Разведгруппа пересекла дорогу, растворилась в кустарнике. Шубин шёл левее, успел заметить ответвление от дороги в сторону деревни, до опушки оставалось метров двадцать, на краю леса сохла вырванная бурями растительность, топорщились пучки кустарника, дальше был пологий склон с каналами и буераками, вся деревня как на ладони. До плетня, опоясывающего околицу, метров сто пятьдесят, бурьян по пояс, остовы телег, насквозь проржавевший трактор, не выдержавший трудности коллективизации. Деревня была небольшой - от силы тридцать дворов. Внизу за перелесками виднелось колхозное поле, заросшее сорной травой, справа, чуть ниже по склону - деревенский амбар, сравнительно крупное дощатое строение с островерхой крышей. Здесь и находилось в подразделение СС, замеченное у моста. Происходило что-то страшное. Слева на склоне, где просто к дороге плевался в деревню, стоял Опель Блиц, судя по всему пустой, двери кабины были распахнуты - кому охота сидеть в машине, когда вокруг такая природа. Неподалёку, на травянистый лужайке стоял мотоцикл - двое немцев курили, лениво обмениваясь репликами, третий солдат, в украшенной рунами каске, сидел в коляске за пулемётом, ещё один мотоцикл расположился у амбара, там наблюдалась схожая картина - прохаживался офицер в фуражке, с лихо заданной тульей, наслаждался одиночеством и освежающим ветерком, постукивал прутиком по сапогу. В деревне трещали выстрелы визжала баба, в палисадниках бегали люди, надрывно ревел ребёнок. Показался солдат с МР 40 на груди, вытолкнул из палисадника пожилого мужчину и засмеялся. - Ипатий, что вы делаете? Куда нас тащат? - пронзительно кричала женщина. - Ты же сам из нашей деревни. Что творишь, ирод ты проклятый? Мы живём, никому не мешаем. - А ну цыц, Глашка!.. Разоралась тут!.. Совсем не пуганная?.. Не боишься, что пристрелю?.. Не посмотрю, что у тебя детки малые, - гремел прокуренный бас. – Эй, граждане!.. Слушай сюда внимательно!.. Объявление делать буду!.. Чтобы через пять минут все собрались у амбара. Господин офицер имеет к вам дружеское послание от трудового немецкого народа. Все, я сказал - и бабки старые, и детки малые. Кто не пойдёт - будет автоматически считаться врагом новой власти, и будет немедленно расстрелян. Ясно сказано? Да не бойтесь вы, не укусят вас господа немцы. Очевидно, в акции принимали участие не только военнослужащие ваффен СС, но и новоявленные полицейские - они мелькали между избами, одетые в штатское с повязками на рукавах. Новая власть доверила прислужникам оружие, которым они с удовольствием размахивали. Жители подчинялись: выводили из домов стариков, детей, семенили к амбару. Здоровых и крепких мужчин в деревни не осталось, только несколько калек - в основном это были женщины, дети и старики. Мелкие карапузы держались за подолы матерей, ревели благим матом, ковыляла старушка с распущенными седыми волосами. Цепочка сельчан растянулась, они взбирались к амбару, гневно выражалась простоволосая, моложавая баба в многослойной юбке, очевидно та самая Глашка. Всех людей выгнали из домов, полицейские солдаты бегали по хатам, проверяя не остался ли кто. Потом потянулись из палисадников, зашагали к амбару полицаи - их было трое, забросили за спину карабины, пристроились в хвост эсэсовцам, не решаясь забегать вперёд хозяев. - Что делать, товарищ лейтенант? - ёрзал от нетерпения Климов. – Смотрите, ведь всех собрали, ни одного мужика призывного возраста - одни калеки. - В армии, все наши мужики. Думаете им немец собрание будет проводить? Да хрен там, постреляют всех к ядрени-фени. Это же эсэсовцы звери Айнзац команды или как там её?.. - Климов, заткнись! - проскрипел зубами Шубин. - Ждите приказа, не бросим мы своих. Он лихорадочно размышлял: «Проводить политинформацию и