– Ну что, девчонки, вы уже насмотрелись на виды? – спрашивает он нас. – Потому что я проголодался. – Врунишка. Ты просто ищешь повод сбежать в ресторан, – разоблачаю его я, и близняшки начинают довольно хохотать. Он подмигивает мне. – И это тоже. Но уже час, девочки обычно обедают в это время. Так что скажете, ребятишки? Обед? После этого мы идем в семейный ресторан в башне и садимся в углу. Наверное, если бы мы пошли во вращающийся ресторан, Мэтта пришлось бы одевать в смирительную рубашку. Пока девочки лепечут о чем-то между собой и едят куриные котлетки в форме зверушек, Мэтт опускает одну руку под стол и соединяет свои пальцы с моими. – Спасибо, что пошла со мной, – тихонько говорит он. Моя улыбка тут как тут. – Спасибо, что пригласил. – Я крепко сжимаю его руку. – Хотя я думаю, тебе просто нужно было, чтобы кто-то постоял у окна с твоими детьми. Он отвечает мне гримасой. – Прости, что тебе пришлось за этим наблюдать. Не знаю, откуда у меня эта проблема с высотой, но… – Он театрально вздрагивает. – Боже, как я это ненавижу. – Мне это нравится, – признаюсь я. Он смотрит на меня с недоверием. – Тебе нравится, что я полное ссы… слюнтяй, когда нахожусь на высоте? – Он окидывает взглядом девочек, чтобы убедиться, что они не слышали, как он почти сказал «ссыкло». – Нет. Мне нравится, что ты не неуязвимый. – Я тянусь за своей содовой и делаю большой глоток. – Теперь, когда я знаю, что ты такой слюнтяй, мне меньше хочется заикаться и запинаться в твоем присутствии. – Ха-ха. – Он не отрывает глаз от моего лица. – Я сейчас подумал, ты ведь уже давно не заикалась и не запиналась. – Его губы растягиваются в сексуальную ухмылку. – Неужели кто-то наконец-то теплеет ко мне? Я потеплела еще в день нашей встречи. А наш первый поцелуй меня совершенно растопил. Приходится держаться, чтобы не произнести это. Мне сложно понять свои чувства к Мэтту, я только знаю, что люблю проводить с ним время, и, да, я, определенно, чувствую себя спокойнее в его компании. Возможно, Дженни права – развод размолол мою уверенность в труху. Но она постепенно возвращается. Я чувствую себя сильнее. Я больше верю в себя. – Может, быть, и теплеет, – с притворной неохотой признаю я. – Но я не знаю, чем помочь с этим страхом высоты. – Я подношу губы к его уху и шепчу: – Наверное, сейчас не самое подходящее время говорить, что я люблю прыгать с парашютом? Его кожа белеет вмиг. – О господи. Прошу, скажи, что ты врешь. – Боюсь, нет. Я стараюсь прыгать пару раз в год, если ничего не мешает. Самый захватывающий опыт. – Я больше тебя не знаю, – бесстрастно говорит он. Меня пробирает смех, и я похлопываю его по плечу. – Все нормально. Я бы никогда не стала вынуждать тебя прыгать со мной. У всех свои вкусы. В этот момент нас прерывает Либби – она начинает настойчиво дергать папу за рукав. – Папочка, мне нужно пи-пи. – Ага. Хорошо. Пойдем, помогу тебе, да? Он отодвигает свой стул, но тут встаю я. – Я могу ее отвести, – предлагаю я. – Тебе не придется краснеть в мужском туалете. Он смотрит на меня с благодарностью. – Спасибо, Кр… Хейли, – исправляется он. – Не за что. – Я подаю свою руку малышке. – Ты готов, Эдди? [28] Она смеется высоким голосом. – Я не Эдди!! Я Либби!! – Она Либби! – звенит голосок Джун. – Я знаю, просто шучу. – Я взъерошиваю шелковые волосики Либби и помогаю ей встать из-за стола. Я оборачиваюсь назад и вижу, что Мэтт придвигается к Джун и чем-то ее смешит. У меня сердце в груди начинает скакать, когда я вижу, как он улыбается, разговаривая со своей доченькой. В дамской комнате