При этом мой «обоз» движется по тракту вот уже вторые сутки, встречая лишь редких крестьян, спешащих проследовать на санях между деревнями. Хорошо хоть, слой снега на дорожках более-менее утоптан, так что можно проехать не только на салазках! Впрочем, вчера, в опасной для врага близости лагеря Скопина-Шуйского, где число разъездов в последние дни удвоилось, мы и не ожидали встретить лисовчиков. Прошла спокойно и ночь, освещающая лагерь светом полной луны и сверкающих на небосводе звезд – лишь стремительными черными тенями рассекали воздух совы; бодрствующие дозорные кутались в теплые, подбитые заячьим мехом тулупы, попеременно греясь у разведенного специально для них костра… И лишь лошади, чутко дремлющие стоя, прижавшись друг к другу, иногда тревожно всхрапывали – но когда вдали протяжно завыли волки, стало понятна и причина их беспокойства. В свою очередь, под утро пошел небольшой снег - но вскоре ветер разогнал тучи. И на восходе солнце встретило нас царственным багрянцем, необыкновенно красиво освещая плотные меховые шапки на ветвях деревьев… - Вперед, братцы! Следуем через лес... Глава 7. Timeo Danaos et dona ferentes Вергилий «Энеида» …Когда обоз поравнялся с границей леса, а дорогу с обеих сторон буквально сдавила густая стена деревьев, все разговоры между рейтарами стихли разом, словно отрубило. Опытные ратники прекрасно понимают, что текущая местность вполне подходит для засады – и теперь угрюмо поглядывают по сторонам, стараясь держать руки поближе к кобурам с пистолями. Я, поравнявшись с возами, уже не пытаюсь вырваться вперед – и также напряженно поглядываю по сторонам, заранее оголив один из пистолей. Мне можно, мне полагается… В один миг среди деревьев вдруг почудилось какое-то движение – и я тут же вскинул самопал! Но прежде, чем переполошились бы все ратники, раскрыв себя, я успел разглядеть зайца. - Отставить братцы! Тут косой едва на пулю не нарвался… За спиной послышались негромкие смешки – ну вот, хотя бы напряжение удалось немного разрядить… Но прошло всего с десяток минут прежде, чем следующий вперед дозор замер – и Харитонов (не готовый подчиняться ни Тапани, ни Джоку) вскинул руку в предупреждающем жесте. Его повторил и я, мгновенно напрягшись – и негромко процедив сквозь зубы: - Луки к бою. Пистоли пока не кажите… От дозора отделился казак, спешно развернувший лошадь и бодро порысивший к обозу. Поравнявшись со мной через минуту, не особо-то и молодой чернобородый воин, явно побледневший с лица, глухо произнес: - Голова, там… Был небольшой крестьянский обоз. Все, что осталось от него, тати только снегом закидали… Хуже татар, честное слово! Те хотя бы попытались людишек угнать… Я кивнул, понимая, о чем говорит казак. - А воры? Воров заметно? Казак мотнул головой: - Да нет там никого. Из живых… Вороны рядом сидели, взлетели только при нашем появлении. Да лиса еще у тел озоровала, только мы ее и спугнули. Будь здесь засада, птицы и лисица почуяли бы людей, остереглись бы к мертвым подступить… Может, схороним? Последний вопрос прозвучал с такой искренней болью и участием к погибшим, что я едва не согласился… Но всерьез задумавшись над вопросом, все же отрицательно мотнул головой: - Слишком много времени потеряем, чтобы разгрести снег и прогреть землю; к тому же и копать могилы нам особо нечем. А из снега тела несчастных хищники вновь выроют… Нет, идем вперед. Даст Бог, сегодня уже встретимся с татями, да поквитаемся за селян! …Прошло уже пара часов после того, как мы натолкнулись на незахороненные тела несчастных. Придаваться этим воспоминания нет никакого желания – но, судя по внешнему виду убитых, нападение случилось лишь вчера. Причем, исходя из характера ран, некоторых жертв вначале пытали, поиздевались с лихвой – а уже только потом убили. И все же одним кошмарным видением в память буквально врезалось черное одеяние – одеяние монаха, пытавшегося закрыть собой женщину и ребенка… Одно утешает – те погибли от пуль в самом начале короткого боя крестьян и воров. После полудня небо закрыли темные снеговые облака – и пока еще мелкие снежинки начали неторопливо спускаться с небес. А мы, судя по все более частым просветам в стене редеющих, постепенно отступающих от дороги деревьев, уже приближаемся к границе леса… Но в тоже время сам зимник всего в сотне шагов впереди сильно петляет, заворачивая в сторону двух невысоких холмов, также густо заросших деревьями. Вряд ли можно найти лучшее место для засады – по крайней мере, в окружающем нас лесу. А что? Завалить заранее подрубленное дерево на нашем пути, перекрыв дорогу обозу – а пока мы будем разворачивать телеги