агитировать за власть немцы, скорее всего, не будут. Обычная карательная акция, один из элементов тактики выжженной земли. Нечто подобное Айнзац команды проводили в Белоруссии - полностью уничтожали деревни вместе с жителями, это зависело от места расположения деревни, от настроения в ней, от количества мужчин, служащих в Красной Армии». Глеб мысленно что-то высчитывал, поедал глазами пространство между лесом и деревней: участок открытый, выйдешь из леса - сразу срисуют, но не пускать же дело на самотёк, там одних только малых детишек больше десятка. Немцев же, не меньше дюжины, плюс солдаты в мотоциклах, офицер, трое полицейских. Автоматчики собрались в одном месте, окружили кучку сельчан - жалости в лицах не было, они бы и не поняли на каком основании нужно кого-то жалеть. Полицейские тоже не испытывали угрызений - главное выслужится, а мир пусть горит синим пламенем. -Привели!.. Что дальше? - возмущалась моложавая баба. - Нам домой надо, у нас дела по хозяйству. - Глашка, да ты совсем не меняешься, - хохотали полицаи. - Все такая же выдра. Заткнись а… По имей уважение к господину офицеру. Упомянутый господин что-то бросил полицаю на ломаном русском, видно спросил, всех ли доставили, полицай услужливо закивал: – да-да, господин гауптштурмфюрер, вся деревня перед вами. Пулемётчик по окрику офицера выбрался из коляски, вразвалку потащился к амбару, стал открывать скрипучие ворота, автоматчики сжали кольцо, заорала полиция. Вот и всё собрание. Людей прикладами загоняли в амбар, они спотыкались, выли, семенили, увёртываясь от ударов. Населения набралось человек пятьдесят, кажется люди всё поняли, душераздирающий вой поднялся над поляной. - Товарищ лейтенант, чего мы ждём? - Ершов простонал с такой силой, словно это его загоняли в амбар. - Коляша, ты сдурел? - злобно шипел галя. - Совсем мозги не варят? По своим стрелять собрался? Пусть их всех запрут, тогда точно не попадём. Беспомощную толпу загнали в амбар, невозмутимый солдат закрыл створки ворот, на двинул на скобы засов. - Ипатий, сука ты трусливая. Что же вы делаете, нелюди поганые? - голосила из амбара Глафира. Хохотал полицаи, с опухшей от возлияния физиономией. - Глашка, не ругайся, а то сейчас открою и лично на кусочки порублю! Офицер нетерпеливо щелкнул пальцами, один из автоматчиков, сравнительно молодой очкарик, забросил за спину МР 40, вразвалку подался в сторону, нагнулся, стал натягивать на спину заплечную часть ранцевого огнемета, подскочил товарищ, помог ему взгромоздить стальную конструкцию, солдат придавил указательным пальцем дужку очков к переносице, стал что-то подкручивать в баллоне, потом поднял боевую часть с раструбом, двинулся к амбару, широко расставляя ноги. Переводить патроны без излишней надобности немцы не любили - бережливая нация. Прицельный выстрел швырнул очкарика на землю, слетели очки с деловой физиономии, испуганно отпрыгнул офицер, оказавшийся рядом, словно в этом было что-то заразное. Наконец-то! Разведчики открыли бешеный огонь, били с упоением, помогая делу добрым словом. Подзаборная брань тонула в грохоте выстрелов. - В амбар не попадите! - кричал Шубин. Азарт пьянил, он вскочил на колено, так было легче стрелять и обзор расширился, стегал короткими, но частыми очередями. Паника в рядах неприятеля продолжалось недолго - солдаты похватали автоматы, заметались перепуганные полицейские, которым так и не выпала счастливая возможность послужить Великой Германии. Падали один за другим, словно им свыше была назначена какая-то живая очередь. Двое побежали в деревню, но их догнали пули, поник головой пулемётчик в люльке - из под каски на колени обильно потекла кровь, стонали раненые, плечистый роттенфюрер, с пулей в животе, пытался встать на колени, его