– Этан, я ведь уже почти стала королевой. Джеймсон постоянно учил меня протоколу, а люди обращались ко мне с просьбами, и я должна была стать матерью следующего наследника престола Короа. Но он собирался превратить меня в Валентину, – пояснила я, показывая на замок; у меня защипало глаза при мысли, что меня ждало такое же. – Я не знаю, сколько времени это заняло бы, но я превратилась бы в пустую оболочку. – Я всхлипнула. – Я даже не знаю, была ли я влюблена в Джеймсона, пока не появился Сайлас и не принял меня такой, какая я есть. – Ужасно одетую особу, совершенно бестактную и постоянно плачущую? Я засмеялась сквозь слезы. – Да! – Я вытерла глаза и нос. – С ним я никогда никем не притворялась, я была самой собой. А с Джеймсоном я чувствовала, что все время обязана быть спокойной и безупречной, как будто кто-то пишет наш портрет. С Сайласом все запуталось… но стало хорошо. Я очень тоскую по нему. – Я тоже. По Салливану и по Сайласу. И по моим сестрам. И по друзьям, которых потерял на фронте. Я каждый день их вспоминаю. Но можно тосковать по людям и жить дальше. Иногда просто приходится. Я согласно кивнула, подняла руку, чтобы всего на мгновение коснуться кольца, висевшего на моей шее. – Я и твержу ему, что буду жить дальше. Но иногда кажется странным чем-то заниматься без него. Надеюсь, он продолжает гордиться мной. И надеюсь, мы победим, потому что я просто не знаю, что будет со мной, если нам это не удастся. – Ты имеешь в виду, кроме очевидной возможности смерти? Я засмеялась: – Да! Потому что, если я вернусь в Короа, меня ждет нечто похуже смерти. – О чем ты? Я вздохнула. И предположила, что он теперь должен знать обо всем. – Мне тогда придется вернуться в замок. Джеймсон вызовет меня, и я не смогу отказаться. Это трудно объяснить, потому что я любою Короа, и я люблю Керескен, но если я вернусь… Боюсь, он тогда просто бросит Делию Грейс. После всех тех слухов, что мы узнали на границе, я не могу отбросить такую возможность. А если он поступит с ней так, хотя я искренне надеюсь, что он этого не сделает… тогда это будет просто ужасно. А я не хочу быть предательницей… но не хочу быть и его невестой. Не хочу. Вот только оказаться в замке значит принадлежать ему, а я не могу… не могу… Слезы хлынули снова. Это походило на состязание в скорости. Если бы он просто поторопился и женился на Делии Грейс, то, возможно, со мной все было бы в порядке. Но я не желала его внимания или его короны, вообще чего-то от него. – Холлис, все будет хорошо! – Не будет, – возразила я. – Я понимаю, ты мне не веришь, но я не желаю Джеймсона! Совершенно! Этан нахмурился: – Почему ты сама можешь дурно отзываться о Джеймсоне или Короа, но, когда это делаю я, ты огорчаешься? Я вскинула руки, но тут же опустила их: – Потому что Короа мой! Он мой, так что я вправе говорить о том, как ужасны его законы или король. А когда так говоришь ты, меня это ранит, ты ведь говоришь о моем доме, а он часть меня, и ты словно говоришь, что и я тоже ужасна. – Это не так… – Он сердито хмыкнул, пока я утирала слезы. – Ты не ужасна. – Ты только что насмехался над моей одеждой, – напомнила ему я. – Да… Извини. – Как будто ты сам одет чудо как хорошо. – Эй! – И почему вам здесь так нравится? Сейчас лето, а все равно холодно! – Холлис! – Тебе бы перестать так со мной обращаться. Я не могу… Но больше я ничего не успела сказать, потому что губы Этана вдруг прильнули к моим губам. От неожиданного поцелуя по моему телу разлилось тепло, и я ощутила нечто вроде покалывания. Все мое напряжение внезапно растаяло под нежными поцелуями Этана Норткотта. До сих пор я ни разу не оказывалась достаточно близко к нему, чтобы ощутить его запах, но запах у него был особенный… что-то в нем напомнило мне о свежем воздухе. Он удерживал мои руки, но очень мягко. И это было настоящим чудом, потому что я увидела, на что он способен… Это действительно было настоящим чудом. Наконец Этан оторвался от меня, но продолжал крепко прижимать к себе. По его губам скользнула кривая улыбка и тут же исчезла. Что-то мелькнуло в его глазах, как будто он сам не мог поверить тому, что только что