я не забываю проследить, чтобы Либби помыла руки после кабинки. Когда она закрывает воду, у меня уже наготове бумажное полотенце. Она берет его и тщательно вытирает свои маленькие ручки. Женщина средних лет улыбается, когда Либби возвращает мне использованное полотенце. – У вас великолепная дочь, – говорит она с улыбкой на морщинистом лице. Ее комплимент застал меня врасплох. Я смотрю в светлые глаза Либби и пытаюсь представить нас со стороны. После развода я часто задумываюсь о собственной семье. И эти мысли ведут меня в пропасть. Поэтому я вздыхаю и придумываю вежливый ответ. Но я даже не успеваю сказать «Я просто подруга семьи», как Либби уже вылетает из туалета. Поэтому я просто роняю «спасибо» и бегу за Либби, чтобы не потерять ее в потоках туристов. После похода на башню мы еще час гуляем вдоль витрин торгового центра и рассматриваем рождественские украшения на них. Девочки визжат от восторга, когда видят блестящие товары, а Мэтт берет меня за руку. Рай. И когда он зовет меня подняться с ним в квартиру и остаться на ужин, я соглашаюсь, хотя отказаться было бы правильнее. – Я могу чем-то помочь? – спрашиваю я, когда он направляется в кухню. – Нет! – довольно отвечает он. На столе у него стоит медленноварка, и он надевает варежку, чтобы приподнять крышку. – Все уже готово. Я тискаю Руфуса и заглядываю в емкость. – Чили? Пахнет великолепно. – Рецепт моей мамы, – говорит он, помешивая блюдо. – К тому же здесь нет глютена. – Он достает из заднего кармана листок бумаги, разворачивает его и разглаживает на столе. «Мэттью», – написано в начале. Потом следует много абзацев мелким шрифтом. Его палец пробегается по строчкам, доходит до низа, где абзац озаглавлен «ЗАПРЕЩЕННЫЕ ПРОДУКТЫ» и выделен ярко-желтым. – Ага. Рис все еще легален. Значит, сделаю рисовый гарнир. – Все еще… что? Он кривится. – Кара установила сотни правил, и я стараюсь нарушать их по минимуму. – А письмо – это постоянное руководство? Он смеется, но его смех звучит печально. – Это только на сегодня. К каждой встрече она готовит новое, обновленное руководство. Раньше она не распечатывала их и не выделяла абзацев, так что это нововведение. Я по-настоящему прикусываю язык, чтобы воздержаться от комментариев. Мне не хочется поносить его бывшую. Но я несколько часов провела с Мэттом и детьми, и мне даже в голову не пришло, что все так сложно. Он на пару минут выходит на улицу с Руфусом, а когда возвращается, отводит его к девочкам в комнату. Мы с ним остаемся в кухне, и я сижу на стуле, пью пиво и наблюдаю, как мой горячий мужчина варит рис. Но я также делаю свой вклад в наш ужин – выкладываю салфетки и столовые приборы на стол и наливаю молоко в две пластиковые кружки. – По половинке, – предупреждает Мэтт. – Они часто разливают. – Поняла. – Руфусу нравится, когда приходят девочки. Конечно же, когда мы рассаживаемся за стол, Руфус находит себе место между их стульями и ждет, пока на него с неба свалятся случайные крупинки риса или еще что-нибудь. Я пробую отменное чили Мэтта и сожалею, что подала ему магазинную лазанью. Но, по крайней мере, десерт, который он достает из шкафа, тоже не домашний. – УРА, печеньки! – кричит одна из девочек. – Мама разозлится. – Нет, не разозлится, – быстро заверяет он. – Они органические и с низким содержанием сахара. – Правда? – шепотом спрашиваю я, когда он открывает пачку. Это кокосовые макароны в шоколадной глазури, и выглядят они жутко аппетитно. Он виновато пожимает плечами, и я давлюсь своим смехом. – Зато они без глютена, – шепчет он. – Не все же сразу.