Я ляпнул, а сам подумал про Ирви и у себя в голове отметил, что я совсем с ума сошёл, что вдруг подумал, что у меня есть девушка. — На палку чая? — хохотнула она без капли смущения. — Нет уж, откажусь. Ну и славно. — Пошли тогда. Мы расплатились и поспешно сели в машину, выруливая на окраину, близ трущоб. — Знаешь что, Шон, — вжавшись в кресло в задумчивости произнесла Четвёртая. — Может быть, если эта история закончится хорошо, я бы хотела ещё с тобой пообедать. — Замётано, — натянуто улыбнулся я. Сам же я пока думал о другом. Если Миротворцы подозревают Викторианцев, может быть подкинуть Миротворцам причину их подозревать? Я как раз Квиллу из Викторианцев задолжал и долгу уже скоро три года будет. Вернуть бы ему, но не реальную инфу, а сыграть на информации и на моих условиях. Тогда, засуетись он правильным образом, я бы на него стрелки и перевёл, и всё, от меня бы отстали. Блин, но Четвёртая в голову полезет, снова будет подслушивать, а в офисе у отца такая мысль мне в голову не пришла. Как же с ней сложно? И глядя на маленькую нэтраннершу мне становилось её жалко. Как мне от неё избавиться? Как отвязаться? Хотя бы на пять минут? Она же не отлипнет от меня, будет следить даже ночью, подключится ко всем моим системам и... А ещё и этот семинар, да и отчёты сами себя не напишут. Я зевнул. — Не высыпаешься? — У меня много работы. Давай быстро наши дела порешаем. Я остановился у горы с мусором. Через дорогу был дом с выбитыми окнами. На третьем этаже группа людей палила костёр. Из окна высунулся нарик, выблёвывая наружу всё, что он успел когда-либо съесть за свою жизнь, да так и остался висеть на перилах. — Он умер? — удивлённо посмотрела на меня Четвёртая. Я лишь пожал плечами: — Пошли быстрей. Мы вошли в серое здание, и тут же в конце коридора упёрлись в железную дверь. Я надавил звонок: — Кого там черти носят? — голос женский, но с хрипотцой. — Ринжина, это я, со мной гостья и не заставляй меня её представлять. Лучше сразу открой, — буркнул я. Тишина, длинная пауза и звук отпираемой двери. Я пустил вперёд Четвёртую, пошёл следом сам. Это была шахта баллистических ракет когда-то пятьдесят лет назад. Сейчас естественно давно заброшенная. Глубина больше двух сотен метров. Из освещения лишь светодиоды встречаемые иногда, чтобы хоть как-то осветить лестницу. Спускались мы долго, минут десять. Назад подниматься будет ещё веселее. Уже пять минут назад связь перестала ловить. — Не шевелись, — скомандовал я, достав пистолет и взведя курок. Звук взводимого курка в тихом едва освещённом месте был слышен очень хорошо. Четвёртая дёрнулась от испуга и медленно подняла руки. — Моё отсутствие обнаружат очень скоро и не только у тебя, но и у всего Йомсбура будут огромные проблемы. Но мне казалось ты умнее, — голос её дрожал. — А я и умнее. Но если надо, то вышибу тебе мозги. А теперь отвечай, чего я ещё не знаю? — С чего ты решил?.. — За идиота меня не держи! — крикнул я ей и упёрся стволом в затылок для пущей убедительности. Она задрожала всем телом. — Это секретные данные... — Они повредят делу? Вряд ли. Они разоблачат секреты Миротворцев? Тоже вряд ли. Они нарушат баланс? Может быть. Но тебе не кажется, что Миротворцы прям всё подряд делают секретным? А ещё я считаю тебя достаточно умной для того, чтобы сохранить нашу маленькую беседу в тайне. — Мои записи проверяют. Я пишу всё. Ты не понимаешь... — Четвёртая! Она построилась по стойке смирно. — Х-хорошо, не убивай, п-пожалуйста. Я сделаю луп, это не сложно. — Выдыхай, — более мягко бросил я. У меня у самого руки дрожали. Одно дело устраивать спецоперации. Совсем другое — угрожать безоружному человеку. Но отец не зря меня учил, что зоны комфорта для людей его уровня просто не существует. — А теперь говори, — приказал я. — Сп... Спрячь оружие, пожалуйста. Я спрятал, пошёл вперёд. — У любого взломщика будет след, — сообщила она и остановилась в повествовании. — Логи? — удивился я. — Нет, не логи. Это не файл на файловой системе. Вернее он на файловой системе, но без дескриптора, он в теневой области. Его можно вытянуть специальным оборудованием. Нейросетевой tcp/ip пишет туда любые действия. Даже не так. Такой файл есть на всех уровнях стэка протоколов, но не на всех и не всегда всё пишется. — Я смотрел код протокола — нет там ничего. — Это на уровне драйвера, в прошивках оборудования. Подожди, это не всё. Твою камеру взломали, побили данные с трёх ночи до пяти утра. Но никаких следов взлома нет. — И это значит?.. Она молчала, просто молча шла вперёд, видимо соображая. — Ну очевидно же. Камеру потёр один из ваших, — не выдержал я. — Не очевидно и ничего не значит, — в голосе звучало сомнение. — Вообще не значит. Трейсы есть, но не за этот период, — она резко повернулась ко мне с безумным взглядом. — Пойми, файл не имеет дескриптора и внутри у него крайне сложная структура, чтобы жаться, шифроваться и не выдать себя при статистическом анализе оборудования. Его нельзя «подтереть», его можно только побить целиком, когда он просто перестанет писать, хотя и это сделать сложно — там избыточное кодирование. Шон, взломать камеру и не наследить попросту невозможно. — Но это случилось. Значит возможно, — пожал плечами я. — Пошли, недолго осталось. И помалкивай, говорить буду я. Мы подошли к двери, я её толкнул, оказавшись в таком же тёмном помещении. Ринжина крутанулась в кресле, оголяя белоснежные зубы на тёмном лице и взмахнула рукой. Удар. Приближающийся пол. Женский вскрик. Темнота. Трава казалась жёстче, чем я ощущал её в прошлый раз. В этом месте постоянно, сколько я здесь был, царило лето, но не знойное. Всегда хорошая погода. Всегда чистое небо. Я встал и не теряя времени пошёл искать Ирви. Прошёлся по привычному лесу с реденьким подлеском. Вдоль журчащей реки к камням. Она ждала меня. Тонкая, с тёмными волосами, совершенно неопрятными. Она смотрела своими безжизненными глазами на воду, перевела взгляд на меня, краешки её губ дрогнули. — Ты приходишь сюда раз за разом, — заметила она, показывая мне рукой на камень. — Тоже могу сказать про тебя, Ирви. — Я не Ирви, — бросила она в пустоту. — Но можешь продолжать меня так называть. Кто такая Ирви? — Так звали в детстве мою кошку. Она умерла, когда я был маленьким. Через год после матери. Я уселся на камне, бережно приобнял Ирви. Она убрала мою руку, отодвинулась, а после легла на колени и достала ножницы. — Давай сюда руки. Я послушно дал и она лёжа у меня на коленях обрезала мне ногти. Я, затаив дыхание, следил за этим. — Чего молчишь? — Хочешь слушать моё нытьё? — удивился я. — Раньше слушала, — пожала она плечами, обстригая последний ноготь и складывая ножницы в полы своего сарафана.