься тем, что тебе нравится, в чем ты хороша. Продолжай, совершенствуйся. Будь идеальной белой овечкой. – Твоя сестра понимает, что нужно строить фундамент, нужно ставить цели и что у нее есть родители, которые дали ей основу и поддерживают ее цели. – Потому ее цели такие же, как ваши, – сказала Симона матери. – А мои – нет. – С каких пор у тебя есть цели? – пробормотала Натали. – Я возвращаюсь в Нью-Йорк и собираюсь брать уроки рисования… – О, бога ради! – Тюлип всплеснула руками. – Я так боялась влияния Сиси! – Я даже не говорила с ней об этом. Пока я пыталась радовать вас, я разочаровала ее. Но она ни разу не упрекнула меня в этом, ни разу. Вот в чем разница. Она никогда не пыталась засунуть меня в футляр, в который я не помещаюсь. Я буду брать уроки рисования, я хочу узнать, есть ли у меня талант. Я хочу выяснить, способна ли я на что-то большее. – И как ты планируешь себя содержать? – потребовал ответа Уорд. – Намерена бросить учебу и ожидаешь, что мы за это заплатим?