– Мы всё? – спросила Мирабель, тряся затёкшей рукой. С тяжёлым вздохом я тоже опустила руку. Оказывается, долго размышлять о чём-то – довольно утомительное занятие. – Нет, маленькие колдуньи! – заявила тётя Конни. – Нельзя расслабляться, у нас осталось всего тридцать дней! Тридцать дней тыканья пальцами в тыкву. Я уныло опустила голову. Мирабель, судя по выражению её лица, разделяла мою боль от таких планов на октябрь. – Попробуем завтра, мы не спали всю ночь. Предлагаю всем поесть супа и лечь спать, – ласково посоветовала мама. Я сделала шаг назад и оглядела мою семью. Если бы кто-нибудь – не ведьма – увидел нас сейчас, что бы этот человек подумал? Мы и поодиночке казались странными, а собери нас всех вместе, да ещё поставь внутри нарисованной на полу звезды – и зрелище выйдет впечатляющим. Даже без гигантской тыквы. Мирабель зашаркала прочь, и я поспешила за ней: – Эта тыква такая… – …круглая? – бросила она через плечо. – Да! – И оранжевая? – Да, – снова подтвердила я, но уже без прежнего энтузиазма. – Практически как клементин, – сказала Мирабель и, оставив меня позади, перескакивая через две ступеньки, взбежала по лестнице. Из-за ПТИЦ в вашем дворе почтальон не смог осуществить доставку. Во избежание дальнейших проблем настоятельно просим держать всех домашних питомцев на безопасном расстоянии от входной двери. Глава 7 Эксперимент с тыквой как часть грандиозного плана моих тёть грозил затянуться, судя по тому, что я уже целых восемь дней пыталась направить в неё магию, не говоря уж о семи беспокойных ночах, когда я безуспешно пристраивала руки так, чтобы они перестали ныть и колоть. Ещё никогда в песочные часы тёти Конни не вкладывалось столько глубокого смысла, и я порой не могла оторвать от них глаз, когда она принималась ходить по гостиной, поправляя наши руки и меняя нас местами, пробуя разные сочетания внутри звезды. Она постоянно повышала на нас голос, из-за чего в какой-то момент охрипла, и маме пришлось взять перерыв, чтобы приготовить оздоровительный суп. Но, в отличие от нас с Мирабель, её энергии, когда дело касалось экспериментов с тыквой, можно было искренне позавидовать. Её круглые щёки, поддерживающие слегка запотевшие очки, пылали румянцем, пока она, фыркая, переставляла нас с одного конца звезды в другой. Однажды она почти уверилась, что у нас получается, но тут тёте Пруди срочно потребовалось проверить состояние тыквы, настроить освещение и влажность в комнате, будто речь шла о ценном произведении искусства. На следующий день тётя Конни снова воспылала надеждой скорого прорыва, но мама сбила её с мысли, потому что никак не могла решить, что надеть. Пока тётя Конни раздражённо постукивала носком ботинка по полу, мама облачилась в льняное платье свободного кроя, затем магией усеяла всю себя блёстками и добавила шарообразные рукава цвета жжёного сахара, превратившись из ведьмы в сказочную принцессу. Каждый день оборачивался новым разочарованием – и это не считая побегов Мирабель в свою комнату, которые она совершала минимум дважды в день. И всякий раз меня отправляли за ней. В основном же, думаю, проблема заключалась во мне. Мама была слишком деликатна, чтобы говорить об этом открыто, но мои тёти явно считали, что я недостаточно стараюсь. И вот подходил к концу восьмой день. Мирабель плюхнулась на диван, уставшая и обозлённая донельзя. Я села рядом. Знакомым отработанным движением, каким я вне октября тянулась за своим мобильным телефоном, она достала из заднего кармана сложенный лист бумаги. Я попыталась заглянуть ей через плечо, но Мирабель, снова сложив бумажку, прошила меня ледяным взглядом. Из-за тыквы вышла тётя Конни: – Послушай меня, маленькая колдунья, ты должна постараться, иначе… Между нами ловко вклинилась мама: – Давай я с ней об этом поговорю? Я вопросительно посмотрела на неё. Брови тёти Конни и без того были нахмурены, а при маминых словах её глаза за очками сузились ещё больше. – Идём. Давай я покажу тебе, что и у магии есть положительные стороны. – И мама первой направилась в нашу магически увеличенную кухню, оставив тёть общаться с тыквой. Я скрестила руки на груди, зажав ладони под мышками, но последовала за ней. – Итак, – сказала мама, не опуская своих ведьмовских пальцев. – Начнём всё с чистого