— А я все равно ничего не скажу. — Мы, конечно, можем просидеть в молчании все тридцать минут, которые мне выделили для общения с вами. Посмотрим друг на друга или на стены в этой комнате, но если вы думаете, что я хочу, чтобы вы очерняли Сергея, то сильно ошибаетесь. Клава за словом в карман не полезла: — А тебе зачем знать что-то о Сереже? Ты его нашла? Вот и радуйся. Парня теперь посадят ни за что. Вот ведь красота, правда? Ты ведь этого добивалась? — Сержант, — попросила я, — не принесете воды? Тут очень душно. — Не положено, — отказал сержант. — «Валокордина» напилась, спасибо, — поджала губы Клава. — Ну, если не нужно, тогда, может, поговорите со мной? — не оставляла я попытки дать ей понять, что не имею цели отправить за решетку ее или так оберегаемого ею Сергея. — Мы разберемся в том, что произошло. Вы только расскажите мне все, что знаете. Потому что это не только в ваших интересах — вы и Сереже можете помочь. У Клавы задрожал подбородок. — Воды, — повторила я просьбу. — Или мне самой принести? Сержант быстро вышел из кабинета. Не дай бог, наткнется на Пашкова, тогда я смело могу уже сейчас начинать собирать чемоданы, а потом меня с победными песнями депортируют из Очажков прямо в чистое поле. Конечно, я буду иметь право присутствовать на допросах, но хотелось бы все сделать самой. — Клава, вы сказали, что Сергея могут осудить. За что именно? Она посмотрела на меня и, кажется, наконец услышала. — Что он тебе рассказал? — прищурилась она. — Зачитать не смогу, а наизусть не выучила, — ответила я. — Времени не было. Клава легла грудью на стол. — Теперь знаешь, что ни Олег, ни Сережа не убивали Игоря? — Это не выглядит как спланированное убийство, — ушла я от прямого ответа. — Нужны следственные действия. Нужно время, чтобы заново во всем разобраться. На данный момент я утверждать ничего не могу. — Понятное дело, — хмыкнула Клава. — Олега, значит, тоже нашли. И Сережу в убийцы записали. — А он причастен к смерти Олега? — Не убивал он! — Клава легла грудью на стол, понизив голос до шепота. — Они подрались там, пойми ты. Ты же многого не знаешь. — Для этого я и попросила следователя разрешить мне поговорить с вами. Сразу скажу, Клава, что я не намерена принимать чью-либо сторону или уверять полицейских в том, что они что-то поняли неправильно. У меня нет желания запихнуть вас или Сергея за решетку. Я не желаю мешать светлое имя Георгия Юрьевича Степнова с грязью, а также не преследую цели выставить Олега Степнова матерым преступником. Мне нужны факты, мне нужна правда. Вам придется ее выложить, и если не мне, то следователю, тут без вариантов. Сергей достаточно внятно изложил мне свою версию событий. Теперь ваша очередь. Все изменилось, Клава. Очень советую не выгораживать никого. И себя тоже. Вы готовы ответить на мои вопросы? Она смотрела в окно, за которым виднелось только темное небо и верхушка какого-то дерева. Злость во взгляде постепенно сменилась отчаянием, а в глазах появились слезы. Клава оказалась не такой уж непробиваемой. — Готова, — сказала она и сложила руки на коленях. — Спрашивайте. В одной из небольших кафешек славного Тарасова предлагали «Блюдо дня». Это был сырный суп с гренками. Здесь было не слишком людно, несмотря на то, что наступило время обеденного перерыва. Обедать Кирьянов предпочитал в своем кабинете, редко выбираясь наружу. Но сегодня я решительно настояла на встрече. — Что, вот прямо так нужно поговорить? Что-то срочное? Тань, ну прошу. Приходи ко мне, я чаек такой прикупил — не оторвешься. — Я заказ сделала, — соврала я, не моргнув накрашенным глазом. — В твоем кабинете мне хочется