безудержно рвало. Не долго бегал экипаж второго мотоцикла: пилот прыжками домчался до своего железного коня, взлетел за руль и картинно откинулся спиной на багажник, пулемётчик развернул МГ и от страха изменился в лице - пуля прострелила челюсть - подавился бедный. Третий член экипажа, виляя задом, побежал к грузовику - пуля достала его в самый интересный момент - он треснулся лбом о стальную подножку и умер на месте. В считанные секунды никого не осталось, последний боец в элегантной эсесовской форме ковырял к углу амбара с искаженным лицом, Баттахов снял его прицельным выстрелом, боялся попасть в амбар. Эсэсовец упал, как куль с картошкой, а Баттахов хищно засмеялся - Пошла волна. Разведчики кинулись к деревне, раздались одиночные выстрелы - добили раненых, злобно оскалился подстреленный роттенфюрер, изливший из организма всю рвоту, Чусовой ударил его сапогом по каске, а когда тот откинулся - добил выстрелом в голову. Шубин подбежал к офицеру - жилистый немец с тонким аристократическим лицом был ещё жив. Когда началась стрельба он упал в траву и остался ждать, пока всё кончится. Но финал оказался нежданным и это было невероятно, офицер не пострадал, он пытался встать, но отказали ноги, пальцы судорожно вытаскивали парабеллум из кобуры, Глеб дождался пока он вытащит оружие, пнул немца по руке - пистолет зарылся в траву. Гауптштурмфюрер вскричал от боли, схватился за пострадавшую конечность, он плохо понимал, что происходит, глаза блудливо бегали. - Нет-нет!.. вскричал он на ломаном русском, когда Шубин поднял автомат. - Вы не иметь право это делать, я просто выполнять свою работу. Это есть моя работа… вы понимать?.. От удивления чуть челюсть не отпала. Глеб опустил автомат: - Ничего себе заявочки! -Да-да! - возбудился эсэсовский офицер. - Я требовать передать меня немецкий сторона, иначе вы обо мне крупно пожалеть! - Я не ослышался, товарищ лейтенант? - прихрамывая подошёл Дубровский. - Что этот гад сейчас сказал? - Именно то, что ты услышал, - ухмыльнулся Глеб. - Мы права не имеем его убивать. Человек на работе, выполняет, так сказать, свой долг. - Жалко, - вздохнул Влад. - А так хотелось отправить его к чертям собачьим, - и вдруг переменился в лице - куда испарились добродушие и интеллигентность? - Ты что несёшь, падла?.. - он вскинул автомат. - Передать тебя немецкий сторона?.. Не иметь право тебя убить?.. Да мы иметь право всю вашу долбаную Германию порвать на мелкие кусочки! - Не сметь! - взорвался офицер, засверкали глаза. - Я запрещать это делать. Вы не знать никаких законов. Вы жалкие, ничтожные русские свиньи… Череп просто лопнул от переизбытка свинца, Дубровский оборвал стрельбу, перевёл дыхание: - Не могу поверить, неужели он и вправду так считает? - Ну и зря, - бросил сержант Климов, пробегая мимо. - Могли пообщаться с человеком, вдруг сказал бы, что ценное. Дубровский отвернулся присел на корточки, Климов выдернул засов, отбросил его в сторону, стал открывать скрипучие створки. - Товарищи не бойтесь, это Красная Армия. Вам уже ничто не угрожает. Взбудораженные сельчане выбежали наружу, заплакали от радости, бросились на шею чумазым разведчикам. Одноногий инвалид сел на землю, стал растирать кулаками слезящиеся глаза. - Родненькие, вы наши!.. - басом вскричала раскрасневшаяся Глафира. Накинулась на оробевшего Баттахова, схватила его за уши, чуть не оторвалась от земли и стала целовать взасос. Насилу он высвободился из объятий, густо покраснел. Сельчане были растеряны: кто-то не разбираясь бросился в деревню, другие мялись вокруг разведчиков. Глафира схватила подмышки падающую с ног пожилую женщину, повела её вниз по склону. Симпатичная девица с косой в ужасе отшатнулась от мёртвого солдата, зажала рот, стала пятиться. - С того света