Я вздохнул и принялся пересказывать, перескакивая с одного на другое. — И эта Четвёртая за мной увязалась так, что теперь не могу от неё избавиться, — хмурился я. — А просто убить её и оставить там внизу не выйдет? — Её хватятся через пару часов. Мне нужно больше времени. А с чего такая кровожадность? — Она тебя гулять пригласила. Я тебе скоро перестану быть нужна, — надулась Ирви, а после опомнилась: — Но если ты выберешь её, я не буду против и пожелаю вам счастья, только про меня не забывай. Её исхудавшее лицо не смотря на истощение всё равно было привлекательным. Да и появилась Ирви в тот момент, когда мне больше всего нужна была поддержка. Мог ли я ей доверять при этом? Конечно — это ведь, считай, отражение меня. — То есть меня ревнует к девушке мой же сон? — улыбнулся я. — Я не сон. Я настоящая. Я — это я, отдельная от тебя. Впервые мы заговорили о подобном. — Ну а как это доказать? Любой образ в моём сне может на словах сказать, что он не сон. Так жаль, конечно, что ты просто сон. Я бы с тобой тут и остался, вот сидел бы так... Я провёл рукой по её засаленным волосам, она улыбнулась. — Нет, нужно соблюдать правила, — строго заявила она. — Раньше ты мне такого не говорила. Однажды я из-за тебя даже заблудился. — То было тогда, а это сейчас, — развела она руками. — А что было раньше... — она замерла, будто в осознании. — Не должно иметь значения, что было раньше. Но на самом деле имеет. Её глаза сделались стеклянными. — Мне моё я подсказывает идти вперёд не глядя на ошибки? — Я не твоё «Я». Я — это я. Та, которая приходит и садится на один и тот же камень уже, кажется, вечность. И смотрит, как бесконечно долго течёт время. И у меня есть мои мысли и мои мечты. — И какие же мечты есть у такой отдельной тебя? — Убить вас всех, — вздохнула Ирви. Скрытая агрессия? — Но этим мечтам не суждено сбыться, потому что вроде как мне не хочется, чтобы ты умирал. Ты должен соблюдать правила, потому что я за тебя переживаю. Иначе мы никогда больше не встретимся. — Честно, пробуждаться после удара прикладом в голову мне не хочется. А тебя ещё причесать нужно, хоть и нечем. — Я дам тебе в следующий раз расчёску, только ты приходи, хорошо? — Приду завтра в то же время, — улыбнулся я. — Обещаю. — Не обещай того, чего не выполнишь, — надулась Ирви и отвернулась, подложив тонкие худые руки под голову. — Чего это не выполню? — Да потому, что тебя иногда по пару дней нет. А я каждый день прихожу и сижу на этом самом месте. Жду тебя. Сон утверждает, что скучает и живёт отдельно от меня. Очень смешно. — Почему ты улыбаешься? Вообще-то ты встревожил мой покой, теперь ты обязан... Нет, ты ничем не обязан мне. Ты... Напоминаешь мне моего мужа... — Ты его любила? — едва нашёлся я. — Очень и очень сильно, сильнее всего на свете. Он был смелым, отважным, сильным и очень добрым. Несгибаемым. Возвращайся ко мне и я дам тебе расчесать мои волосы, буду сидеть рядом и слушать твоё нытьё. А сейчас уходи, тебе пора. — Не хочу, там только боль и страдания. — Я... Она села, посмотрела на меня большими бледными глазами, на лице был нездоровый румянец. — Я хочу сделать тебе подарок. Я отберу твою боль. Иди, но обязательно возвращайся. Прошу тебя, возвращайся, а то я с ума сойду от вечного ожидания. — Хорошо, обещаю, что обязательно вернусь. Я улыбнулся ей, а она обняла меня напоследок. Такая непутёвая и хрупкая, но она была той единственной странной особенностью, которая всё ещё удерживала меня в мире живых, заставляя продолжать бороться, ведь вне зависимости от того, что произошло, в конце каждого дня, а иногда и не в конце, я усну и вновь увижу её. Глава 3. План «капкан» Обычно, когда открываешь глаза после удара прикладом или после удара головой о стену, воспринимается это как после конкретной такой попойки: голова раскалывается, тошнит, свет режет глаза, звук приносит боль, всё вокруг кружится, а зрение не может сфокусироваться. И так ещё несколько дней. Я пришёл в себя и какое-то время не совершал никаких движений — боли не было. Она обязана была быть. Хотя