— Думаю, что это я его убил, — закончил Сергей. — Причина смерти Олега Степнова пока не известна. Он страдал какими-то заболеваниями? — У него было слабое сердце, — вспомнил Сергей. — Дед вечно таскал его на моря, пока он был маленьким. Но я не особенно замечал, чтобы у него были проблемы со здоровьем. Это никак не проявлялось. Но я не жил здесь постоянно. Может, он и принимал какие-то лекарства, но я этого не видел. — Возможно, сердечный приступ на фоне алкогольного отравления и стал причиной, — предположила я. — И вы, конечно, рассказали Клаве о том, что Олег мертв? — Рассказал, — признался Бураков. — Потому что только ее тут и знал как самого надежного человека. Поймите, мне не к кому идти. А тащить все это домой я не мог — там сестра. Ее это никаким боком не касается. Ну, сбежал бы я домой, а потом что? Парни с «калашами» на пороге? Меня заберут, а ей еще там жить. — Клава, разумеется, вас не могла подвести. Не пошла в полицию, отмыла «Волгу». Приказала сидеть тихо и снабжала вас едой. А как же мама Олега? Вы не виделись? Она заметила отсутствие сына? — Мама Олега за границей нервы лечит, — прояснил ситуацию Сергей. — Сразу после смерти деда уехала. А то, что сын тут один спивается, ей фиолетово. Она, пока он рос, все стихи читала и наслаждалась видом из окна. Олегом занимался его отец, он же мой дед. И, конечно, домработница. Так вот почему мне не удалось увидеться с Ириной. И верная Клава ни словом не обмолвилась о том, что Ирина давным-давно наплевала на сына. Ох, тетя Клава, какой же вы интересный человек… — Сергей, вы знаете, что Клава ради вас совершила кражу в продуктовом магазине? — Что? — Здесь есть небольшой магазинчик, и его хозяин иногда бесплатно раздает нуждающимся кое-какие недорогие товары. Так вот, Клава решила, что они нужнее вам, чем кому-либо. — Значит, все деньги на меня потратила… — пробормотал Сергей. — И еще вопрос. — Я подошла к окну. — Зачем вы напали на Зою Константиновну? — На кого? — Мама Игоря Толубеева вам чем не угодила? Бураков запрокинул голову и некоторое время пробыл в такой позе. — Вы и об этом знаете… — наконец произнес он. — Что ж, глупо отрицать. Как только вас не задел — не знаю. Зайди вы в тот момент в комнату, сейчас мы бы не разговаривали. От мысли о том, что Сергей был в гостинице в то время, пока я гремела на кухне кастрюлями, решительно смяла все ростки жалости, которые успели заколоситься в моей душе. — Зачем вы на нее набросились, Бураков? — Гостиница — это не частный дом. В частный я бы не сунулся. Мне нужны были еда и деньги. Я хотел взять что-то из холодильника, пока в гостинице никого не будет, но не угадал — пришла хозяйка. Я ничего не успел взять, я даже из комнаты не вышел. Думал, затаюсь, а потом как-то смотаюсь. Но она зашла за чем-то в комнату и увидела меня. Никогда не забуду ее взгляд… Словно монстра увидела. И, представьте, не я напал на нее, а она бросилась на меня. Едва успел зайти за спину, схватил то, что попалось под руку, статуэтку эту огромную… и ударил ее по голове. Я вспомнила фарфоровую фигурку собаки, стоявшую на столике в комнате Зои Константиновны. — И удар был настолько сильным, что женщину вырубило прямо на месте… Ну да, вы же охранник… курсы самообороны… — Это было именно самообороной, — подтвердил Сергей. — Все случилось очень быстро, без шума и пыли. Положил ее на пол и хотел уйти, но тут в гостиницу вернулись вы. Ну, ничего, зато статуэтку эту обтер краем рубашки и поставил на место. Выбрался из комнаты в тот момент, когда вы зависали над духовкой. Переждал на веранде, потом переполз в кусты, а там уже садами добрался сюда. — Как же вы проникли в гостиницу, не поделитесь? Ни один замок ведь не был взломан. — Войти было легче, чем выбраться оттуда, — сказал Сергей. — Мать Толубеева совершенно не думала о том, что вскрыть входную дверь можно очень легко — замок-то старый, хоть и врезан в дверь на совесть и сидит крепко. Подумайте сами, леди частный сыщик, как бы вы пробрались в дом среди бела дня, не привлекая внимания? Я подскажу: вы бы избегали всякого шума. В прямом смысле. Поэтому я не стал трогать окна, я просто взял с собой отвертку. — Натворили вы дел, Бураков, — вырвалось у меня. — Ну, просто Гудини какой-то. — Я все рассказал, как оно было, — спокойно