— Это называется шантаж. — Да как угодно пусть называется. Или — или! Кстати, я вчера с Инной разговаривала. — Это которая продавщица в лавке? — уточнил я. — Ну да. Так вот, она рассказывала, что ей подруга письмо прислала. — И что? — А то, что ее подруга на побережье живет. В каком-то поселке, там их несколько. Я тогда особого внимания не обратила — ну побережье и побережье, а сейчас вспомнила. Надо будет у Инны подробней все расспросить. Так, а вот это уже полностью меняет дело. Если там есть поселок, к тому же не один, значит, не совсем дикая местность. И отсюда вытекает, что расставаться с Лерой нет нужды. Все значительно упрощается. Вот что значит недостаток информации! Как любит повторять Слава Проф: «Универсальной логики нет — есть только логика конкретных ситуаций». — Дима, почему ты замолчал? — Думаю, купальник бы тебе не забыть купить. Если они тут есть. — Ура! Нет, какой же ты у меня все-таки славный! Я это сразу поняла, как только ты мне ружье подарил! Может, потому и отдалась тебе со всей душой, несмотря на то что практически тебя не знаю. Прежние мои кавалеры, ну хоть бы один догадался! Все в кино водили, в кафе, на концерты, замуж звали. Нет чтобы ружье купить! — Которое ты даже в руки ни разу не брала. Лера посерьезнела: — Я его боюсь, вдруг пальнет! — Оружие в чужих руках нужно бояться. Вот этим мы сейчас и займемся: пора тебе к нему привыкать. Здесь без ствола, как на Земле без мобильника, — ни шагу! В этот самый миг в дверь тактично и постучали. Все-таки у левшей есть свои преимущества. На этот раз оно заключалось в том, что, когда я открыл дверь правой рукой, левая с револьвером оказалась прикрыта стенкой. Краем глаза я увидел, как побледнела, наблюдая за моими действиями, Лера. И все же осторожность не помешает: за дверью мог оказаться кто угодно. В том числе и тот, кто пришел по мою душу. В коридоре стоял Егор, напарник Инны в лавке. Зная теперь язычок Валерии, на всякий случай я придал лицу как можно более суровое выражение. К счастью, Егор тоже улыбаться не стал. — С чем пришел? — поинтересовался я вместо приглашения пройти внутрь. В комнате и двоим развернуться сложно, к тому же на Лере одежды самый минимум. — Яков с тобой поговорить хочет, — ответил посланец. — Когда? — Если не занят, прямо сейчас. — А где его можно найти? — Приходи в лавку, у него кабинет сразу над ней, на втором этаже. Знаю, ты же мне об этом и говорил. — А по какому делу? — продолжал допытываться я. — Вот чего не знаю, того не знаю. Ну так что ему передать? Бросив взгляд на Леру, ответил: — Передай ему: минут через двадцать. — Что такая серьезная? — поинтересовался я у Валерии, едва только захлопнул дверь и задвинул на ней засов. — Знаешь, я только что осознала: все не так просто. Я посмотрел на револьвер в своей руке. — Из-за него? — Именно. — И правильно сделала. Пойми, если ты сама не научишься себя защищать, может случиться так, что в нужный момент рядом с тобой не окажется человека, который сможет это сделать за тебя. А еще можно жить на Вокзале. Самое худшее заключалось в том, что, оставляя Леру возле себя, я осознанно подвергал ее риску. Ведь если придут убивать меня, вряд ли оставят ее живой. Она даже приблизительно не представляет, насколько опасна моя компания. Чего там говорить, я и сам осознал всю ситуацию с девушкой в полной мере только сейчас. И потому на душе было довольно гадко. — Проходи, Дмитрий, присаживайся, — гостеприимным жестом указал мне на одно из кресел хозяин кабинета. Сам кабинет обставлен был довольно скромно. Стол, стул, пара кресел, полка с книгами, полка с всякими безделушками, и, пожалуй, из мебели все. На стене была пристроена оскаленная морда смутно знакомого зверя. Нет, встречаться мне с ним не приходилось, но в альбоме Грека он точно присутствовал. У Георгича там собраны практически все представляющие опасность для человека местные существа — такое у человека хобби. С собственноручными зарисовками, которые иным фотографиям не уступят. И два скрещенных карабина под ней. Обычный СКС и другой, незнакомой марки, но явно иностранного производства, куда более крупного калибра. Да, за спиной Якова висела нарисованная от руки