Исаак подходил к ней все ближе и ближе. Соня закружилась по комнате, она выкрикивала какие-то слова, что-то вспоминала из их прошлой жизни… – Что ты теперь будешь делать с этими бумагами? – спросил он. – Не знаю. Это все надо перевести с немецкого. Ты не поможешь мне? – Я бы помог, Сонечка, но ведь я же ничего не вижу… Не вижу! Не вижу! Он кричал, а она бегала по комнате, хватаясь то за одно, то за другое, у нее начиналась истерика. – Зачем ты убила Анну? Алису? Андрея? Меня? – Не-е-т! – крикнула она. – Я не хочу тебя видеть. Исаак пожал плечами и вышел. Глава 19 СМЕРТЬ ЧУДОВИЩА Это была месть Саши за Анну, осуществленная при помощи Германа и Марго. Это она изображала призрак старого скорняка, мужа Сони, Исаака Ляйфера. Я же заманила в ловушку Вадима. Он вышел из подъезда на мой голос и уже на улице получил мощный заряд нервно-паралитического газа в лицо. Прикрываясь рукавом, я отскочила в сторону, чтобы не надышаться этой дрянью. Подождав, пока бандит отключится, мы с Германом оттащили его в кусты и ждали теперь в кустах возвращения Марго. Она вышла и, тихонько похохатывая, принялась рассказывать нам о том, как натурально изображала Исаака. И только когда мы услышали выстрел, мы поняли, что перестарались. Мы вошли в квартиру и увидели Соню, лежащую на кровати. Она была в своем красном платье. Она убила себя выстрелом в рот. Ужасная смерть. На подушке лежала записка, а может быть, послание к другим цивилизациям. Там было крупными буквами выведено: «Я улетаю». Очевидно, и здесь ей помог кокаин. Она была счастлива в то мгновение, когда пуля взорвалась у нее в голове. Глава 20 ГРАВЮРА ОТТО ЛИБЕНА Подавленные, мы вернулись в гостиницу, где нас ждал Карл. Мы сообщили ему о случившемся, а он, в свою очередь, рассказал о том, что Соня сделала с Алисой. Я не стала ему говорить, что видела несчастную в морге. Была уже глубокая ночь, но спать никому не хотелось. Мы беседовали о том, что убийцами все-таки не рождаются. Потом выпили за Анну и Алису… Кошмар кончился. Но он оказался бессмысленным. Ради чего было убито столько людей? – Странно, – задумчиво произнес Карл, – мой отец никогда не бросался словами. Не может такого быть, чтобы не было разгадки всему этому. Ведь он даже посыльного отправил с тем, чтобы Марго в конечном счете получила полный комплект папок. Мы успели забрать рукописи из квартиры Сони до прихода милиции. И теперь снова и снова рассматривали их, пытаясь напевать что-то из хоровых партий. Но ничего на ум не приходило. – Интересно, Штраух уже знает про Соню? – вдруг спросила Марго. – Жалко старика. – Когда я уходил от него, я объяснил, что не могу оставаться в доме отца убийцы, – у него были такие глаза, такие… – вздохнул Карл. Все разошлись по своим номерам. Я подождала, пока Саша уснет, и вышла из гостиницы. Администраторша спала, положив голову на руки и навалившись всем телом на стол. Она даже не слышала, как я открывала дверь. Я вышла в ночь. Моросил слабый дождь. В письме тоже шла речь о каком-то красивом дождливом городе. Но только не о Марксе. Сырой воздух отрезвлял меня. Я не верила, что это дело так и повиснет в воздухе. Я чувствовала, что разгадка где-то рядом. Но где? Темная, неосвещенная улица. Перекресток. И там – одно светящееся пятно. Коммерческий ларек. Я подошла. Заглянула. Худенький паренек курил в полном одиночестве. – Послушай, можно к тебе погреться? – спросила я, мне действительно было холодно в одной джинсовой куртке и несчастном черном платье. – Я не могу, – ответил он. – Я же одна, грабить тебя не собираюсь. Мне бы кофе попить. Только не растворимого, а настоящего. – Что же мне, пачку новую открывать? Я протянула ему десятидолларовую купюру. – Заходи, – он открыл дверь и впустил меня в теплое светлое пространство ларька. – Муж выгнал, что ли? – Нет. Просто не спится. У тебя есть кипятильник? Через некоторое время мы курили и пили кофе. Парень оказался умным, но страшно закомплексованным. Когда кофе был допит, я попросила у него блюдце. – Чего нет, того нет… Пришлось выливать гущу в коробку из-под жевательной резинки. С бьющимся сердцем я заглянула в чашку. И увидела три креста. – Ну ладно, мне пора, – сказала я и вышла на улицу. Я чувствовала за спиной взгляд паренька. Наверное, он подумал, что меня действительно кто-то выгнал из дома. Я хорошо ориентировалась. И довольно быстро нашла дом Штрауха. Дом стоял тихий и неосвещенный. Конечно, было жутковато. Я толкнула калитку и вошла во двор. Затем добралась в темноте до двери. Открыла ее беспрепятственно. Поднялась на второй этаж. Откуда-то шел красноватый свет. Я застала фотографа за работой. Увидев меня, он сильно вздрогнул, но ничего не сказал. – Извините, но мне необходимо с вами поговорить… Я понимаю, что сейчас ночь, что не время, но в жизни случается всякое… Он стоял ко мне спиной и проявлял пленки. Затем погасил красную лампу. Вспыхнул нормальный свет. – Хотите, я вас сфотографирую? – Вы уже знаете о Соне? – спросила я. – Да, я только что от нее. – Она хотела найти наследство Либенов и убила из-за этого несколько человек. – Так вот почему сюда приехал Карл… – задумчиво произнес фотограф. – Садитесь, я сфотографирую вас на память. Я села на диван, он поправил мои волосы, попросил снять куртку. – Какое красивое на вас платье. Пришли бы вы ко мне лет тридцать назад, вы не ушли бы просто так. Но вы бы не пожалели ни о чем. Расслабьтесь и улыбнитесь. Вот так… Внимание – снимаю! Он щелкал, а я расспрашивала его о Либенах. Он рассказывал мне об этой семье, о том, как несправедливо было правительство к здешним немцам, которых выселили в 24 часа. Они уплывали на пароме, оставляя скот, который долго потом бродил по улицам… Но все это была беллетристика. Меня интересовал Отто Либен. – Он увлекался гравюрами? – спросила я.