бы та, от шишки, что мне оставили утром. Или от порезов после встречи с Тёмным. Хоть порезы и затянулись, но нервные окончания всё равно какое-то время были воспалены и должны были посылать сигналы. Никакой боли не было — Ирви её забрала. Она первая и единственная, кто что-то для меня сделал по своей воле не желая получить ничего взамен. Или я окончательно сошёл с ума. Я повертел головой, будучи привязанным к стулу — головокружения тоже нет. Помещение с приглушённым светом, экраны старинных мониторов, старинные манипуляторы вроде механических клавиатур и оптических мышей, гудящие серверные стойки. На сколько марок здесь было оборудования? — Шустро ты очнулся, я смотрю, — голос Ринжины звучал дерзко. — Привет, Ринжина. Я тут к тебе по делу, вообще-то, а ты меня так... — Пф, — фыркнула она. — Кто-то забыл как «дело» в прошлый раз закончилось. Серверная в огне, группа захвата, четыре трупа, спасённая часть информации, много криков. — Что-то не припомню, — улыбнулся я в ответ. Напротив меня была Четвёртая, так же как и я привязанная к стулу с опущенной на грудь головой. Она как раз придёт в себя не сразу и не так просто. — Ой, я уверена, что помнишь. Такое не забывается. Что, пришёл вернуть долг? — Вернул уже, с процентами, — буркнул я. — У меня к тебе дело есть. — С места в карьер? Её тёмная лоснящаяся кожа бликовала в свете аппаратуры, кучерявые волосы падали на лоб и глаза. Её услугами пользовались все. Так или иначе. Наш математик-криптограф, перебравшийся к Миротворцам, был у неё в подчинении какое-то время. Многие называли Ринжину гением, я же гения в ней не наблюдал. Просто целеустремлённый человек, асексик, прагматик и лишённый другой радости в жизни, кроме игры с цифрами. Она в прямом смысле тратила всё своё свободное время на разработку алгоритмов и работу в области вычислительной математики и криптографии. Большинство патентов нашего времени были так или иначе её, хоть и у неё купленные за большие деньги. При этом она никогда не хотела быть чьей-то, оставаясь в стороне. — С места в карьер, как ты любишь, — попытался улыбнуться я. — Мне нужно, чтобы если к тебе попадёт запись с файлом cKn128 зашифрованный странным алгоритмом, ты бы не вскрывала его, а сообщила напрямую мне. Она посмотрела на меня и рассмеялась прямо в лицо. Я заметил в тени двух мордоворотов. Раньше у Ринжины охраны не было, а сейчас вдруг появилась. Видимо прошлая встреча не прошла незамеченной. — Если уж этот файл и попадёт ко мне, то явно я его не из спортивного интереса ломать полезу. С чего мне тебе что-то сообщать? Йомсбур платит? То-то же, я знаю, что не платит. А заплатит. Когда Альфри узнает, кто у меня в заложниках. — Ты хочешь навлечь на себя гнев корпорации? — удивился я. — Мелко мыслишь. У вас денег — тонны. Это не выкуп, это скорее освобождение от больничного. Что такое восемьдесят тысяч марок для вас? Пустой звук. У ваших менеджеров наручные часы — старьё ебаное — и то дороже стоит. У тебя я уверена внутри имплантов на миллион. — Ошибаешься, — ухмыльнулся я и даже взгрустнул. — Насчёт меня. Не насчёт корпоратских денег. Но план, если честно, так себе. Я не верил, что отец сильно хватился бы моего отсутствия. Дождался бы, пока Ринжина меня выпустит, ещё и по шапке сверху надавал бы, что сунулся к ней. — Всё выгорит, вот увидишь. Для вас сумма — пустяк. А мне — недостающий узел с М3 процессорами с поддержкой квантовых вычислителей. У меня три вычислителя, а М3 станции нет — дорого. Где я тебе восемьдесят тысяч сейчас достану? — А если я предложу? — Ты? Мне? Не смеши, — фыркнула она. — Ты нищеброд ещё тот. — Когда стану главой Йомсбур Инкорпорейтед — по-другому заговоришь, — стиснул зубы я. — А станешь ли? Твой старик только обещаниями разбрасываться умеет. Заимел себе бесплатного и очень ответственного сотрудника. Но ты-то ладно, тебя продать можно. А вот девчонку твою придётся просто грохнуть. Мальчики? — Погоди-погоди. Пока ты не совершила самую большую ошибку в твоей жизни. Давай ты просто согласишься на мою просьбу и отпустишь нас, идёт?