– Рашид на меня телегу накатал?! Заявил, что я воровка? – Нет, – поспешил разуверить её оперативник, – ничего такого он не делал. – Так как же вы оказались здесь?! – На автобусе приехал, – честно признался Аветик. – Издеваешься? – спросила она. – Ни в коем разе! – заверил он её. – Но для удобства давайте перейдём на «вы». – Это ещё почему? – ощетинилась она. – Потому что я не ваш приятель, а официальное лицо. – Лицо, – проворчала она, потом добавила: – Надо сказать, что лицо очень даже симпатичное, можно даже сказать, красивое. – Гражданка Переверзева! – рявкнул оперативник, которому уже надоело пререкаться с девицей, которая произвела на него не лучшее впечатление. – О! – воскликнула она. – Он ещё и рычать умеет. – За что вы убили гражданина Костюкова?! – Чего я сделала? – изумилась она. – Челюсть с пола поднимите, – усмехнулся Аветик, – и отвечайте на вопрос: зачем вы убили Костюкова? – Какого ещё Костюкова?! Ты чего гонишь?! – закричала она. – Гоните, – ласково поправил Григорян. – Гоните, – послушно, как загипнотизированная, повторила она. – Квартиранта гражданки Калерии Геннадьевны Поповой. – Не знаю я никакого Костюкова! И Попову не знаю! – взвизгнула девушка. – Разве? Тогда поясните, почему вы в день убийства вынеслись из подъезда, как цунами, и буквально чуть не сбили двух человек? – Какого убийства? – Я же уже вам сказал – гражданина Костюкова. – А я уже сказала, что никакого Костюкова не знаю! И из подъезда я не выбегала, а вышла нормальным шагом. – Вас видели два свидетеля! – Когда? – Десятого сентября. – Фи! Десятого сентября я и близко к тому дому не подходила! Как мы разругались с Рашидом полторы недели назад, так я и дорогу туда забыла. – Вы уверены? – Ещё бы! – А где вы были десятого сентября? – Днём на работе! Вечером с подругами в Филармонию ходили. – Имена, фамилии подруг и место вашей работы. – Да, пожалуйста, – фыркнула она и продиктовала ему без запинки всё, что он просил. Аветик посмотрел на девушку оценивающе. – Чего смотрите, товарищ полицейский? На мне узоров нет! – Это точно, – отозвался он и поднялся с дивана. – Вы куда? – вскочила Ольга Переверзева за ним следом. – Алиби ваше проверять! – А! Проверяйте. А этому жлобу скажите, что верну я ему всё до копеечки! – Какому жлобу? – не сразу уловил её мысль думающий о другом оперативник. – Как какому?! – всплеснула она руками. – Рашиду, конечно. – Хорошо, передам. Думаю, что это его успокоит. – Ну ещё бы! – фыркнула она язвительно. – Он за копейку готов любимую девушку удушить. – Послушайте, Ольга Витальевна, не могли бы вы мне дать одну из своих фотографий? – Понравилась, что ли? – кокетливо подбоченилась она. – Очень! – заверил её оперативник. Она принесла ворох фотографий. – Вот, выбирай, ещё не успела по альбомам рассовать. Он ловко выудил ту, на которой улыбающаяся девушка стояла в синей ветровке. Волосы её развевал ветер. – У тебя есть вкус, – одобрила она. – Спасибо. До свидания. – Приходи ещё, как соскучишься, – напутствовала она его, забыв о том, что он официальное лицо и обращаться к нему следует на «вы». И когда он уже открыл дверь, Ольга окрикнула его: – Подожди-ка. Он нехотя обернулся и устремил на неё вопросительный взгляд. – Я вспомнила! – Девушка радостно шлёпнула себя ладонью по лбу. – Ведь точно! В тот день, когда я ушла от Рашида, меня видели двое, как ты и говорил! Аветик повернулся теперь всем корпусом: – Двое мужчин? – Почему это мужчин? – удивилась девушка. – Это были женщины! Вернее, болонка и её хозяйка. – Матильда? – упавшим голосом спросил Григорян. – Может, и Матильда, – отозвалась потерявшая к нему интерес Переверзева и махнула рукой: – Ладно уж, иди. Аветик, оказавшись на лестничной площадке, облегчённо перевёл дух и припустил бегом вниз по лестнице. О Каримове он подумал, что тот легко отделался. С автобусной остановки оперативник позвонил следователю и, когда тот проговорил: «Слушаю, Аветик», Григорян доложил: – Поговорил я с Переверзевой. Она утверждает, что десятого сентября и близко не подходила к интересующему нас дому. – Мало что она говорит, – буркнул Наполеонов. – Ольга Витальевна утверждает, что в тот день, когда она вышла из подъезда после ссоры с Каримовым, её видели целых два свидетеля. – При слове «два» Аветик невольно улыбнулся, благо следователь Наполеонов видеть его не мог. А Наполеонов зацепился именно за это слово, вызвавшее улыбку у оперативника: – Видишь, как оно выходит! Два свидетеля её видели! – Ну да, соседка по двору Евдокия Филаретовна Игнатьева из дома напротив и её болонка Матильда. – Тьфу! – выругался следователь. – Опять эта болонка! А кто второй свидетель?