– Все, что угодно – прозвенел голос Марики – Например, эти упыри нужны ей для того, чтобы натравить их на мирных жителей Москвы. Они сеют хаос, после умирают, как упырям и положено, а следом за тем к гончим с Сухаревки попадает информация о том, что они твои. Или мои. Или вон его. Упырь не вурдалак, по нему не узнаешь, кто творец. Дьяки начинают разбираться, а тут раз – и новое нападение. И еще. И еще. – Ну да – признал Арвид – Тогда они тянуть не станут, и придут по наши тела. – Как тогда, в миленниум- пробормотал Константин – Там ведь тоже виноваты были не все, моя семья, например, на улицах вообще не промышляла. Но разбираться никто не стал, в ту лихую ночь убивали всех пойманных, без разговоров. – Тогда три десятка дьяков на улицы вышли, они вроде как со всей страны собрались – добавил Арвид, глянув на меня – Был бы жив Францев, он такое не допустил бы, но его за пару лет до той акции какие-то уроды застрелили. Знал бы кто – горло им вырвал. – Во время Ночи Больших Ножей почти сотню наших упокоили – добавила Маришка, поправив руку одного из своих спутников, ту, в которой он держал зонт, раскрытый над ее головой – Брр… Я сама еле улизнула, мне на хвост их нынешний начальник сел, Ровнин. Он тогда молодой был, но хватку уже имел как у бульдога. Если бы не Роман и Ролан, которые его увели за собой, не стоять бы мне здесь сейчас. Больше я их не видела, а жаль. Хорошие были слуги, верные и преданные. А какие тела! Ах! – Если верить слухам, Ровнин в ту ночь и доказал, что он достоин возглавить Отдел – мрачно добавил Ленц – Он разработал план, он вел за собой дьяков, и он убил первым, открыв охоту. – И вряд ли изменился – Маришка поежилась, хоть и не могла чувствовать холода – Вот и сейчас – упыри убивают людей, Ровнин убивает нас. А Лианна потом переезжает из этой дыры куда-нибудь на Никольскую или Остоженку. Просто, быстро, эффективно. – Не знаю, права ты или нет, но проверять не желаю – Арвид распахнул плащ, и я увидел у него на поясе ножны, в которых покоился то ли длинный нож, то ли короткая сабля. Но не мачете, его я ни с чем не спутаю – Пойдем делать то, что нужно нам всем. София, ты остаешься с Валерием, ясно? Ты, Георг, тоже. И давайте-ка проверим связь. Оказалось, что каждый из участников операции, кроме, разумеется, меня, снабжен «капелькой»-наушником и миниатюрным же микрофоном-«иголкой». Прогресс есть прогресс. Черные тени с легкостью перемахнули через невысокий заборчик и скользнули к дому, причем далеко не все направились ко входной двери. Страхуются, чтобы кто-то через окна с той стороны стрекача не дал. Удар Арвида – и дверь слетает с петель, проваливаясь внутрь дома, как мне показалось, с частью стены, следом за тем он исчезает в проеме, за ним в него ныряют все остальные. Если честно, ничего подобного мне ранее наяву видеть не приходилось. В кино – да, но вот чтобы так, самому – нет. Хоть разошедшийся дождь и глушил звуки, кое-что до нас доносилось. Грохот ломаемой мебеди, выкрики, ругань. Под конец и вовсе раздался звон стекла и из окна второго этажа с воплем вывалилась мужская фигура, с глухим звуком врезавшаяся в землю. Она полежала секунд тридцать, судорожно шевеля руками и ногами, напоминая при этом жука, перевернутого на спину, после с трудом поднялась и поковыляла к тому самому подвалу, в котором вроде как упыри обитали. – Георг! – София тоже поняла, куда бредет выпавший из окна противник и встревожилась – Его надо убить! Плечистый вурдалак кивнул и невероятно быстро рванул наперерез одному из сторонников Лианны. Кто бы мог представить, что этот ушибленный о землю кровосос таким ловким окажется? Вроде бы еле плелся, ногой за ногу цепляясь, однако поглядите на него – он уделал нашего союзника не скажу, что очень легко, но все же довольно шустро. Причем безо всякого оружия. Он ему в самом прямом смысле голову открутил, и смотрелось это очень жутко. Кто там говорил, что бойцы Лианны ничего из