— Фух, гора с плеч! Так, смотри, на тебя какой-то мужик пялится. Здоровенный такой. Проследив за ее взглядом, я обнаружил того самого телохранителя из окружения Федора Отшельника, которому пару дней назад нечаянно наступил на ногу. На этот раз он был не один, рядом с ним стояли еще два каких-то типа. По повсеместной тутошней моде с оружием на плече. Заметив, что я смотрю на него, он помахал рукой, давая понять: есть разговор. Откладывать его не было ни малейшего смысла — ненавижу неопределенность. Хотели бы убить — уже убили бы. И увидели они меня первыми, и дистанция невелика. — Лера, придется тебе или подождать, или пойти завтракать одной: мне нужно срочно с ними поговорить. А еще лучше вернись в комнату. — Я высыпал в карман ее джинсов пригоршню пикселей. — Но в любом случае не вмешивайся, что бы ни произошло. — Дима… — Лера! — Пришлось повысить голос. И, уже отходя, добавил: — Знаешь, вообще-то меня Игорем зовут. Вернусь, все объясню. Если со мной все же что-то случится, хотелось бы, чтобы она запомнила меня под моим настоящим именем. Вот чего с избытком хватало на главной и единственной площади Станицы, так это лавочек. На одну из них мы и уселись. Выбрали по моей инициативе ту, которая вплотную прижималась к глухой стене дома — так будет спокойнее за спину. Вдвоем, поскольку два его спутника куда-то исчезли. — Говори, что хотел. — Тут такое дело… не знаю даже, с чего и начать. Пришлось помочь: — Ты, случайно, не за сатисфакцией? — Нет. Надо же, какое слово ему знакомо! По виду и не скажешь. — Давай тогда уже с самого главного. — У меня все такое. Счастливый человек! Или наоборот — невезучий. Тут от рутины голова кругом идет, а у него — все главное! — Тогда с самого главного из всех других главных. Вел я себя с ним нагло, даже вызывающе, но любое другое поведение он мог принять за слабость. — В общем, я был при Федоре Отшельнике, когда к нему Грек со своими людьми пришел. Вместе с тобой, — уточнил он. — Я отлично помню, что он пришел вместе со мной. Так чего хотел-то? Бабки за свое молчание? — Нет. — Жадры тебе заполнить? Так я не… — Знаю, — не дав закончить фразу, перебил он. — Что именно? — живо поинтересовался я. О моем пропавшем даре эмоционала знают только Грек и его люди. И если известно этому типу, значит, услышал он именно от них. Что, в свою очередь, означает — не так давно он с ними встречался. Я даже головой закрутил по сторонам: ну а вдруг?! Вдруг увижу кого-то из них? Логика моя в очередной раз оказалась глубоко порочна. — То, что у тебя нет и никогда не было дара. Вот даже как? А дела-то идут все интересней! Но кто же тогда те самые жадры заполнил? Штук десять, не меньше? Пока мой дар куда-то не исчез? — Федора, перед тем как отошел в мир иной, совесть начала мучить, — продолжил он, — или еще что, но Отшельник сам однажды сказал: «Зря я того парня подставил. Убьют ведь теперь ни за что!» — Что, так и сказал? — Слово в слово. — А зачем он это сделал, не объяснил? — Вот чего нет — того нет. Наверное, затем, что сам подыхал и других на тот свет хотел как можно больше за собой утянуть. Ты — человек Грека, а он своих людей в обиду не даст, наслышан. Или просто ему твое лицо не понравилось. Хотя, возможно, и сам Грек ему когда-то насолил. Дальше объяснять? — Не надо. Картинка и без того предельно ясна. Федор в связи со своей подлой натурой брякнул, что я эмоционал. Брякнул наобум, не ведая, что я на самом деле им являюсь. Как же тогда все удивлялись: он с одного взгляда смог узреть во мне дар! Вот же мерзавец! С другой стороны, сколько ни слышал об эмоционалах, всегда только плохое: нет среди них хороших людей. Но себя даже при всем желании назвать мерзавцем не смогу. Или дело в том, что пробыл эмоционалом всего ничего? — Так от меня-то чего хочешь? Как тебя, кстати, зовут? — Глебом. Но обычно Малышом. Ну да, обычная практика — человеку крупных габаритов давать кличку Малыш, у самого такой знакомый имеется. И ошибся. — Малышев моя фамилия, вот и прозвали. История-то, оказывается, в точности как у моего тезки Игоря Стояка. — Все-таки что хотел? И мы наконец-то добрались до сути. Правда, не сразу. Вначале мне пришлось выслушать рассказ о его злоключениях. — После того как Отшельник откинул ласты, я никак не мог занятие себе найти. К другим эмоционалам пристроиться — все теплые места давно заняты, да и их самих по пальцам можно перечесть. Помыкался, значит, пока сюда не попал. Слышал за побережье? — неожиданно спросил он. — Доводилось немного. Но ты это к чему? — Да к тому, чтобы свою артель соорудить и фарт на нем испытать. — И много там фарта? — Раз на раз не приходится. Когда всякая мелочь попадается, а когда и куш можно сорвать. Знаю, однажды морской сорокафунтовый контейнер нашли, а в нем электроники всякой!.. Озолотились парни. Только одиночке на побережье делать нечего: до прибыльных мест не допустят. Да и сам туда не полезешь — слишком опасно. Бандой необходимо, бандой! Яков ничего против иметь не будет — ему лишь бы товар шел, а от кого и как — по барабану, — закончил Малыш. — И что, часто там до стрельбы между собой доходит? — Случалось пару раз. Но это когда залетные пытались все под себя подмять. А так всем дело найдется: и побережье длинное, и островов вдоль него хватает с избытком. — Так ты что, предлагаешь мне в свою банду вступить? — Нет, у меня не получится. Предлагаю тебе свою артель сколотить, и я в нее первым пойду. Есть и еще люди на примете, но с ними уже тебе самому решать. Я уже говорил насчет неожиданных поворотов, которые следуют один за другим? Если нет — скажу. — Ты это серьезно?! — Серьезней некуда. — Считаешь, у меня получится? — У тебя — уверен. Теоретик, слышал я за тебя. И про перквизиторов, и про гвайзелов. Ты хоть и молод, но мужик основательный, пойдут за тобой люди. Вон как ты смог Якова впечатлить. Сам видел, как он с тобой за руку здоровается. Только с Филом подобное и наблюдал, когда тот в Станицу заглядывал. Фил — мужик действительно серьезный. И авторитета у него не меньше, чем у Грека, если не столько же. Куда мне до них обоих! — Теоретик, сдается мне, Яков собирается тебе какое-то предложение сделать. Если еще не сделал. — Еще нет. — Значит, вовремя я подошел. — Вообще-то у меня совсем другие планы на будущее. В которых нет места ни Якову, ни тебе. — Ты на Вокзал, что ли, собрался? От Якова слышал, — пояснил он. — Ну и зря! — Это еще почему? — Засветился ты на Вокзале, вот почему. Тебя там многие видели и если даже не сразу признают, через какое-то время точно. — Ну и пусть признают. Только сделать ничего не смогут: лучше меня знаешь, какой там порядок. — Ты сам в это веришь? — Малыш скептически хмыкнул. — Ну будешь ты по всему Вокзалу бегать и всем кричать, что Отшельник ошибся. Ну даже поверят тебе, а толку-то? Занулят все равно — заказ-то никто не отменял. И не отменят. На всякий случай. Как говорил товарищ Сталин: нет человека — нет проблем. Вообще-то Сталин этого не говорил. По крайней мере, именно в таком изложении. Но от этого не меняется ничего.