— Дня через три отправятся. Туда надумал? — Не без того. Ждать всего три дня — это замечательно. Не у костра в шалаше их прожить придется, к тому же в приятной компании. Глядишь, и Валерию уговорю. Вокзал — он и есть Вокзал, можно сказать, областной центр. По сравнению с районным, что представляет собой Станица. И действительно, что ей здесь делать? «А там, глядишь, и стану ей близким другом, чтобы с полным правом Лерой называть», — в очередной раз улыбнулся я. В мыслях, чтобы продавец снова не принял на свой счет. — А что, Яков сегодня не работает? — поинтересовался я с таким видом, как будто был с ним давно и хорошо знаком. — А когда это он за прилавком стоял?! — не на шутку удивился продавец. — Он наверху, у себя в кабинете. К нему с побережья прибыли: весь товар оттуда только через него. — В последний раз — вчера вечером. — Хм, удивил ты меня. Я пораньше вчера отпросился — ребенок приболел. Думал, он лавку закроет. — А кто он вообще, Яков? — В этих местах, пожалуй, самый значимый человек. Положим, и без твоих слов догадаться легко. Валерия все еще о чем-то шушукалась с продавщицей, и потому я поинтересовался тем, о чем только что услышал: — Ты говорил, с побережья товар приходит. Что за побережье и что за товар? — Ты точно не местный или недавно сюда попал, — резюмировал он. — Побережье морское. А товар самый разнообразный. — Порт, что ли, там расположен? — При чем здесь порт? Откуда они здесь возьмутся? Островов там чертова уйма, на них и находят. Случается, и на само побережье волной всякую шнягу выносит, хотя изредка попадаются и достойные вещи. Мне сразу вспомнились утонувшие в болоте многоэтажные дома, от которых едва торчали крыши, когда мы его пересекали. И сожаление Гриши Сноудена о том, что сколько же в них добра пропало. — А как там с хищниками? — Где их тут нет? Резонно. Но мне интересны не просто хищники, всяческие мегалодонты, о которых успел наслушаться. Поинтересоваться не получилось: Лера, закончив покупки, шла ко мне с такой милой улыбкой, что все эти чудовища мигом вылетели из головы. — Что такая довольная? — Да так, поболтали, — туманно ответила Лера и, в свою очередь, спросила: — А что это вы с Егором все время друг другу улыбались? — Посмотрела на мое вытянувшееся лицо и добавила: — Даже Инна заметила. Ладно-ладно, шучу. — А когда я уже совсем успокоился, подытожила: — Хотя, конечно, это ваши дела. Лера явно меня дразнила. — Отшлепаю ведь! — Сюда? — Идущая на шаг впереди Валерия выразительно покрутила попкой. — Именно! — Знаешь, Дима, с самого детства мечтала о том, чтобы оказаться непонятно где и чтобы там меня отшлепал симпатичный парень. Который улыбается другим парням. — И без всякого перехода поинтересовалась: — Сначала покупки отнесем или все же пообедаем? Вот, кстати, сдача. — Себе оставь. Мало ли как все повернется? Случись что со мной, и останется без гроша. — Вау, жизнь-то у меня налаживается! Собственные… как их там?.. Пиксели появились, а мне за них даже отрабатывать не нужно. — Кто тебе такое сказал? — Ну вот, все испортил. — Она придала лицу огорченное выражение. — Так ведь и знала, что какой-нибудь подвох! — Валерия, тебе стрелять приходилось? — Из пушек много раз. А еще ракетами. Откуда?! Мы уселись на лавочке перед харчевней и разговаривали. Через распахнутые настежь окна хорошо было видно, что зал переполнен, и потому не оставалось ничего больше, как ждать. — Ну мало ли. Возможно, в стрелковой секции занималась. Или папа военный. — Я как будто свою биографию пересказывал. — Папа у меня в универе физику преподает. А занималась я художественной гимнастикой. Правда, давно это было и недолго. В общем, разве что булавой по голове могу дать. И то вряд ли — крови боюсь. А к чему спрашиваешь? Ты мне еще и ружье подарить хочешь? Нет, не ружье. Присмотрел я в лавке один девайс. А именно — револьвер с прикладом. «Кольт», по-моему. Ствол у него удлиненный, калибр серьезный, и стрелять с рук мужская сила нужна. Но прилепил к нему какой-то местный умелец рамочный приклад. Причем мастер, у которого руки из нужного места растут, поскольку выглядело оружие, как будто всегда таким и было. И патроны к нему есть точно — около дюжины сам видел. На