– Не ты это делаешь. Мы делаем. Он осторожно улыбнулся, и я положила дрожащие пальцы на его локоть, и мы пошли следом за семьей. Вход во дворец Четвин был отмечен большими круглыми каменными столбами, врытыми в землю, – там кончалась каменная дорожка. В отличие от просторной гравийной площадки, где оставляли лошадей и кареты перед замком Керескен, здесь была только полукруглая подъездная дорога, и мы должны были выйти из экипажей, а кучера уезжали в какое-то другое место. Перед входом было место для широкой лужайки, и хотя это место могло быть чудесным, оно оставалось просто пустым. Я отвернулась в сторону, глядя на бледные каменные стены. Может, потому, что я сбежала из Керескена, от Джеймсона, но мне вдруг показалось, что, войдя в этот замок, я поменяю одни оковы на другие. Вокруг я видела только стремление к благосклонности, старательно скрываемые ожидания. Давление трона ощущалось, несмотря на танцы и пиры. Даже приближенные к нему испытывали это давление. Видит бог, я бы предпочла, чтобы между мной и любой короной континента оказались эоны времени и океаны пространства. Никогда снова! Я наблюдала за тем, как происходит неизбежное. Люди замечали дядю Рида и тепло приветствовали его, явно радуясь встрече. Они кивали матушке и Скарлет, а потом, похоже, понимали, что в обычной компании недостает нескольких членов. И они видели меня, чужачку, об руку с Этаном. Они искоса посматривали на меня, не сразу соображая, хотя большинство все же оказались достаточно вежливыми, чтобы ничего не сказать. Время от времени, проходя мимо людей, я улавливала тихие разговоры. Они всегда звучали приглушенно. – Кого это Норткотты пригласили из Короа? – спросил кто-то. – Похоже, они заключают опасный союз, – заметил другой. Это не было так грубо, как могло бы быть, или, возможно, не так злобно, как я ожидала. Большинство скорее казались озабоченными, чем осуждающими, но все равно у меня возникло отчетливое ощущение того, что мне здесь не рады. – Полагаю, когда ты готовилась стать королевой, то не раз слышала подобные разговоры. Могла и бы привыкнуть, – беспечным тоном произнес Этан, и я оценила его усилия. – Тебе бы услышать то, что они говорили, когда я свалилась в реку! – усмехнулась я. Он бросил на меня короткий изумленный взгляд: – Ты свалилась… Ладно, сейчас не время, но я надеюсь услышать об этом попозже. – Я потеряла туфли, – хихикнула я. – Туфли, – повторил он, наконец-то понимая замечание Норы в письме, и покачал головой. – Поверить не могу. А Сайлас об этом знал? – Это случилось до того, как он появился, но он упомянул об этом при первом же нашем разговоре. Все об этом знали. Тут Этан по-настоящему рассмеялся: – Великолепно! Я привыкла к дворцовым толпам, привыкла к шуму и тесноте. Наверное, мне следовало чувствовать себя в родной среде, но я не могла к ней приспособиться. Я старалась не замечать косых взглядов, когда мы шли к трону. Повсюду серо-белый камень, а свет из высоких и узких окон падал длинными и острыми углами. Это было довольно красиво, но не шло ни в какое сравнение с великолепием Парадного зала Керескена. Гобелены были плотными, но простыми, люстры и канделябры примитивными по сравнению с короанскими. Словно никто не гордился своей работой, не пытался проверить, нельзя ли сделать все лучше. Я так затерялась в простоте этого зала, что не замечала короля Квинтена до тех пор, пока мы не подошли к самому трону для поклона. – Ваше величество, – приветствовал его дядя Рид, низко склоняясь в знак уважения. И я, следуя правилам, вопреки инстинктам своего тела присела перед чудовищем в реверансе. – Лорд Норткотт, – скучающим тоном произнес король, – вы неплохо выглядите. А кто это с вами? – Моя жена и мой сын Этан. И наши родственницы – леди Истофф, Скарлет Истофф и моя новая племянница Холлис Истофф. При этих словах светловолосая голова повернулась, и я встретилась взглядом с сидевшей на троне Валентиной. Когда мы с ней встретились в первый раз, она выглядела внушительной, полной решимости произвести впечатление, хорошее или плохое, на каждого, кто ее видел. Сейчас она казалась юной и испуганной. Конечно, она пыталась скрыть свой страх, и она уже привыкла к этому. Может быть, появление дружеского лица заставило ее выдать свои чувства. Она осторожно улыбнулась мне, и я не удержалась от ответной улыбки, бесконечно радуясь тому, что вижу ее живой и здоровой. Она чуть передвинулась на троне, чтобы лучше видеть меня, а я просто смотрела на нее, и мне хотелось нарушить все правила, подбежать к ней и обнять ее. Но довольно быстро я осознала, что не только Валентина смотрит на меня, но и Квинтен. – Ну-ну… Я слышал, что Джеймсон потерял свою невесту, но никак не думал, что в итоге она окажется при моем дворе. Что вообще ты тут делаешь, дитя? Его голос, хотя и скучающий, прозвучал