себя пока не представляют? Ошибочка вышла. Может, она их стероидами кормит? Или какой-то особенной кровью поит? – Беда – пробормотал я, понимая, что упыри в первую очередь на меня охоту устроят. Не помню, уже кто мне рассказывал подробности о их житье-бытье, но я одно я очень хорошо усвоил – голодный упырь всегда чует живую кровь, прямо как комар в комнате. Ему темнота не темнота, он на тепло людское реагирует. Потому вся свора из подвала на меня наведется, прямо как по радару. Ну, или если повезет, то на сотрудников отдела, которые наверняка где-то тут поблизости обретаются. Хотя, с другой стороны, это тоже не лучший вариант, вурдалаки не дураки, поймут, откуда их заклятые враги про акцию возмездия пронюхали. Вслух, может, мне никто ничего и не скажет, но тем не менее хорошего в этом мало. И так на душе погано. Умом понимаю, что эти кровососущие ни мне, ни кому-либо другому из людей ни разу не друзья, поскольку с пищей никто и никогда в приятельские отношения не вступает, а отделаться от мерзкого чувства, что стукачом стал, не могу. Тьфу! София, было рванулась вперед огромными прыжками, словно не касаясь земли, но перекошенный сторонник Лианны успел выдернуть согнутый перевернутой буквой «U» стальной крепеж из замковых ушек. Мало того – он открыл дверцы, крикнул в распахнутый зев погреба слова, которые я не смог разобрать, а после снопом повалился внутрь. А уже секунд через десять, оттуда, из черноты, с которой могла поспорить даже эта беззвездная ночь, выползла первая тварь. Упырь. Точнее – упырица, поскольку при первом же взгляде на нее сразу становилось ясно, что при жизни это была девушка, причем, вероятнее всего весьма и весьма красивая. Но то было раньше, а сейчас по двору брела нежить с красными глазами, острыми клыками, приподнявшими верхнюю губу, белоснежным опухшим лицом и нечёсаной гривой волос. Она, неприятно причмокивая, вертела головой и, словно собака, втягивала ноздрями воздух. Как видно, искала того, кто сможет утолить обуревающий ее голод. Само собой, долго ей искать не пришлось. Прямо скажем, в вопросах обоняния она любому барбоске фору даст. Вот она застыла на месте, рваным движением повернула голову в ту сторону, где за высоченными ветвями кустарника притаился я, радостно ощерилась, и двинулась в мою сторону. А из подвала тем временем ползли все новые и новые упыри, причем разной степени сохранности. Одна парочка, бредущая рядом, прямо скажем, выглядела совсем уж отвратно, их хоть сейчас можно отправлять на съемочную площадку среднестатистического фильма ужасов. Как видно, это ветераны, первые из тех, кто был отправлен в подвал. Однако, не пора ли мне делать ноги, а? Шутки шутками, перстень-перстнем, а с этой немертвой ордой я не справлюсь. Красотка-вурдалачка в качестве охранника – это прекрасно, но упырей больше десятка, причем пуля эту пакость не возьмет, только кинжал. И то не факт. Может, он только на полноценных кровососов действует, а для упырей безвреден? Да и потом – вон ту милашку я в удачном случае, конечно же, прикончу, а с остальными как? Они попросту навалятся толпой, да и сожрут меня. Вот и вся история. Вот вроде все верно решил, но отчего-то двинулся не назад, в сторону рощицы, края луга и, может, даже оставленных в ночи машин, а вперед, доставая на ходу подарок Марфы. Ведь только-только думал, что не друзья мне вурдалаки, никак не друзья, а все одно пошел на выручку схватившейся сразу с тремя упырями Софии. Упырица заметила меня, ее кроваво-красные глаза радостно сверкнули. Раньше всегда считал, что это сравнение сочинители для красоты вставляют, а теперь понял – не-а, такое на самом деле встречается. Она дружелюбно оскалилась, облизнула губы языком и довольно шустро направилась ко мне, выставив вперед руки. Причем она уже не ковыляла, а именно что шла, как видно, расходились чуть атрофированные за время сидения в подвале ноги. Мало того – ко мне двинулась еще парочка