карта. Судя по изображению на ней — побережья. Единственной дорогой вещью в кабинете, и то по меркам этого мира, был ноутбук. Его-то он и захлопнул, едва только я приоткрыл дверь. — Что хотели, Яков Ильич? — усаживаясь в кресло после приглашения, поинтересовался я. Отчество, впрочем, как и фамилию — Таланкин, мне подсказал Егор. Еще и поинтересовался: зачем они мне нужны, если все и всегда его называют Яковом? По той простой причине, что он пользуется в здешних местах заслуженным авторитетом. У кого ни спрашивал, отзываются о нем крайне уважительно. Когда добьюсь подобного сам, не буду ничего иметь против того, если и меня начнут величать Игорем Святославовичем. А возможно, еще и настаивать буду. Яков проследил за моим взглядом, устремленным на голову хищника. — Градон. Лично добыл! — с гордостью сказал он. — Далеко не гвайзел, конечно, но… — …но все равно впечатляет! — из вежливости добавил я. В том-то все дело, что далеко не гвайзел. Тот самой природой создан как совершенная машина для убийства. Масса, невероятное проворство, агрессивность и покрытое практически непробиваемыми роговыми пластинами тело. Кроме того, считаю, гвайзел наделен зачатками разума, поскольку способен мстить спустя годы. Каким-то же образом он запоминает, что его месть должна быть направлена именно на того, а не на иного или не на всех без разбора? Благо, что с рождаемостью у них проблемы, иначе заняли бы гвайзелы все ниши, которые им только можно занять. — Мечта у меня рядом морду гвайзела повесить, — поделился Яков Ильич. — Но тут уж как повезет. Сам знаешь, как нелегко с ними справиться. Пришлось кивнуть: наслышан. Мне даже в голову не пришло похвастать, что пару месяцев назад удалось убить сразу двух. Их немного, таких людей, по пальцам одной руки можно перечесть, и один из них — Теоретик. — Говорят, единственное уязвимое место у них — чуть выше глаз. — Именно туда я и метил. — Говорят, — согласился со мной Таланкин. — Причем нисколько не лгут. Но попробуй попади — настолько они быстры! Отрицать не стану: все так и есть. — Ну да ладно, все это лирика. Скажи, Дмитрий, чем думаешь заняться в ближайшее время? — Точно еще не решил. Хотел на Вокзал податься, но обстоятельства изменились. — После разговора с Малышевым? — Отчасти. Нас с Глебом, когда мы разговаривали, он мог видеть из окна кабинета, которое выходит на площадь. Так что ничего удивительного в его знании нет. — Ты знаешь, чем занимаюсь я? Можно было бы смело повторить — отчасти. Помимо дел с побережьем, а также магазина, ночлежки, харчевни и мастерской в Станице, допускаю, у него есть еще и множество других занятий. Но я лишь кивнул. — Так вот, хочу сделать тебе предложение. — Я разборчив. — Это было сказано на тот случай, что его предложение мне не понравится. — Знаю. Вернее, догадываюсь. — Это связано с побережьем и тем товаром, который оттуда приходит? — Сколько можно ходить вокруг да около?! Теперь «отчасти» сказал Яков Ильич. И продолжил: — Хочешь, я расскажу тебе одну маленькую историю? — Если она имеет отношение к делу. Получилось не слишком вежливо, но на то были причины. Время от времени я поглядывал в окно на площадь: на одной из лавочек сидела Валерия. В ночлежке и в дневное время душно, не помогает даже настежь распахнутое окно, и девушка вышла вслед за мной, чтобы посидеть на лавочке в теньке. Куда к тому же задувает пусть и слабенький, но ветерок. До какого-то времени в одиночестве. Затем к ней с обеих сторон подсели двое мужчин. «Если Лера начнет оглядываться по сторонам в надежде увидеть меня, выпрыгну в окно», — твердо решил я. Благо оно тоже распахнуто и высота позволяет. Яков Ильич после моего ответа отвлекся на разговор с кем-то невидимым, поскольку его собеседник остался в коридоре. Я сидел в напряжении, готовый в любой момент выскочить в окно. Тогда-то из-за угла школы и вынырнул Глеб Малышев, или Малыш. Вот он встал перед ними, что-то сказал, и этих двоих как ветром сдуло. Затем Малыш присел на лавочку, и они с Лерой начали болтать. Явно о чем-то веселом, потому что время от времени оба улыбались, что сразу же меня успокоило. — Так, на чем мы закончили? — закрыв дверь, спросил Яков Ильич.