– Так Матильда же! Но это не я сказал, а Переверзева, – быстро добавил оперативник. – Она что, умом тронулась? – Я бы так не сказал, – задумчиво проговорил Аветик. – Но сомнения на этот счёт, как я догадываюсь, у тебя имеются? – хмыкнул Наполеонов. – Просто девушка с некоторыми странностями. Но это ни о чём не говорит. – Пожалуй, ты прав, – согласился следователь, – у всех у нас свои тараканы. Аветик благоразумно промолчал. – И что ты намереваешься делать дальше? – Хочу поговорить с Евдокий Филаретовной. – Ты думаешь, что Игнатьева подтвердит слова Переверзевой? – Боюсь, что да, – осторожно заметил Аветик. – Ага, только свидетель у твоей Ольги Витальевны один! Болонка в счёт не идёт. – Она не моя. – Кто? Болонка? – Нет, девушка. – Слушай, Григорян! – воскликнул Наполеонов. – А у тебя вообще девушка есть? – Пока я ещё не встретил свою единственную, – серьёзно ответил Аветик. – Да когда же ты её встретишь, если ты всё время то, как гончая, бегаешь, высунувши язык, то сидишь, уткнувшись в свои кроссворды! Ты думаешь, что девушки умных любят? – спросил следователь и сам себе ответил: – А они богатых любят. – Девушки разные бывают, – всё так же серьёзно ответил Григорян. Аветика так и подмывало указать следователю на то, что, хотя он старше его и по годам, и по званию, у него у самого никакой девушки не имеется, кроме подруги детства Мирославы Волгиной. Но это не считается. Однако оперативник благоразумно промолчал, прекрасно зная, что ввязываться в пререкания со следователем себе дороже. Наполеонов расценил молчание оперативника по-своему и спросил: – А где ты сейчас, Аветик? – На автобусной остановке. Вот и автобус мой как раз подходит. – Слушай, Аветик, ты уже, наверное, все ноги стоптал и не обедал ещё, давай я к этой Матильде, тьфу, Филаретовне пошлю Славина! – пожалел следователь старлея. – Да нет, не надо, Александр Романович! Мне лучше самому это дело завершить, – проговорил Аветик, проходя вовнутрь автобуса, – да и не устал вовсе. – Ну, смотри. – Да, ещё! – Что такое? – Я взял у Переверзевой её фотографию, где она в синей ветровке. – Утянул, – усмехнулся следователь. – Нет, попросил. – И она дала? – Дала. – Экая дурища! – полувосхищённо-полупрезрительно охарактеризовал девушку следователь. – Я думаю, что она не такая уж глупая, – заступился за Ольгу Григорян, – думаю, что она сообразила, что фотографию её мы и так раздобудем. А тут она её, получается, добровольно выдала. – Может, ты и прав, мой юный психолог, – с тонкой иронией заметил Наполеонов. – Не забудь показать фотографию Гусятникову и Погорельскому. – Как можно, Александр Романович! – с едва уловимой обидой в голосе отозвался Аветик. – Ладно, Григорян, ты не обижайся, я в твоей памяти не сомневаюсь, но напомнить лишний раз младшему товарищу никогда не помешает. Оперативник ничего не ответил. – Я ещё чего хотел тебе сказать, – вздохнул следователь. – Слушаю. – Слушает он, – усмехнулся Наполеонов. – Ты, надеюсь, понимаешь, что тот факт, что Переверзеву видели после её ссоры с Каримовым, ни о чём не говорит. – В смысле? – В том смысле, что она могла вернуться десятого сентября и убить Костюкова. – Могла, – согласился Григорян. – Только зачем? – Вот это нам и предстоит выяснить. Отбой, – проговорил следователь и отключился. «Вот зануда», – подумал Григорян, подавив вздох, но тут же напомнил себе, что с Наполеоновым работать не так уж плохо. А ведь бывают и такие следователи, что хоть караул кричи. Автобус останавливался в пяти минутах быстрой ходьбы от дома, где произошло убийство. Аветик дошёл за четыре, он уже хотел направить свои стопы к нужному ему дому, как, услышав звонкое собачье тявканье, невольно обернулся. «Уж не Матильда ли собственной персоной?» Так и есть, неподалёку от клумбы сидела болонка точь-в-точь такого цвета, в какой красятся женщины, чтобы выглядеть платиновой блондинкой. А вот хозяйки поблизости не наблюдалось. Аветик повертел головой во все стороны. «Куда же она подевалась?» – подумал он. А потом заинтересовался, отчего собака сидит возле клумбы и тявкает не переставая. Он подошёл поближе и заметил, что болонка уставилась в одну точку. Оперативник проследил за её взглядом и увидел лежащий среди розовых и лиловых петуний небольшой красный мяч. – Игрушка твоя на клумбу улетела? – сочувственно спросил болонку Аветик. – У-у, – подтвердила та его предположения. – Сейчас достанем, – пообещал он. – Гав! – «пожалуйста, поскорее» – перевёл Аветик короткий собачий звук. Григорян осторожно прошёл по краю клумбы, протянул руку и, достав мяч, бросил его собаке. – Гав, гав! – радостно залаяла болонка. Аветик решил, что болонка благодарит его, и ответил: – Да, пожалуйста, играй на здоровье своим мячом, только больше не закидывай его на клумбу. – У-у, – ответила понятливая Матильда, схватила мячик зубами и потащила его на заасфальтированную площадку. – Умная собака, – восхитился оперативник и пошёл вслед за ней. – Если бы ты ещё могла мне сообщить, где твоя хозяйка, совсем всё было бы хорошо, – проговорил он на ходу. – Вав, вав! – ответила Матильда, выпустив мяч из зубов. – Не понял? – развёл Аветик руками. Собака посмотрела на него сочувственно, снова схватила мяч и поднесла его к ногам Григоряна. – Ты мне его даришь? – удивился оперативник, но потом, посмотрев в умные, блестящие от возбуждения глаза собаки, догадался: – Ты хочешь, чтобы я с тобой поиграл?