кровососов, правда не так резво. Звон стекла – и из окна, что на втором этаже, на землю двора спрыгнули сразу двое вурдалаков из наших. Один – Павел, тот с которым я чуть не сцепился в автомобиле, имени второго я не знал, но помнил, что он входит в свиту Маришки. Надо полагать, их София на помощь вызвала с помощью беспроводной связи. Слава богу, а то я уж думал, что дело совсем плохо, и таки придется мне ноги делать. А после мне стало не до размышлений, поскольку последний этап недальнего пути ко мне упырица проделала уже почти бегом. Видно, очень кушать хотела. – Не дай ей себя схватить! – донесся до меня выкрик Софии – Уворачивайся! Своевременный совет, руки-крюки мертвой девицы чуть не сцапали отвороты моей куртки. Я, плюнув на то, что нынче мокро и грязно, кувыркнулся вперед, а следом за тем вогнал нож в спину той, что желала меня сожрать. Ну, не то, чтобы прямо в спину, скорее – в поясницу. Упырица, дернувшись, взвыла, и замахала руками, то место, куда ударил нож, задымилось, в воздухе, напоенном водой, запахло горелым мясом. – Шея или сердце! – рявкнул незнакомый мне вурдалак, который сцепился с двумя противниками – Иначе не убьешь! Ясно. Шея или сердце. Классика. Вот только в них еще как-то попасть надо. Тварь, жаждущая моей крови, перестала орать, чуть присела, причем ее руки, то ли от природы длинные, то ли подросшие в подвале, чуть ли не касались земли, оскалилась, высунула красный длинный язык, поболтала им в воздухе, а после прыгнула на меня. Ловко так, быстро, прямо как пантера какая-то. Думаю, мне просто повезло. Случается такое, пусть не часто, но все же бывает. Нет, я, скорее всего, ее так и так бы прикончил, это без вариантов, но в процессе уничтожения она меня крепко порвать могла своими когтями. Или, того хуже, укусить. Само собой вампиром я от этого не стал бы, но зубы-то она, поди, давно не чистила. Занесет мне в кровь какую-то заразу, неровен час, потом противостолбнячную прививку ставить придется. Короче – эта дура облегчила мне задачу, напоровшись в аккурат сердцем на нож, который я инстинктивно выставил перед собой. Рефлексы – они такие рефлексы, рука сработала быстрее разума. Напоролась, взвыла истошно, обмякла, а после, чуть не вырвав у меня клинок из рук, сползла на землю недвижной тушкой. Как видно, не рассыпаются упыри в пепел в подобных случаях. И в этом вурдалачье племя их права ущемило. Эх, нет среди них оппозиционного лидера, некому возглавить упыриный «марш несогласных». Господи, какая чушь в экстремальные моменты жизни в голову лезет, а? Сто раз мне говорили – не думай во время драки о всякой ерунде, следи за собой, будь осторожен. Но нет, не слушал я умных людей, потому и прозевал тот момент, когда один из упырей на моих плечах повис. Чудо то, что я крутануться успел, и его зубы в сантиметре от моей шеи лязгнули. – Не дай ему себя укусить – метнулся над двором крик Софии – Не дай… Я краем глаза заметил, как она, лихим ударом ноги отбросила от себя еще одного неупокоенного и рванулась ко мне, вот только не добежала, потому что из подвала выскочил сподвижник Лианны, полежавший в холодке и пришедший себя. Он прямо как шаолиньский монах из китайских фильмом, одним прыжком преодолел изрядное расстояние и его длинные ногти, более похожие на лезвия ножей, распороли черный приталенный пиджак на спине красавицы, причем вместе с белой сорочкой, кожей и мясом. Впрочем, сочувствовать ей мне было некогда, у самого дела шли хуже некуда. Упырь сопел у меня над ухом, его пальцы впивались в мою плоть, причем это было очень, очень больно, так как силища в них оказалась немеряная. Я покатился по земле, надеясь его с себя если не стряхнуть, то хотя бы немного дезориентировать, одновременно с этим нанося удары ножом наугад. Ни в шею, ни в сердце мне, конечно, так не попасть, но бок – это тоже что-то. Упырь завыл и оплел меня ногами, завалив при этом лицом в грязь, я уже ощущал кожей шеи остроту его клыков, и