угрожающе, и мне пришлось глубоко вдохнуть, прежде чем ответить: – Я здесь со своей семьей, ваше величество. Я теперь Истофф. Он откинулся на спинку трона, недоуменно глядя на всех нас. Не знаю, что его озадачило: то, что я вышла замуж за члена семьи, которую он пытался уничтожить, или просто то, что меня не убили вместе со всеми. Но что бы это ни было, он казался таким же растерянным, как и я. – То есть ты говоришь, что бросила короля ради мастерового? Предавшего свое королевство? – Сайлас Истофф всегда очень высоко отзывался об Изолте, ваше величество. Ему было тяжело покинуть страну. Это дипломатическое высказывание даже не потребовало от меня лжи. Изолт был дорог сердцу Сайласа. Сама страна, ее еда, ее обычаи – все это впиталось в его душу. И единственное, что вынудило Сайласа покинуть горячо любимый дом, – это человек, говоривший сейчас со мной. – Вот как? – недоверчиво спросил Квинтен. – Но если он так любил свою родину, почему не осмелился показаться сегодня? Вот тварь!.. Он хотел заставить меня произнести это вслух. Я огляделась, отметив любопытство во взглядах придворных, ожидающих ответа. И приказала себе не плакать. – Он… – У меня сорвался голос, мне пришлось вдохнуть еще раз. Ладонь Этана легла на мою руку, он потер ее большим пальцем. «Ты не одна», – говорил этот жест. Я повторила попытку: – Он умер, ваше величество. При всех присущих ему слабостях король Квинтен всегда был хорошим актером. Его брови сдвинулись, когда он осмотрел всех нас, отмечая теперь, что перед ним должны стоять еще несколько членов этой семьи, но их нет. Более того, весь зал выглядел потрясенным, когда до придворных дошел смысл моих слов. Несколько человек сразу замолчали, когда наш разговор с королем продолжился, и даже стали похлопывать по плечам тех, кто продолжал разговаривать, – и весть шепотом доводилась до их ушей. И лишь кое-где еще раздавались тихие голоса, когда король Квинтен обратился к матушке: – Леди Истофф, а ваш супруг что, тоже скончался? – Да, ваше величество. И он, и трое моих сыновей. – Голос матушки дрогнул при последнем слове, но она все-таки держалась прекрасно. Король изучал нас взглядом, и я не могла понять, то ли ему приятно видеть нас, выражающих почтение его сыну, как он хотел, то ли он был разочарован тем, что работу не довели до конца. Но, честно говоря, его лицо отражало сильное удивление. Это была такая жестокая игра, что я больше не могла на него смотреть. Я отвела взгляд и тут же заметила мужчину с короткой седой бородкой и залысинами. Его губы дрожали от услышанного. Стоявшая рядом с ним женщина покачивала головой и что-то с недоверчивым видом шептала мужу. Я знала, что лорд Истофф был хорошим человеком и что его сыновья следовали ему во всем. И даже таким холодным людям, как изолтенцы, трудно было принять потерю этой замечательной семьи. – Ты был прав, – шепнула я Этану. – Никто не знал. Он поджал губы, явно недовольный, а король Квинтен внезапно очнулся: – Вдова Истофф, я забрал ваше жилье, когда вы покинули Короа, это следовало из вашего поступка. Но апартаменты Норткоттов свободны, и я думаю, они подойдут вам всем. Вы можете идти. Я присела в реверансе и в последний раз посмотрела на Валентину. Она кивнула, – похоже, ей хотелось меня утешить, но у нее не было для этого ни малейшей возможности. Этан повернулся, собираясь уйти, и я последовала за ним. Этан быстро вывел нас из зала и замедлил шаг лишь тогда, когда мы оказались в коридоре. Я обернулась на звук душераздирающих рыданий матушки, шедшей за нами. – Все в порядке, матушка. Никто не будет называть тебя так, уверена, – утешающе сказала Скарлет. Это не помогло. Матушка опустила голову и прижалась к плечу тети Джованы. – Вдова Истофф! Мне этого не вынести! Я не могу… – Простите, леди Истофф… Мы обернулись к человеку, поспешно вышедшему из зала вслед за нами. – Леди Истофф, – повторил он с болью в голосе и взял ее за руку. – Но это ведь не может быть правдой? Она грустно улыбнулась: – Лорд Одвар… Боюсь, все так и есть. Он покачал головой: – И мальчики тоже? Сайлас? Матушка кивнула. Прежде я бы и не заметила того, как этот человек выделил Сайласа. Теперь, когда я знала, что люди связывали с ним свои надежды, это имело смысл. Наверное, были такие, кто все еще ждал его возвращения. Лорд Одвар повернулся ко мне: – А вы?.. Вы вдова юного Сайласа? Ох, матушка была права… как больно ударяло это слово! Оно вешало на тебя знак утраты, уничтожая все остальное. Забудь «леди», забудь «невесту»… Я стала жестоко ограбленной… – Да, сэр. Он шагнул ко мне, протягивая руку. Я неуверенно подала свою. Он поднес ее к губам и поцеловал мои пальцы. – Я готов предположить, что вы нечто особенное, если вы действительно раньше пользовались благосклонностью короля. Я опустила голову: – Да, сэр. Такое было. Давно.