сделал. – Прости, – тихо произнес он. – Я просто не знал, как еще заставить тебя замолчать. Он отпустил меня и выглядел при этом очень смущенным. А я могла думать лишь о том, что он своего добился – я утратила дар речи. Но он не попытался уйти, он словно ждал, что я что-то скажу, что угодно. Поэтому я постаралась избавиться от мыслей о его запахе и вернуться к делу. – Я… Мне нужно возвратиться в зал. Я должна проверить, не пришла ли Валентина. Его глаза слегка расширились, как будто он просто забыл, в чем главная цель этого вечера. – Да. Да, конечно. – Он поправил на себе рубашку, выпрямился. – Ты иди вперед, я приду через минуту. Поскольку он выглядел совершенно сбитым с толку, я не сказала ему, что почувствовала при его поцелуе. Не сказала, что продолжаю его ощущать или что он привел меня в восхитительное замешательство. Не сказала, что ничего не имею против головокружительного чувства, рожденного вниманием Этана Норткотта. Я просто нервно сглотнула и прогнала все эти мысли. Я не могла думать о том, что я чувствовала, или о том, что говорила, или даже о том, что все это могло означать, если это хоть что-то означало. Потому что, когда я вернулась в Парадный зал, настало время работы. «Пожалуйста, пожалуйста, появись, – шептала я. – Я не могу сейчас снова выйти наружу, так что, пожалуйста, появись…» Я окинула взглядом зал и за толпой веселых людей наконец-то, наконец-то увидела Валентину, сидевшую за главным столом. Глава 21 Вечер тянулся медленно, и мы с Валентиной уже несколько раз обменялись взглядами. Она едва заметно покачивала головой, так легко, что никто бы этого и не заметил. Я нашла своих родных, пока ждала Валентину, и ходила вместе с ними по залу, слегка тревожась. И в то время как их положение в зале менялось, кое-что оставалось неизменным. Во-первых, Джулиен таскался за Скарлет, как тень, пока она разговаривала с разными людьми, и казалось, что он набирается храбрости еще раз поприветствовать ее, но никак не может решиться. А во-вторых, Этана окружила толпа леди, и он выглядел так, словно наступил его звездный час, и он наслаждался их вниманием, не давая никому никаких обещаний. Наверное, предположила я, он и в самом деле просто хотел заставить меня замолчать. Я медленно обхватила себя за талию; меня и саму удивила болезненная пустота разочарования в желудке. Наконец, когда в центр зала вышли танцоры, чтобы начать представление, Валентина встала и направилась к окну. Она стояла сбоку от него, наблюдая за танцем, который еще месяц назад я сочла бы слишком быстрым, а я смотрела наружу, как бы любуясь луной. – Я так по тебе скучала, – сказала Валентина, держа перед губами кубок. Этот трюк она уже применяла до этого. – Я тоже по тебе скучала. И тревожилась, потому что ты не пришла раньше. Кто-нибудь нас раскусил? – Нет, – ответила она. – Мне пришлось кое-что подлить в питье моей фрейлине. Она теперь не отходит от меня ни на шаг, а при ней я не смогла бы поговорить с тобой. Но она заснула не так быстро, как я рассчитывала. Я едва заметно хихикнула, чувствуя безумие всего этого, и с удовольствием увидела слабую улыбку на лице Валентины. – Мне так жаль твоего малыша, – сказала я. Улыбка исчезла. – Это было ужасно. Это всегда ужасно. Мне снова и снова хотелось, чтобы ты оказалась здесь. Мне так нужна подруга, Холлис! – А ты совершенно одна? – (Она едва заметно кивнула.) – У меня хотя бы есть родные. Ужасно, что у тебя никого нет. – Ох, я не хотела показаться эгоистичной… Я так сочувствую тебе, думая о Сайласе… – Она вздохнула. – Это печальный результат моих желаний, того, к чему я стремилась. – Не говори глупостей. Ты прошла через многое. А если бы и нет, я бы все равно тебя поняла. Не знаю, имеет ли это значение, но я тоже думаю о тебе. Постоянно. Глаза Валентины наполнились слезами. – Мне нужна твоя помощь, Холлис. Как ты сбежала из Керескена? Я не осмелилась посмотреть на нее: – Я, в общем, не сбегала. Я сказала Джеймсону, что уезжаю. Но если ты спрашиваешь, что я думаю, если ты… Догадываюсь, что обстоятельства могут оказаться куда более сложными. Я видела краем глаза, как она подняла руку и коснулась пальцами виска.