– Кому? Лошадям? – совсем обалдел сбитый с толку оперативник. – Всем кому не лень, – усмехнулся следователь и велел: – Ты лучше расскажи, какие люди в этом клубе встречаются. – Молодёжь, естественно. – Он задумался. – Сказать однозначно, какая именно, трудно. Я думаю, что разношёрстная. – Оперативник снова замолчал. – Славин! Я что, так и буду из тебя информацию как клещами вытаскивать? – не выдержал следователь затянувшейся паузы. – Нет. Если вы дадите мне возможность всё рассказать по порядку, то я так и сделаю. А пока что вы мне слова не даёте вставить! – Я не даю слова вставить? – изумился Наполеонов и, насупившись, как филин, замолчал. «Вот это другое дело», – подумал Славин и начал свой рассказ со звонка Рады Остроуховой в отделение на рабочий телефон. – Так ты дал ей рабочий телефон? – не утерпев, спросил Наполеонов. Оперативник кивнул. – Почему? – Мне так спокойнее. Если дать свой, замучают звонками. – Логично, – пробормотал следователь и замолчал, давая оперативнику продолжить рассказ. Когда он закончил, Наполеонов спросил: – Значит, у нас есть имя и фамилия женщины, с которой встречался Костюков? – Выходит, что так, – ответил Славин. – А номер её телефона твоя подружка, случайно, не назвала? – ехидно спросил следователь. – Нет, не назвала! И Рада Остроухова мне не подружка. – Извини, не хотел тебя обидеть. Славин ничего не ответил. – Дима, эту Нину Кравченко надо найти. Привлеки Рината, Аветика, и задействуйте все свои источники. – Найдём, – буркнул Славин. – Я могу идти? – Можно подумать, что тебя здесь кто-нибудь держит, – фыркнул следователь. Вернувшись в отделение, Славин сообщил оперативникам о поручении следователя и спросил: – Где искать будем? Есть у кого какие идеи? – Я думаю, что Кравченко следует поискать среди секретарей и других женщин, занимающих невысокие посты в фирмах, с которыми сотрудничали Костюков и Левонелов, – сказала Любава. – А что, это идея! – сразу поддержал предложение Залеской Ринат Ахметов. – А ещё я бы посмотрела Нин Кравченко в соцсетях, – добавила оперативница. – Вполне возможно, что там отыщется Нина, не только живущая в нашем городе и как-то связанная с фирмой «Обставим всех». – Вот ты этим и займись, – сказал Дмитрий. – Хорошо. – А мы, парни, руки в ноги и разбежались. К концу дня обнаружилось несколько Нин Кравченко, так или иначе связанных с компанией убитого Костюкова, но большая часть из них отсеялась по возрасту. Ведь, ясное дело, что, например, Нина Яковлевна Кравченко, заведующая магазином на Московском перекрёстке, находясь в предпенсионном возрасте и имея трёх внуков, один из которых уже был школьником, никак не могла быть любовницей довольно-таки молодого Костюкова, хотя выглядела Нина Яковлевна очень даже хорошо для своего-то возраста. – Это её омолодила прививка пенсионной реформой, проведённая правительством, – невесело пошутил Славин. – Да уж, те ещё благодетели, – неодобрительно пробормотал Ринат Ахметов, вспомнив своих родителей, строивших планы на вольную жизнь, которые теперь оказались перечёркнутыми. Из всех остальных Нин Кравченко наиболее подходящими оказались три молодые женщины. Любава скачала из соцсетей их фотографии, и Славин назначил свидание Раде Остроуховой в кафе «Солнечный зайчик». Дмитрию оно нравилось не только приемлемыми ценами, добротной кухней, но и атмосферой, царившей в заведении. В «Солнечный зайчик» практически никогда не заглядывали страдающие от безделья шалопаи. Зато здесь можно было встретить творческих личностей – поэтов, писателей, артистов и, естественно, художников, которые и оформили кафе по заказу хозяина в стиле ретро. Днём в кафе было много детей с родителями, бабушками, дедушками или с нянями, а также миловидных старушек, тоже, как шутил про себя Славин, в стиле ретро. В витрине кафе стоял огромный плюшевый заяц в человеческий рост. Заяц приветливо улыбался всем останавливающимся напротив него и даже тем, кто проходил мимо. В тёмное время года вокруг него пунктирной линией светились лампочки, и правый глаз зайца мигал каждые две минуты. Кафе располагалось на одинаковом расстоянии от квартиры, снимаемой Славиным, в которую он время от времени убегал от родительской заботы, и от квартиры секретарши. Вопреки надеждам Дмитрия, Рада Остроухова не оценила ни уют, ни эстетику «Солнечного зайчика». – Куда это ты меня привёл? – прошипела она, как рассерженная гусыня. – Тебе здесь понравится, – заверил её Дмитрий. – Хо-хо! – воскликнула девушка в стиле Эллочки Людоедочки и уставилась на оперативника мрачным взглядом. Не обращая внимания на недовольство Рады, Дмитрий провёл её к столику, стоящему возле окна, помог сесть, сам сел напротив. Тотчас подбежал официант и спросил: – Что желаете, Дмитрий Сергеевич? – Дмитрий Сергеевич, – хмыкнула себе под нос девушка. Славин подмигнул официанту. Тот в ответ молча понимающе кивнул и испарился. Вернулся он довольно скоро и расставил на столе тарелочки и корзиночки с крошечными пирожными и всевозможными пончиками в виде завитушек и улиток. – Что это? – изумилась Рада. – Это очень вкусно! – заверил её Славин. – Я не ем сладкое! – Почему? – сделал он удивлённые глаза. – Потому что я на диете! – Но ты и так худая, – поморщился он. – Что ты хочешь этим сказать? – насторожилась она. – Что настоящие мужчины не собаки и на кости не бросаются. – Под настоящим мужчиной ты, конечно, имеешь в виду себя? – спросила она насмешливо. Он равнодушно повёл плечами и принялся за чай и пирожные. Рада попыталась изобразить на своём лице отвращение, но любопытство оказалось сильнее желания продемонстрировать свой характер, и она, не удержавшись, соблазнилась пирожным в виде полуоткрытой раковины, в котором лежала жемчужина из крема. Пирожное просто растаяло у неё во рту. – Вкусно! – невольно вырвалось у неё. – А я что говорил? – довольно заметил Славин. Рада сама не заметила, как смела всё, что заказал для неё оперативник. Допивая чашку ароматного чая, настоянного на каких-то травах, она спросила: – Ты что, привёл меня сюда сладостями закармливать? – Не только, – широко улыбнулся он, – я ещё хотел тебе фотокарточки показать. – Какие ещё фотокарточки? – нахмурилась Рада. – А вот, посмотри сама, – он положил перед ней три фотографии. – Тебе кто-нибудь знаком из этих женщин? – Ну, знаком, – хмыкнула она. – Кто? – А что мне за это будет?