ответил Сергей. — Я отвечал на ваши вопросы и ни разу не солгал. В коридоре послышались шаги. Я подошла к двери в комнату и спряталась за ней. — Не вздумайте, — шепотом приказала я Сергею. — Кто бы это ни был — он должен зайти в эту комнату как ни в чем не бывало. Сергей усмехнулся и перевел взгляд на дверной проем. — Ты где? — послышался знакомый мне голос. — Слушай, чего скажу… В комнату вошла Клава. Меня она пока еще не увидела, но положение Сергея оценить успела. Шагнула к нему, зажав рот ладонью. — Ох… — Не кричи, теть Клав, — устало сказал Сергей. — Не надо. — Да кто же это тебя так? — сквозь ладонь бормотала Клава. — Поздно? Почему поздно? — Ты присядь, — попросил Сергей и вдруг вмиг осунулся. — Отдохни, некуда торопиться. — Олега нашли, — сказала Клава, словно не слыша его. — Не знаю теперь, что будет. — Будем долго разговаривать на эту тему, — прозвучал голос майора Пашкова, который зашел вслед за Клавой в дом и сделал это так тихо, что даже я не услышала его шагов. Он остановился на пороге комнаты, и я тут же вышла из-за двери. — Ну, коне-е-е-ечно, — пропела Клава и едва заметно покачала головой, — городская-то наша не могла не поучаствовать. А чего спряталась-то? Меня испугалась? — Наоборот, вас не хотела испугать, — сказала я. — Иначе тоже пришлось бы вас… зафиксировать. — Оказал сопротивление? — кивнул майор на связанного Сергея. — Была попытка. — Вы целы? — Цела, — успокоила я Пашкова. — Ребята будут здесь с минуты на минуту, — деловито произнес он. — Вы все выяснили? Последний вопрос был обращен ко мне. Нет, я выяснила не все, но узнала то, о чем Сергей молчал несколько лет. И если все, что он рассказал, действительно так и было, то произошедший в лесу инцидент с участием Игоря Толубеева, скорее, действительно напоминал несчастный случай. Но уйти от ответственности у Буракова, пожалуй, не получится. Попытка ограбления со взломом, причинение тяжких телесных… продолжать не было смысла. Все закончилось. На улице послышался шум подъезжающей машины. Захлопали двери, застучали тяжелые форменные ботинки по ступенькам крыльца. Сергей и Клава посмотрели друга на друга, а потом в дом ворвалась полиция. — Откладывать нельзя, Егор Егорович, — пыталась я убедить майора. — Сейчас надо допрашивать. Не позже. Я требую дать мне возможность поговорить с Клавой, пока вы ее не отпустили. — Она покрывала преступника, — спокойно напомнил майор. — За сокрытие улик знаете, что бывает? — Разумеется, знаю. Только надо разобраться в степени вины Сергея и этой женщины. Вы намерены их держать под стражей до выяснения всех обстоятельств? — Буракова — точно, а вот с Клавдией надо что-то решить. — Так дайте мне возможность это сделать! — повысила я голос. — Вы забываетесь! — хлопнул ладонью по столу майор. — Вы и так получили больше, чем позволено! — У меня свои полномочия, Егор Егорович. А дело, если вы еще не поняли, у нас общее. Я требую. Пашков вдруг выдал трехэтажную фразу, большинство слов в которой я не смогла бы повторить при всем желании. — Полегчало? — спросила я. — У вас полчаса, Татьяна, — произнес он. — Идите в соседний кабинет, я распоряжусь, чтобы вашу Клаву привели туда. — Спасибо, Егор Егорович. Я зашла в кабинет, где, кроме старой школьной парты и трех стульев, ничего больше не было. В помещении стояла духота. За окном просигналила машина. Вместе с Клавой в комнату вплыл сильный запах корвалола. Ее сопровождал молоденький сержант, который занял третий стул, который стоял около окна. Несмотря на сильное амбре лекарства от сердца, Клава выглядела так же, как и всегда. Щеки не бледные, губы не посинели. Руки не дрожат. Взгляд решительный, вид внушительный. Однако все эти внешние признаки спокойствия могли быть ложными. И я не решилась ее допрашивать в прямом смысле. Мы должны были поговорить, а не пообщаться как следователь с преступником. — Ничего не скажу, ничего не знаю, — выдала женщина сразу, сев за парту и сложив руки на груди. — Что хочешь делай — все равно ничего не знаю. — Как там Зоя Константиновна? — спросила я. — Вы были у нее в больнице? — Была. Лежит, что ей теперь-то сделается. Поправляется. — Это очень хорошие новости, — улыбнулась я. — А что теперь будет с гостиницей? — А тебе какое дело? — Клава, я не просто так спрашиваю.