да сани в тесноте низины меж высоток, нас можно расстрелять сверху, из-за деревьев – словно в тире! И даже присутствие схоронившихся рейтар не дает никакой гарантии победы… Осадив Хунда и подняв вверх сжатый кулак, я остановил обоз, внимательно вглядываясь вперед – туда, где пятеро всадников казачьего разъезда последовали к повороту дороги… Но у самого ее изгиба Степан также остановил казаков, внимательно всматриваясь вперед и вслушиваясь – вдруг чужой конь всхрапнет иль лязгнет железо воровской зброи? В воздухе повисло дикое, немое напряжение. И только сейчас я поймал себя на мысли, что не слышу впереди ни одной птицы – ни дятлов, бьющих по дереву в поисках спрятавшихся от холода насекомых, ни стрекота синичек, ни карканья ворон… - Степан, возвращайтесь! Мой крик опоздал всего на пару секунд: опытный атаман также почуял засаду – может, и раньше меня. Но все же Харитонов попытался выполнить свой долг до конца, надеясь наверняка убедиться в присутствии лисовчиков... И прежде, чем я открыл рот, он уже что-то отрывисто крикнул – после чего казаки начали спешно спрыгивать из седел на дорогу. А следом, сразу от обоих холмов, грянул залп – по меньшей мере, дюжины мушкетов! Он совпал именно с мои криком – но практически все дозорные уже успели спрыгнуть с лошадей… Все дозорные, за исключением Степана Харитонова – успевшего предупредить своих людей, но от того замешкавшегося в седле… Быть может, именно его выдержка и стойкость в выжидании, а также резкая команда спровоцировала воров открыть огонь. Но, так или иначе, он стал первой жертвой этого боя, пробитый сразу несколькими пулями навылет – и безвольно рухнувший на холку также раненого коня… - Вперед!!! Не помня себя, я погнал Хунда к уцелевшим казакам, успевшим спрятаться за побитыми пулями лошадьми, павшими на снег… Как я слышал от елецких порубежников, у татар есть обычай строить «живую крепость» из опустившихся наземь лошадей в крайних ситуациях. И тогда животные служат отстреливающимся степнякам своеобразным бруствером… Впрочем, сейчас раненые лошади дозорных дергаются, бьют копытами – и вряд ли могут стать надежной защитой! А между тем, впереди уже раздался рев десятков глоток – и тут же, из-за деревьев, растущих на обоих холмах, показались первые черкасы Лисовского, спешившиеся ради засады! А позади нас, на достаточном удаление, показались на дороге и всадники – эти литовцы, по всей видимости, выжидали далеко от зимника, схоронившись в какой балке, а потому и не были замечены казачьим дозором… Окружают нас, гады! - Казаки! Выручайте братов! Возницы! Разворачивай телеги поперек дороги, в два ряда… Выпрягайте лошадей и прижмите их к земле! Остальные рейтары – ждем, братцы, покуда ждем!!! Испуганные грядущей схваткой возницы все же не растерялись, натянули вожжи и начали заворачивать телеги боком к противнику… По шесть в ряд, понятное дело, построить не получилось – и видя это, я скорректировал приказ: - По три поперек дороги ставь, и по три к лесу заворачивай… Никита, да помогите им! Уже обнаживший пистоль Никита Каверин, племянник Алексея, новоиспеченного сотника из Ельца, понятливо кивнул – и его дети боярские принялись помогать возницам строить телеги в импровизированный вагенбург – хотя, если быть точнее, гуля-город. Мы же все-таки на Руси – и у нас тут свой аналог подвижных гуситских крепостей… А впереди уже грянул куцый залп из пяти самопалов – да следом вразнобой простучало еще с десяток выстрелов: это донцы, спешащие на выручки к братам, поспешили дать пальнуть с седел – остудив, таким образом, пыл атакующих! И тотчас огонь товарищей подхватили спешенные казаки, выбивая самых ретивых воров… Облачко порохового дыма затянуло донцов – и всадники, подхватив соратников да посадив их на лошадей позади себя, на всех порах ринулись назад, к уже обозначившей себя малой крепости! В то время как повторный залп с холмов, слепой из-за дымной завесы, ушел в молоко. - Дети боярские! Пистоли наголо, спешиться! Падай на колено к телегам, обращенным к дороге... И без команды никому не стрелять! Преследуя нас, по зимнику скачет десятка три всадников – это как минимум. Сброд литовских шляхтичей, размахивающих саблями на скаку –думают, что в один миг перескочат через невысокие телеги да сани, а там порубят всего десяток московитов… Посмотрим! Но конные – это меньшая часть засады; когда дым впереди по дороге развеялся, моим глазам предстало по меньшей мере с полсотни черкасов, привычных воевать пешими. И эти – строятся! Выставив вперед не только запорожцев с мушкетами, но и казачков с самопалами – всего под два десятка стрелков. За их