И вот теперь они лежат, брошенные, как ненужная побрякушка. И это значит, что рыжая была здесь. Может, это Ральф снимал с нее украшения. Нежно касался кожи, целовал шею… Рыжая дрянь словно оплевала и ее, и мать, мимоходом украв мечты их обеих и даже не заметив этого! Зарычав, Элизабет быстро подошла к столику и резким движением сбросила поднос на пол. Отдышавшись, осмотрела разбитый фарфор, растекшийся лужицей чай, а после сгребла ожерелье и сунула себе в карман. Выйдя на крыльцо, Элизабет постояла некоторое время у входа, а потом пошла по направлению к фермам. Она выбросит ожерелье куда-нибудь в лес, а лучше – в навозную кучу, откуда и выбралась рыжая дрянь. По ней ведь сразу видно – дешевка. И пусть не корчит из себя потомственную аристократку в фамильных драгоценностях! Легкая дымка тумана стелилась под ногами, в черном небе висела полная луна, большая и оранжевая, как тыква, которую сегодня притащила служанка. Если Ральф попытается защитить мисс Уокер – ему же хуже. Даже если ему сломают нос – поделом. Но когда Ральфу понадобится дружеская поддержка, утешение – Элизабет будет рядом. Она с силой сжимала ожерелье, и камни в ее ладони потеплели. * * * – Это кто сейчас вышел из участка? – спросила миссис Пампкин, близоруко щурясь. – Мисс Блювенгейз, – ответил доктор. – Вы уверены? – Абсолютно. Я знаю жителей этого города лучше, чем кто-либо. Посмотрите, какая у нее семенящая походка. – Прекрасная походка для леди, – возразила миссис Пампкин скорее для порядка. – Небольшой ортопедический дефект, – ответил мистер Филипс, глядя вслед девушке. – Увы, корректировке не поддается. Если бы в младенчестве… Но вы меня, надеюсь, вызвали по более важной причине. Сегодня я и так пообщался с инспектором больше, чем мне бы того хотелось. Но вы знаете, я думаю, что наш город в надежных руках. – Вы так считаете? – переспросила миссис Пампкин, чувствуя себя странно польщенной. Как будто успехи инспектора частично и ее заслуга. Впрочем, она его кормит. Здоровое питание – залог побед. – Он не боится действовать нестандартно, – ответил мистер Филипс. – Не сворачивает на полпути. К тому же он никогда не обращался ко мне за профессиональной помощью. И не потому, что наплевательски относится к своему здоровью. Напротив! По нему видно, что в этом просто нет нужды. Хотя если вы убедите его явиться на профилактический осмотр, лишним не будет. – Я постараюсь, – заверила его миссис Пампкин. – Итак, где ваша Джейн? – спросил он, заходя в полицейский участок. Миссис Пампкин указала на распахнутую дверь в гостиную. Мистер Филипс прошел вперед и остановился в дверном проеме. – Ей уже лучше, – сказал он, обернувшись к миссис Пампкин. – Правда? – обрадовалась она. – Как же вы так сразу определили? – Очень просто, – ответил доктор. – Она ушла. Миссис Пампкин выглянула из-за его плеча и ахнула, увидев и разбитые чашки, и пролитый чай. – Это из моего свадебного сервиза! – расстроилась она. – Ох, мистер Филипс, мне так жаль, что я напрасно оторвала вас… от дел. – Ничего, – скупо ответил он. – Я уже закончил. * * * Миссис Олдброк сорвала розу и теперь методично обрывала лепесток за лепестком. Они падали на стриженую траву, как крупные капли крови, и Томас не выдержал. – Хватит! – потребовал он. Сильвия лишь выразительно изогнула бровь и сорвала следующий бутон. – Не смей повышать голос в моем присутствии, – отчеканила она. – А то что? – Укушу, – без особой злобы сказала она. Томас лишь фыркнул и сгреб рассыпанные лепестки граблями. – Признайте, вам нравится меня бесить, – проворчал он. – Ты забываешься, – холодно ответила она. – Ты лишь мелкий жучок под моими ногами. Вошь, что считает себя достойной лишь потому, что живет на высокородном человеке. – Я думал, у волков блохи… Миссис Олдброк сорвала очередную розу и, смяв ее в кулаке, швырнула под ноги Томасу. – Отпустите меня, – попросил он. – Вам ведь не нужна моя служба. И я вам не нужен. – У тебя был шанс освободиться, – ответила она, и ее голос дрогнул. – Мой сын погиб, а ты не сделал ничего… – Я не знал. Не слышал. – Не видел, не чуял, – отмахнулась она. – Как будто тебе натерли порог куриной кровью. – Я скорблю о Максимилиане вместе с вами. – Ты не любил его. – Не любил, – не стал спорить Томас. – Он был вредным мальчишкой и часто мне досаждал. Шрам на моем лице – от его лапы. Но я был бы просто счастлив спасти его и тем самым отдать долг. – Вот именно. Долг, – напомнила Сильвия и подошла к следующему кусту. – Так что не заводи свою шарманку. – Но это так несправедливо! – воскликнул он. – Почему я должен расплачиваться за долги отца? – Прапрапра… – Сильвия взмахнула рукой, и оборванные лепестки роз осыпали садовника с головы до ног. Один застрял во всклокоченной бороде, и Томас сдул его. – Не нами то заведено, не нам и судить. – Я ведь пытался уйти от вас, – признался Томас, опираясь о грабли. – Один раз доехал аж до Шелстоуна. А потом потянуло назад, как пса поводком. Я будто козел на выпасе, – с горечью выпалил он, – что может отойти лишь на длину веревки, привязанной к колу. – А я, стало быть, кол, – покивала Сильвия. – Я знаю, что ты пытался удрать. И нисколько не обрадовалась, снова увидев твою заросшую физиономию. Побрейся! Ты оскорбляешь мое чувство прекрасного. – Кто бы говорил, – проворчал Томас. – На вас шерсти всяко больше. – Что до клятвы, то ты знаешь не хуже меня: она дана на крови твоим предком за спасение от чудовища, которого убил мой предок. И до тех пор, пока долг не будет оплачен, ты будешь мне служить. А твои потомки, если они родятся, станут служить моим. Ты, верно, был бы рад, если бы мой род прервался… – Нет, – покачал Томас головой. Сильвия снова изогнула бровь, выражая сомнение. – Я вас, конечно, на дух не переношу, – признался он. – Но вы мне, в некотором смысле, как родная. Вроде сумасшедшей бабки, которую терпишь, потому что – как иначе. Миссис Олдброк яростно оборвала сразу несколько роз и швырнула их в садовника. – Вот, – кивнул он. – Я именно об этом. Сильвия подошла к следующему кусту роз и стукнула его тростью. Конь за дощатой стеной конюшни испуганно заржал. – Сколько раз я просил – не подходите ночью к конюшне, – рассердился Томас. – Мрак пугается! – А ты мне не указ! – возмутилась Сильвия. – Это моя земля! Где хочу – там и хожу. – Вот и идите в… холмы. Конь снова заржал, а Сильвия, быстро повернувшись к роще, насторожилась. – Кто-то идет, – сказала она глухо. – Ваша внучка возвращается? – без особого интереса спросил садовник. – Судя по всему, вы обзаведетесь правнуками совсем скоро. – Мистер Эдверсон хорошая партия. И он знает о нас.