чеканить слова, не вкладывая в них душу, а она требует поговорить с тобой в дружеской обстановке тепла и уюта. — Кто требует? — не понял Кирьянов. — Душа. — А. — Кафе через дорогу, я сижу около окна, меня ни с кем не спутаешь. Обед у тебя начинается через десять минут, я много времени не отниму. Приходи, Кирьянов. А еще у меня для тебя есть подарок. Кирьянов пришел. Я сразу поставила перед ним трехлитровую банку меда. Официант мгновенно оказался около нашего столика: — Со своим приходить очень не рекомендуется, — с улыбкой сказал он. — В банке мед, а не три литра пива, — сурово ответил на это подполковник. — Было бы пиво — ваши претензии были бы обоснованны. Вы что, думаете, что я сейчас запрокину эту бадью и буду из нее лакать? — Нет, — подумав, ответил официант. — Но правила… — Не нарушаем мы, — успокоила я официанта. — Кстати, сырный суп просто прекрасен. Повару наши благодарности. — Так вы же еще не попробовали. — Я по внешнему виду определяю, — несло меня. — Здесь четыре или три сорта сыра использовалось? Три, думаю. Это я по аромату поняла. А мед, знаете ли, это подарок вот этому человеку, — кивнула я на Кирьянова, который очень удачно в этот момент сунул ложку с супом в рот. — Я привезла мед издалека, и мы не собирались распивать его, сидя в вашем кафе. Со своим нельзя, разумеется. Вот кофейку я бы обрадовалась, но заказ мой где-то застрял. Будьте добры, разберитесь. Официант открыл рот, но ничего не сказал. Затем развернулся и ушел. — Рассказывай, — напомнил мне Кирьянов. — Этот друг ушел, но сдается мне, что второй вот-вот подвалит. Банку из принципа со стола не уберу. Мне на пол ее ставить, что ли? Спасибо, кстати. Семья обрадуется. Ну, давай, делись. Кое-что я уже успела изложить своему другу чуть раньше по телефону, когда вернулась. Но тогда до показаний Клавы дело не дошло. — Представь себе, — начала я, — что ты дворецкий в замке. — Представил, — тут же ответил Кирьянов, загребая ложкой новую порцию супа. — Это все? Ничего себе. Вот это интрига. Офигеть можно. Не ожидал такого поворота… Ладно, — успокоился он, посмотрев мне в глаза. — Продолжай, я просто немного на нервах. — Ты — дворецкий. И бесконечно предан владельцу замка и тем, кого он любит. И когда с кем-то из этих людей случается неприятность, которая приводит к нехорошим последствиям, то ты, всячески обходя правосудие и забивая на здравый смысл, любым способом пытаешься отвести от них подозрение. Вот таким дворецким и была Клава. Прикрывала всех, кто был ей дорог. И, заметь, совершенно бескорыстно. Помнишь момент, когда дело об исчезновении Игоря Толубеева неожиданно закрыли? Следствие было прекращено за недостаточностью улик — вот такая версия была озвучена всем, кто был в этом замешан. — Помню, помню. — Кирьянов отставил пустую тарелку в сторону. — Дай угадаю: кто-то попросил прекратить расследование? — Попросил Георгий Юрьевич Степнов. Будучи одновременно отцом Олега и дедом Сергея, он уделял мальчишкам очень много времени. Помогала ему в этом и домработница Клава, которая торчала рядом от заката до рассвета. После того, как Игоря Толубеева перестали искать, она совершенно случайно стала свидетелем двух ключевых моментов в этой истории. Сначала услышала, как нетрезвый Олег признался Георгию Юрьевичу в случайном убийстве Игоря, а чуть позже подслушала телефонный разговор Георгия Юрьевича с одним из высокопоставленных лиц из среды органов внутренних дел, во время которого Степнов-старший умолял это лицо свернуть расследование якобы из-за недостаточности улик. — Не удивлен. Если бы ему отказали, то сына и внука бы привлекли, — сказал Кирьянов. — Даже