же спинами держатся воры победнее, с копьями да трофейными бердышами… - Донцы, спешиваемся, лошадей внутрь крепостцы, становимся с детьми боярскими! Возницы – к лошадям, держать их у земли! Все, кто на санях и возах – ждем!!! Остальные, целься по всадникам, бьем по моей команде… Я также оставил Хунда, за уздцы притянув его к земле так, чтобы он подогнул под себя ноги. После чего, опустошив седельные кобуры, я встал в линию спешенных рейтар… Враг не сумел согласовать своей атаки – и это нас крепко выручает: пока ретивые литовцы скачут, лихо помахивая сабельками, казаки неспешно двинулись вперед, печатая шаг, в ногу! Как никак, искусству пешего боя они учились у турецких янычар… Не разгадай Степан засады, черкасы, заблокировав обоз в низине, встретили бы нас залпом – после чего навалились бы с обеих сторон! В то время как литовцы отрезали бы путь назад всем, кто попытался бы спастись бегством... Но теперь воры сближаются с гуляй-городом с разной скоростью – и вражеские всадники (ни разу не панцерии) уже приблизились к нам на три десятка шагов! Сгоряча не разобрав, что припавшие к телегам московиты имеют по пистолю каждый… - Пали!!! Дружно щелкнули колесцовые замки, высекая искру – а после оглушительно грохнул залп двух десятков самопалов! Выпущенная мной пуля угодила татю в шею, отбросив того назад, на конский круп. Одновременно с тем повалились на землю и прочие, скачущие впереди воры – некоторые вместе с дико заржавшими лошадьми… Пороховое облачко первого залпа снес порыв неожиданно налетевшего ветра – позволив нам рассмотреть результаты стрельбы. А заодно и взять прицел! - Целься… Пали!!! Новый залп – и в этот раз облако сгоревшего пороха окончательно закрыло от нас литовцев; впрочем, теперь дымная завеса затянула весь «вагенбург», мешая и врагу разглядеть нас. - Все братцы, встаем!!! Строимся впереди, против черкасов!!! Во все стороны полетели шкуры – а на снег с телег и саней принялись спрыгивать мои рейтары, вынужденные вот уже вторые сутки страдать от тяжкого безделья! А потому очень-очень злые… В «крепости» в один миг стало невероятно тесно – и мои солдаты, быстро разобравшись, начали спешно строиться перед возами, со стороны накатывающих на нас черкасов… Запорожцы же, завидев нездоровое движение внутри гуляй-города, сбили шаги, замерли – после чего, установив мушкеты на сошки, принялись целиться в сторону рейтар с сорока с лишним шагов! А вместе со «стрельцами» склонили самопалы и прочие воры... - Падай на землю! Па-а-а-дай!!! Впереди грохнул вражеский залп – и я дернулся, отступил назад, почуяв сильный удар в грудь… С ужасом скосив глаза вниз, я увидел пулевое отверстие в кирасе – а коснувшись его, обжегся; однако, на мое счастье, в меня угодила пуля именно из самопала. И пробив кирасу, она деформировалась, не добравшись до тела… Но между тем, благодаря моему приказу, рейтары все же успели попадать в снег – и пули черкасов прошли выше, задев лишь меня! Сам же я едва не повторил судьбу Степана Харитонова, дожимая криком тех, кто не сразу сообразил, что делать. Времени залечь самому уже не хватило.... Увы, досталось и бешено заржавшим коням – тем, кого возницы не успели прижать к земле… Не к месту вспомнилось, что первым в Европе своих солдат на землю «уронил» Веллингтон – и то лишь при Ватерлоо; но там англичане залегли, пропустив над головой пушечную картечь… Однако еще раньше от залпов стрельцов и казаков на земле спасались воинственные чукчи – после чего бросались в атаку, покуда русские ратники не успели перезарядиться… Впрочем и те нашлись, как быть, стреляя по одному ряду – таким образом, чтобы на время рывка противника хотя бы десяток воев оставался с заряженными пищалями! - А-а-а-а-а-а!!! Бей москалей!!! Воры уже ринулись вперед подобно чукчам, бодря себя бешенным ревом – не иначе как спутали падение рейтар с результатом залпа? Или же поспешили атаковать, покуда противник не успел подняться и изготовиться к бою – что вернее… Вот только дети боярские успели встать – и вытянув самопалы в сторону набегающих запорожцев, по моей команде огрызнулись огнем: - Пали!!! Плотный залп из сорока выстрелов ударил по толпе разом взвывших черкасов практически в упор! Затянув нас плотным облаком порохового дыма; рассмотреть сквозь него хоть что-то уже не представляется возможным… А потому, достав уже четвертый пистоль, я воскликнул: - Ждем!!! Но прежде, чем затянувшая нас по фронту дымная завеса рассеялась, со спины послышался окрик десятника Никиты: - Голова, литовцы сзади! Не успеваем!!! - Твою же ж… Падайте наземь! Наземь!!! Рейтары, становиться на телеги, посменно… Пали!!!