народ вернулся, - покачал головой Смертин. - Ну и дела… - Родные вы наши. Вы немцев гоните, освобождать нас пришли. Опомнилась Красная Армия, - пожилой хромоногий мужчина сильно волновался, совал разведчиком трясущуюся пятерню. - Вы же в наступлении, правда? Я Фролов Ефим Михайлович, в гражданскую покалечило. До 39-го, пока не переизбрали, был председателем сельсовета, колхоз в Ильичевке возглавлял. Они нас что, убить хотели?.. За что?.. Немцы уже два раза сюда приезжали, но ничего такого, просто по домам прошли, забрали яйца, кур, молоко, детишек малых напугали. - Так, товарищи!.. - громко объявил Глеб. - Мы действительно представляем Красную Армию, работаем в неприятельском тылу. Рад бы порадовать вас, но нечем - наши войска держат оборону, немцы продолжают оккупировать территорию нашего государства, но наступление непременно будет и всё, что они захватили, мы от объёма обратно и непременно накажем агрессора. А сейчас вам просто повезло, что мы находились рядом. Это зондеркоманда СС, они собирались вас уничтожить, а потом сжечь деревню. Опасность миновала, взять вас собой мы не можем, поскольку выполняем задание. Теперь вы должны сами позаботиться о своей безопасности, несколько часов у вас есть, но я могу ошибаться. Быстро возвращайтесь по своим домам, забирайте самое ценное: одежду, документы, еду и идите в лес. Это надо делать быстро, пока опять не появились каратели. Заберитесь в самую чащу, разбейте лагерь, ждите - ночи тёплые. Красная Армия придёт, это обязательно случится. Не будет Красной Армии - придут партизаны. Поспешите товарищи, время не ждёт. Люди заволновались, возбуждённые женщины обступили Шубина. - Как же так, сынки?.. Что происходит?.. Мы не можем жить в лесу. Здесь наши дома, хозяйство. - Люди, я всё сказал. Повторяю, мы не можем вас взять. Ваша жизнь в ваших руках. Ефим Михайлович, можете нам помочь? - он отвёл хромого старика в сторону. - Конечно, лейтенант. Мы всегда поможем, - сельчанин заволновался, дрогнули впалые щёки, обросшее свинцовой щетиной. - Но мы люди маленькие, чем можем помочь? Попытаемся, конечно, еды вам собрать, одёжу какую-никакую, обувку. - Ничего не надо, Ефим Михайлович. Вы местный житель, знаете окрестные места, возможно видели как передвигаются немецкие колонны. На южной окраине Ярцево есть деревня Свиридово, там стоит наш полк. Как туда попасть, учитывая, что повсюду немцы? А то мы малость заблудились, Ефим Михайлович, - Глеб устало улыбнулся. - Как вас занесло, ребята? - председатель озадаченно почесал плешивую макушку. - Так это вам туда… Вы глубоко забрались, - заскорузлые указательный палец показал на северо-запад. - Прошли стало быть. - Мы не прошли, отец. Просто были вынуждены так поступить. Повсюду немцы, дороги перерезаны. - Так и здесь вы на север не выйдете. Наш малец Борька Малюков намедни к бабки бегал, в Воскресенское, вернулся испуганный, говорит чужие в форме везде, вдоль реки Зеи, посты на открытых участках мотоциклы ездят, машины с крестами, а некоторые наши, ну бывшие, в смысле наши, к немцам в услужении бегут, как эти, с Ипатием, - старик опасливо покосился на мертвецов с нарукавными повязками. - И учат их, где лучше посты поставить, где на привал расположиться и всё такое. Не знаю, ей богу не знаю, лейтенант, как вы здесь пройдёте. Попытаться, конечно, можно, но другое хочу предложить: выходите на лесную дорогу и туда к Желябино, - старик махнул на восток. – Местность - самое-то для вас. В чащу супостаты не полезут, справа будет Желябино, а слева перебежите чуток, Коровья балка, здоровенная такая, вся заросшая. Вот этой балкой на север и пройдёте, а как она кончится - будет дорога из Кудришей на Ярцево с востока и подойдёте к Ярцево там село Ключниково. На его краю усадьба