если бы их признали невиновными, то репутация всех троих очень сильно бы пострадала. Это ж пятно на всю жизнь. — Все верно. Георгий Юрьевич спасал мальчишек, используя свои связи. Если помнишь, когда-то он был директором процветающего совхоза, и связей этих у него было ну очень много. Правда, по рассказам Клавы, он никогда ими не пользовался, потому что ни перед кем не прогибался, не унижался, не брал взяток, а просто работал для народа. Вот и сняли его с должности при первом удобном случае. Ну, вот такой был человек. — Хочешь сказать, что он воспользовался своим положением один только раз в жизни, ради сына и внука? — продолжил мою мысль Кирьянов. — Представляю, как его тогда ломало. — Верный дворецкий Клава, разумеется, «босса» не сдала. И когда его уже вдова Ирина покинула семейное гнездо, оставив сына одного, то продолжала помогать Олегу. — Так он же уже не ребенком был, — заметил Кирьянов. — В чем она ему помогала? — Избалованный ребенок, у которого было безбедное детство, превратился в совершенно не приспособленного к жизни мужчину. Он попросту не мог за всем уследить, и имение быстро бы превратилось в руины. Клава приходила в дом, убиралась, готовила — все, как при жизни Георгия Юрьевича, только теперь — для его сына. К тому же история с Толубеевым сильно повлияла на Олега. Он стал выпивать, и Клава изо всех сил пыталась помочь ему удержаться на плаву. Разумеется, Сергей тоже был для нее близким человеком. И когда между ним и Олегом случился инцидент, она попыталась избавиться от всего, что могло бы указывать на причастность к нему Сергея. — Спасала последнего оставшегося… — пробормотал Кирьянов. — Именно. — А от чего умер Олег Степнов? — Сердечный приступ на фоне алкогольного отравления. Кровоизлияние в мозг, как я и предполагала. — То есть Сергей не виноват в его смерти? — Если только косвенно… Не совсем ясно, была ли смерть Олега следствием драки, случившейся между ним и Сергеем. Там, знаешь, Кирь, придется долго во всем этом разбираться. Дело о пропаже Игоря Толубеева вернули из «висяков» на доследование. Дали, так сказать, вторую жизнь. Всех на уши подняли. В Очажках сейчас только и разговоров о том, что случилось. Ищут мать Олега, которая усвистела куда-то там, тоже будут ее допрашивать. Теперь работы у майора Пашкова будет навалом. Да и не у него одного. Но есть один момент, который как-то стерся за всеми этими секретами и тайнами мадридского двора. — Ты о чем? — Зоя Константиновна теперь точно будет знать, что случилось с ее сыном. Она единственная, кто пытался добиться правды. И у нее просто не хватило сил. И связей. Знаешь, вот это из головы у меня не выходит, хоть тресни. — Тресну, — пообещал Кирьянов. — Потому что не узнаю тебя, Тань. — Просто представила, что значит потерять человека вот так, не зная, что с ним. Мы общались. Мы вместе завтракали, я нашла ее, раненую, и я помню, с какой болью она рассказывала мне об исчезнувшем сыне. — Ладно, Тань. Понимаю, но… — Все будет хорошо, — успокоила я Кирьянова. — Что-то в процессе не прошло мимо, а зацепило. Такое случается, ты же знаешь. Я в порядке. — Знаю, сам не железный, но иначе бы не смог работать в этой сфере, — ответил он. — Спасибо тебе… Так. На чем я остановилась? — На своем Егоре Егорыче, — хмуро бросил Кирьянов. — Майор Пашков этот — интересный фрукт. И по помойкам с тобой ползает, и в засаде торчит. Не человек, а супермен какой-то. Не вникай, это профессиональная ревность. Может, я сам устал штаны протирать, сидя в доме напротив, вот и завидую. — Так не протирай, — посоветовала я. — Выходи на обед в кафе, хоть как-то разбавишь рутину.