мой взгляд, это то, что и нужно. Не в рейд готовимся — на Вокзал. Обращаться с ним будет несложно, вес не должен быть большим — от силы килограмма полтора, шесть зарядов. Разве что спуск может оказаться туговат. Но это дело поправимое, пусть и в ущерб долговечности механизма. Конечно, в том случае, если мы отправимся вместе. Мало ли какие у нее планы: вон какой довольной вдруг стала. — Хочу купить, — не стал отказываться я. — Знаешь, Дима, я в человека точно выстрелить не смогу. В зверя, наверное, да. Но не в человека. Жить захочешь — куда ты денешься?! Некоторых здесь только потому людьми назвать и можно, что ходят на двух ногах, одежду носят и разговаривать умеют. В остальном — хуже животных. — Валерия, через три дня появляется возможность в большой компании до Вокзала добраться. У тебя вообще какие планы? — Дим, ну какие у меня могут быть планы?! Разве что поплакать в подушку часок. Шучу. Плакать уже не собираюсь — вчера вволю наплакалась. О Вокзале помню — ты о нем рассказывал. Думаешь, там будет лучше? — Даже не сомневаюсь. Там и порядок, и народу полно, и жизнь себе устроить проще. Если ты не против, можем вместе туда пойти. — Дима, не бросай меня здесь, пожалуйста! Ладно?! Мне и так с тобой повезло, могло ведь и совсем по-другому случиться. Не бросишь?! И столько в ее голосе было надежды, и схватила она мою руку так крепко, что, если бы собирался ее действительно бросить, у меня попросту не хватило бы духу об этом сказать. — Нет. И потом, я льщу себя надеждой когда-нибудь называть тебя просто Лерой. — А что мешает тебе сделать это прямо сейчас? На площади, где полным-полно народу? Даже пытаться не стану. — Ты же сама сказала, что так тебя называют только самые близкие друзья. — Вон ты о чем! — Она смутилась и поспешила перевести разговор на другую тему: — Смотри, места освободились. Пошли быстрей, пока кто-нибудь их не занял. Станица давно уснула. И лишь из харчевни, которая по вечерам становилась рюмочной, доносились пьяные голоса. Иногда настолько громкие, что хотелось встать и с грохотом захлопнуть окно. Останавливало лишь то, что в номере сразу же станет невыносимо душно. В жизни всегда так: одно в ущерб другому. Мы лежали, крепко обняв друг друга, и разговаривали. — Дима, только ты не подумай, что я с тобой из чувства благодарности! Или чтобы ты меня здесь не бросил. Просто ты мне нравишься, и все такое. В общем, называй меня теперь Лерой сколько тебе угодно, хорошо? Чего улыбаешься? Доволен, что девушку на второй день знакомства в постель затащил? — Ага! Жалею только, что не в первый. — Сейчас! Тогда ты мне еще ружья не покупал! — Не ружье, а револьвер. — Да какая разница! Главное, чтобы стреляло. Потому и улыбаюсь. Нравится и твой язычок, и твое чувство юмора. Помимо всего остального. В том числе как ты в некоторые моменты прикусываешь зубками нижнюю губу. Единственное, мне не всегда удается понять, когда ты действительно шутишь, а когда изображаешь наивную простушку. И еще, наверное, не стоит мне к тебе слишком привязываться. Ведь тогда будет больно расставаться. Или — об этом не хочется даже думать — потерять. Необходимо держать свои чувства в узде. Но как это сделать, если мне нравится в тебе буквально все?! — Выглядите влюбленной парой, — заметила портье ночлежки, когда мы проходили мимо, направляясь завтракать. — А мы такая и есть, — тут же отреагировала Валерия. — Правда, милый? — промурлыкала она. — Ага, — только и промычал я в ответ. — Вообще-то после моих слов ты должен был нежно обнять меня и поцеловать, — заявила она после того, как мы вышли на улицу. — Или ты не очень в меня влюблен? — Достаточно. — Достаточно для чего? Ладно, можешь не отвечать. Кстати, почему в нашей гостинице кухни нет? Куда дешевле было бы самим готовить. — А ты умеешь? — Умею, будь уверен! А еще я умею варить борщ. Самой мне он не очень нравится, но жизнь заставила. Думала, встречу любовь всей своей жизни, а борщ варить не умею. Для мужчин это так важно! Кстати, здесь вообще борщи варят? Или не из чего? — Варят, — кивнул я, вспомнив, каким замечательным борщом в самом начале моего пребывания здесь накормила Мария. Хотя, возможно, все дело было в том, что не ел больше суток.