бывшего мироеда, помещика Нежинского, в нём детский дом до войны работал, на самой дороге, конечно, не стоит - бес знает кто там теперь хозяйничает, но вдоль неё по лесу, а там везде, считай, будет лес. - Мы поняли, Ефим Михайлович. Спасибо… Долго идти? - Так, кто же знает… - старик развёл руками. - Как бы в мирное время, да не прячась - часов за пять бы дошагали, а так не знаю, от вас сынки зависеть будет. Но и от немцев, понятное дело. Да, и забыл вам сказать: с вечера гудело что-то в той стороне, - старик показал на восток. - Сильно гудело, словно большое количество военной техники прошло, грузовики и мотоциклы так гудеть не будут - только танки. - А подробнее, отец, - насторожился Глеб. - У Коровьей балки?.. До неё или после? Большого количества танков у фашистов здесь вроде быть-то не должно. - А вот гудело именно как большое количество танков, - крепнул Ефим Михайлович. - Уж я то знаю, что говорю - служил в армии, понимаю, что к чему. Правда танки в наши времена были не чета нынешним, но тоже грохотали будь здоров. Вся округа тряслась, а потом всё стихло. Это поздно вечером было, народ уже спать ложился. Гул далеко слыхать было, уж не знаю где гремело, но то, что на востоке это точно. В коровьей балке нет проезда, до неё больших просёлков тоже нет, а вот дальше имеется широкая грунтовая дорога между райцентрами. Даже не знаю сынок, нужно ли это вам. - Предупреждён - значит вооружён, - улыбнулся Глеб. – Спасибо, отец. А теперь прислушайся к доброму совету, ты же человек разумный, у самого семья поди в наличии имеется, делайте как я сказал - собирайтесь и всей деревней в лес, да глубже заховайтесь, чтобы даже с собаками не нашли. Прощай отец… Уходим мы. Глава седьмая Сомнительное было предложение - следовать на восток, когда нужно на северо-запад, но только время потеряли, решив сделать по своему. Просёлочная дорога на север в двух вёрстах от Вязников была перерезана немцами. Минеры закапывали мины, солдаты инженерного подразделения тянули через поле колючую проволоку. Разведчики лежали на опушке и смотрели на это с тоской. Кто сказал, что велика Россия? Пришлось возвращаться к лесной дороге и выдвигаться на восток по осиновым и еловым чащам. Солнце клонилось к закату, когда на горизонте показалась Желябино, а слева от него, растянувшийся на север, лесной массив, в которым, по видимому, и находилась Коровья балка. Старик говорил про подозрительный шум - разведчики делали минуты тишины, но ничего подозрительного так и не засекли. За массивом простиралась обширная низина, далее, дорога, связывающая соседний райцентр, но с данной точки, видимость была практически нулевой. В Желябино стояли немцы, вокруг деревни сновали тараканы, видимо мотоциклы. Остаток светового дня ушёл на преодоление километровой дистанции. С севера на Желябино проехал штабной кюбельваген в сопровождении мотоциклистов, бойцы проводили его грустными взглядами - какой же разведчик не мечтает заполучить языка в лихой офицерской фуражке. Ну куда его сейчас и как его брать, когда повсюду голое поле? Потом протарахтела телега с полицаями, их тоже проводили тяжелыми вздохами. Довольные физиономии фашистских прислужников просили не только кирпича, но и пули, а также пару гранат, чтобы мокрого места от них не осталось. Потом был спринтерский рывок - через поле, через дорогу, снова через поле, неслись как истребители, а когда углубились в лес, округу накрыли плотные сумерки. Пять минут на перекур и привидение в порядок дыхательной системы. Выстрелы и крики вдогонку не неслись, значит пронесло - такое случается в судьбе разведчика, приходится полагаться на волю случая. - Чусовой, на опушку, - просипел Глеб. - Следить за обстановкой. - А чего всегда Чусовой? - расстроился разведчик.