От этой чумы не было лекарства. И никакой защиты. Лот резко сложил трубу и отдал ее Мелаго. – Ну вот, как видно, и все, – сказал он. – Не теряй надежды, благородный Артелот. – Взгляд ее был устремлен вдаль. – Не думаю, что вы найдете драконью чуму при дворе. В тяжелые времена больше всего страдают те, кого вы зовете простолюдинами. Плам и Харло вышли на нос – в руке капитан держал глиняную трубку. – Да-да, господа мои, – заговорил он. – Мы были счастливы вашим обществом, но ничто не длится вечно. Кит наконец осознал, что им грозило. То ли опьянев от вина, то ли обезумев, он умоляюще сложил руки: – Капитан Харло, возьми нас в свою команду! – Его глаза лихорадочно блестели. – Сейтону не обязательно об этом знать. Наши семьи богаты. – Что? – зашипел Лот. – Кит… – Пусть говорит. – Капитан Харло взмахнул своей трубкой. – Продолжай, благородный Китстон. – У меня есть земли в Холмах, хорошие земли. Спаси нас, и они будут твоими, – продолжал Кит. – У моих ног лежат все моря. Земли мне ни к чему, – возразил Харло. – А нужны мне моряки. – Под твоим руководством мы наверняка станем выдающимися моряками. В моем роду, знаешь ли, было немало картографов. – Он беззастенчиво лгал. – А Артелоту случалось плавать по озеру Баярд. Харло рассматривал их своими темными глазами. – Нет, – твердо вмешался Лот. – Капитан, благородный Китстон встревожен предстоящим делом, но долг призывает нас в Искалин. Чтобы добиться справедливости. Сморщившись, как засохшее яблоко, Кит дернул его за полу камзола, отвел в сторону. – Артелот, – зашептал он, – я же хочу нас вытащить. Потому что там… – он развернул Лота к огонькам вдалеке, – нет никакой справедливости. Ночной Ястреб отправил нас обоих на смерть из-за грошовой сплетни. – Даже если Комб изгнал меня ради своих тайных целей, я, раз уж стою на границе Искалина, хочу узнать, что случилось с принцем Вилстаном. – Лот положил руку на плечо другу. – Если хочешь вернуться, Кит, я не стану думать о тебе хуже. Не тебя наказывали. Кит с досадой поглядел на него. – Ох, Лот… – уже мягче сказал он. – Ты ведь не Святой. – Зато с яйцами, – вставила Мелаго. – На благочестивые разговоры нет времени, – отрезал Харло, – а вот по части яиц я соглашусь с Эстиной, благородный Артелот. Если ты считаешь, что годен для морской жизни, только скажи, и я впишу тебя в команду. – Правда? – моргнул Кит. Харло остался невозмутим. Видя, что Лот молчит, поэт вздохнул. – Так я и думал. – Харло взмахнул своей трубкой. – Ну и проваливайте с моего корабля. Пираты заржали. Мелаго, поджав губы, поманила за собой Лота и Кита. Когда Кит развернулся к ней, Лот поймал его за руку. – Кит, – пробормотал он, – не упускай случая, оставайся. Ты для Комба не угроза, не то что я. Тебе можно будет вернуться в Инис. Кит с улыбкой покачал головой: – Оставь, Артелот. Той малостью благочестия, что во мне есть, я обязан тебе. И хотя у меня другой покровитель, я знаю, что рыцарь Верности не велит бросать друзей. Лот хотел возразить, но обнаружил, что улыбается в ответ. И они рука об руку последовали за Мелаго. С «Розы вечности» они спустились по веревочному трапу. Их начищенные сапоги скользили на выбленках. Когда оба устроились в гребной шлюпке, где уже ждали их сундуки, к ним присоединилась Мелаго. – Передай весла, благородный Артелот. – Когда Лот исполнил приказ, она свистнула. – До скорого, капитан. Не уходи без меня. – Ни за что, Эстина. – Харло свесился через борт. – Прощайте, мои господа. – Ароматные шарики держите при себе, благородные, – добавил Плам. – Чтобы вам ничего такого не словить. Моряки взревели от хохота, а Мелаго оттолкнулась от борта «Розы». – Вы их не слушайте. Они все намочат штаны, предложи им сделать то, на что вы решились. – Мелаго оглянулась через плечо. – Как ты додумался предложить свою службу пиратам, сударь Китстон? Мы, знаешь ли, живем не так, как в песнях поется. В них не говорится про дерьмо и цингу. – По вдохновению, полагаю, – с наигранной обидой ответил ей Кит. – Я выбрал покровителем рыцаря Вежливости, госпожа. Вежливость