листа. Ты не против? Две ленточки из звёзд закружили вокруг моей головы. – Так-то лучше, – довольно улыбнулась мама. – А теперь… Но её перебил звонок телефона. – О нет, – выдохнула она и стала рыться в складках платья. – Я совсем о нём забыла. – Когда она наконец обнаружила свой мобильный телефон, его мелодия уже сменилась предсмертным визгом, а корпус слегка оплавился. Мама помахала им в мою сторону и поморщилась: – А где твой? – Наверху, – кивнула я на потолок. – Хочешь, я его магически изменю? – предложила мама. – Иначе, боюсь, он не доживёт до конца месяца. Я пожала плечами, словно меня это не сильно беспокоит. Будто отсутствие телефона не стопроцентная гарантия того, что все обычные люди о тебе забудут. Мама открыла кухонный ящик и бросила в него свой умерший телефон. Там уже лежало всё сделанное людьми, не пережившее магических всплесков последней недели: кучка дешёвых мобильных телефонов, два ноутбука, дюжина лампочек, тостер… Не самый удачный способ рассказать мне о радостях магии. – Никаких человеческих технологий, – напомнила мама. Учитывая, что весь наш дом представлял собой хранилище всякого барахла, я невольно задумалась, что они будут делать с тыквой, когда эксперименты с ней тоже ни к чему не приведут. Её ведь так просто в угол не задвинешь. Мама, как я вдруг заметила, была слегка взволнованна. Я никогда не видела её взволнованной – обычно она сама невозмутимость. – Мы следуем октябрьским правилам, которые впервые применимы к тебе. Их суть крайне проста: «скрываться и не вредить». Эти неписаные правила известны всем ведьмам, как Мерлинам, так и Морганам. На них зиждется наше перемирие. Благодаря им мы знаем, что наши семьи могут доверять друг другу. – Я бы не назвала это доверием, – фыркнула я, вспомнив, как тётя Морган после снисхождения магии заявила, что её ковен не станет прятаться среди людей. – Да, – согласилась мама. – Перемирие держится, но искры порой летят. Мы остаёмся дома, скрытые, и используем нашу магию во благо, то есть вреда не приносим. А Морганы пользуются своей магией… иначе… – Но «иначе» же не значит «во зло», да? – спросила я, вспомнив, как Морганы упомянули некий «план» и как суетилась их маленькая колдунья. – Между нашими семьями существует определённое… недоверие, – неохотно признала мама. – Так… насчёт задумки твоей тёти Конни… ты должна вставать с нами в звезду и дальше, дорогая. – В её тёплых коричневых глазах читалось беспокойство. – Я должна? – Да. Моя мама очень редко употребляет по отношению ко мне это слово. Она положила руку на мои уставшие кисти – этот октябрь заметно усилил мою нервозность, и я без конца их заламывала и перебирала пальцами. – Тебе прекрасно известно, что мы не желаем многого, – с улыбкой сказала мама. – Ты спросила, что мы будем делать с новыми силами, и, по правде говоря, тёте Пруди было бы достаточно, если бы ей больше никогда не пришлось видеть людей. А тётя Конни считает, что обладать этой силой – это наше право. Но, по сути, для нас это способ быть самими собой, всё время. А для этого нам необходимо первыми вернуть нашу магию. – Первыми? – переспросила я, чувствуя, как в груди тоже нарастает тревога. – Раньше Морганов. Только так мы будем в безопасности. Если они заполучат круглогодичную магию раньше нас, нашему перемирию придёт конец. – Не знала, что у нас соревнование, кто быстрее захватит магию, – покачала головой я. – Я бы не назвала это соревнованием, – сказала мама. – Мы пока не нападали друг на друга с помощью магии, в отличие от наших прародительниц, но мы опасаемся, что Морганы опять это сделают. – И что потом? – я попыталась осознать серьёзность последствий. – Только звёзды знают, – просто ответила мама. Нахмурившись, я подняла глаза к потолку. Всезнающие звёзды – ну да. Но теперь я понимала, чем вызвано мамино беспокойство. Вряд ли звёзды встанут на пути жаждущих силы Морганов. – Разумеется, нельзя забывать о правиле изгнания. Если ведьма обращает свои силы против другой ведьмы, она обязана покинуть свой ковен, – добавила мама, будто зачитывала примечание мелким шрифтом. И снова улыбнулась: – Но на этот счёт не волнуйся. Лучше подумай, как отмена временных ограничений осчастливит твоих тёть. Даже Мирабель, думаю, обрадуется. – Уверена? – спросила я.