тут все кончилось. В смысле – исчез груз, вдавливающий меня в землю, нос больше не тревожило вонючий запах нежити. Сняли с меня эту пакость. И сделал это никто иной как Павел. Бывает же такое. Перевернувшись, я увидел, как он одним коротким движением вырвал горло у моего потенциального убийцы, причем холодная смрадная жижа, которая текла в венах упыря вместо крови забрызгала нас обоих. – Должен будешь – буркнул он, глядя на меня. – Согласен – прохрипел я, отдуваясь – Спасибо! Вурдалак кивнул и метнулся туда, где пронзительно вскрикнула София, причем нехорошо так, предсмертно. Я, держась за шею, глянул в ту сторону, охнул и чуть ли не на четвереньках поспешил за ним. Битва при дворе, можно сказать, закончилась. Почти полтора десятка упырей неряшливыми кучками валялись та и сям, ни один из них не уцелел. Лежали там и кучки пепла, оставшиеся от наших соратников – Георга, погибшего в самом начале схватки, и так и безымянного отпрыска Маришки. А сейчас мы рисковали потерять Софию, которую очень крепко подранил боец Лианны. Мало того – в данный момент он, похоже, собирался поступить с ней так же, как Павел с упырем, то есть вырвать ей глотку. Сдается мне, это один из наиболее распространённых способов убийства представителей кровососущего племени, всяко более эффективный, чем осиновый кол и святое распятие. Хвала небесам – не успел. Павел черной молнией ударил его в грудь, и эти двое покатились по грязи, смешанной с упыриной кровью и еще не пойми чем, рыча и скрипя зубами. Как есть звери дикие. Оборотни на их фоне – дети. Я поднялся на ноги, ощущая, что у меня болит все, что только может болеть, потому как крепко меня упырь помял, но тем не менее со всей возможной скоростью поспешил туда, где выкормыш Лианны уже подмял под себя ставленника Арвида, и собирался выбить из него остатки не-жизни. Нет, ну до чего же он здоров, а? Наверху его били. Тут били. В подвал он падал. И все как Ванька-встанька. Кошка с девятью жизнями, по-другому не скажешь. Вот только кончился у него резерв этих жизней. Не стоило ему мне свою спину подставлять, никак не стоило. И знаете, я никакого стыда за свой предательский удар не испытал. Это в кино, в книгах подобное осуждается, но вот только засунуть бы тех моралистов сюда, на темный двор, где все пропахло застарелой смертью, да посмотреть на них. Неудержимый убийца, который уже почти прикончил Павла, на секунду застыл, после повернул голову ко мне, что-то хотел сказать, но не успел, потому что второй удар я нанес ему в горло. И только пепел на лицо Павла осыпался. Был враг – и нету. – В расчёте – сообщил я вдавленному в грязь вурдалаку – Никто никому ничего не должен. – Согласен – моим же словами ответил Павел – Спасибо! – Мальчики, с меня бутылка самого дорогого шотландского виски – подала голос София, причем наконец-то я услышал ее настоящую. Не насмешливо-отстраненную, не холодную и величественную, а настоящую – Каждому! – Имей в виду, я как выпью, сразу начинаю усиленно уделять внимание слабому полу – вытер лезвие ножа полой куртки я, а после вздохнул, поняв, что оно от этого испачкалось еще больше – А ты женщина видная, красивая! – Как корова сивая – серебристо рассмеялась София, поднимаясь на ноги и стягивая с себя подранный на лоскуты пиджак, а следом за ним и когда-то белую дорогую сорочку. Белья, что примечательно, на ней не оказалось – Крепко он меня порвал, мерзавец. Это да. Кожа на спине вурдалачки лохмотьями висела, и выглядело это ну очень жутко. Особенно если учесть, что и у нее в венах не кровь текла, а какая-то непонятная жидкость. Про синюшное мясо, видневшееся в разрезах, я и не говорю. Вот вроде разное всякое в жизни повидал, и желудок у меня крепкий, а все равно чуть не стошнило. Со звоном лопнуло еще одно окно на втором этаже, вниз полетели осколки стекла, перемешанные с пеплом умершего немертвого. – Вы как там? – в оконном проеме показался неприятно бодрый Ленц – Целы?