велит поэтам делать мир прекраснее, а как я могу, не повидав его? – На этот вопрос без хорошей выпивки не ответишь. Когда они приблизились к берегу, Лот, достав платок, зажал себе нос. Гнилостный аромат Перунты складывался из уксуса, рыбы и едкого дыма. Кит не переставал улыбаться, но глаза у него слезились. – Бодрит, – выдавил он. Мелаго не улыбалась. – Ароматные шарики не потеряйте, – посоветовала она. – Хоть какое-то утешение. – А нет ли средств защитить себя? – спросил Лот. – Разве что попробуйте не дышать. Говорят, чума носится повсюду, а как она передается – никто точно не знает. Кое-кто пытается защититься вуалями или масками. – А больше нечем? – О, торговцы вам чего только не предложат. Зеркала, чтобы отражать болезнетворные испарения. Несчетно настоев и микстур – но с тем же успехом можете глотать свое золото. Лучший способ – избавлять заразившихся от мучений. – Она отвела лодку от подводного камня. – Думаю, вы оба не много видели смертей. – Это предположение меня оскорбляет, – с обиженным видом ответил Кит. – Я видел любимую старушку-тетушку на смертном ложе. – Да, и полагаю, ее обрядили в красное платье для встречи со Святым. И обмыли дочиста, как вылизанного котенка, и надушили розмарином. – Видя, как беспомощно скривился Кит, она добавила: – Не видал ты смерти, мой господин. Видел только маску, которой ее прикрывают. Дальше они плыли в молчании. Когда отмель позволила идти вброд, Мелаго положила весла: – Ближе не подойду. – Она кивнула на город. – А вы отправляйтесь в таверну «Виноградная лоза». Кто-нибудь вас оттуда заберет. – Эстина носком сапога подтолкнула Кита. – Ну, валяйте. Я корсар, а не нянька при младенцах. Лот поднялся: – Прими наши благодарности, госпожа Мелаго. Мы не забудем твоей доброты. – Забудьте уж, пожалуйста. Мне такая репутация ни к чему. Они вылезли из лодки, вытащили сундуки. Когда оба, промокнув насквозь, оказались на песке, Мелаго уже гребла обратно к «Розе вечности», заливисто распевая искалинскую песенку. Харло взял бы их обоих. Они могли бы повидать места, которым еще не дали имен, океаны, по которым еще не проложил пути ни один купец. Лот мог бы со временем встать на мостике собственного корабля – только он был не из таких и таким никогда не станет. – Не самое величественное прибытие. – Кит, пыхтя, свалил с плеч сундук. – Как нам искать эту таверну? – Ну… доверимся чутью, – неуверенно предложил Лот. – Простолюдинам оно помогает. – Артелот, нам с тобой придворная жизнь отбила всякое чутье. Лот не нашел что возразить. Они медленно продвигались по городу. Сундуки были тяжелы, а ни карты, ни компаса у них не было. Перунту когда-то называли прекраснейшим портом Запада. Забитые грязью, золой и помоями, усеянные рыбьими костями, улицы смотрелись не так, как представлялось Лоту. На мертвых птицах кишели черви. Выгребные ямы были переполнены. На одной неосвещенной площади им попались руины святилища. До Сабран доходили слухи, что король Сигосо казнил не отрекшихся от Святого священнослужителей, но она не хотела им верить. Лот, стараясь не дышать, перешагивал ручьи помоев. Он старался не отбиваться далеко от Кита. Вокруг теснился народ, прикрывавший лица вуалями или обрывками тряпья. Первый чумной дом они увидели на следующей улице. Окна забиты досками, на дубовой двери нарисованы красные крылья. Над ними мелом выведена надпись на искалинском. – «Пожалейте сей дом, ибо мы прокляты», – прочел Кит. Лот покосился на него: – Ты читаешь на искалинском? – Понимаю, ты поражен, – серьезно ответствовал Кит. – Что ни говори, мои познания в инисском и дар стихосложения, казалось бы, не оставляют в моем черепе места иным языкам, однако… – Кит! – Мне Мелаго сказала, как переводится. Темнота сбивала их с толку. В Перунте мало кто зажигал свечи, хотя на самых широких улицах дымились жаровни. Самоуверенно расхаживая по городу, Лот с Китом натолкнулись в конце концов на таверну, где их должен был ждать эскорт из Карскаро. Вывеска изображала спелую гроздь черного винограда, совсем неуместного в этой выгребной яме.