Процессия остановилась перед гинурской военной школой, где предстоял последний отбор морских стражей. Это было старейшее и самое уважаемое учебное заведение своего рода: в нем жили и продолжали совершенствоваться в военном искусстве новобранцы. Здесь Тани предстояло показать себя достойной клана Мидучи. Здесь ей придется проявить искусство, которое она оттачивала с детских лет. Над головами раскатился гром. Когда Тани выходила из паланкина, занемевшие от долгого сидения ноги подогнулись. Туроза засмеялся, но слуга подхватил девушку: – Я вас держу, достойная госпожа. – Спасибо, – сказала Тани. Видя, что она удержится сама, слуга развернул над ней зонтик. Первые капли дождя промочили ей сапоги по пути к воротам; Тани вместе с другими упивалась величием их серебряной отделки и выбеленного морем дерева. Под карнизом, словно укрывшись от бури, теснились резные изваяния великих воинов сейкинской истории. Тани высмотрела среди них вечнодостойную государыню Думаи и первого государя. Героев своего детства. В зале, где они сняли сапоги, новичков ждала женщина. Ее волосы были уложены в гладкую прическу. – Добро пожаловать в Гинуру, – ровно проговорила она. – Утро отводится вам, чтобы умыться и отдохнуть в своих комнатах. В полдень начнутся водяные испытания. В этот раз на вас будет смотреть достойный морской начальник и те, кто может стать вашими родичами. Клан Мидучи! Тани внутренне затрепетала. Женщина провела их в глубину школы, через двор, по крытым галереям. Каждому из морских стражей отвели маленькую комнату. Тани попала наверх вместе с тремя другими первыми учениками. Окно выходило во двор, где бурлил под ливнем бассейн с рыбками. Ее дорожная одежда воняла. Последний раз в придорожной гостинице останавливались три дня назад. За загородкой обнаружилась кипарисовая ванна. Воду покрывала пленка благовоний и лепестки. Укрывшись распущенными волосами, Тани погрузилась в воду и вернулась мыслями на мыс Хайсан. К Сузе. С ней все будет хорошо. Суза, как кошка, всегда приземлялась на лапы. Когда они были помладше и Тани чаще выбиралась в город, подружка воровала для нее поджаренные корневища лотоса и соленые сливы, а если ее замечали, лисичкой юркала прочь. Укрывшись в каком-нибудь уголке и до отвала набив животы, девочки смеялись до упаду. Тани всего раз видела Сузу испуганной – при первой их встрече. Зима тогда выдалась долгая и суровая. Однажды морозным вечером Тани упросила собравшегося за дровами наставника взять ее на хайсанский рынок. Пока наставник торговался, Тани отошла, чтобы погреть руки над миской горячих углей. Тогда она и услышала хохот и зовущий на помощь срывающийся голос. В соседнем переулке уличные мальчишки валяли по снегу девочку. Тани с криком обнажила свой деревянный меч. Она и в одиннадцать лет умела с ним обращаться. Мальчишки мыса Хайсан были закаленными бойцами. Один, целя в глаз, ткнул своим клинком ей в скулу, оставив на ней шрам в форме рыболовного крючка. Они колотили Сузу – изголодавшуюся сироту – за то, что она съела кусок мяса с алтаря. Распугав мальчишек, Тани обратилась за помощью к своему наставнику. Десятилетней Сузе поздно было начинать обучение на стража, но ее скоро удочерил мягкосердечный хозяин гостиницы. С тех пор они с Тани дружили. В шутку говорили, что они могли бы быть сестрами, ведь Суза тоже не знала своих родителей. «Морские сестрички, – сказала как-то Суза. – Две жемчужинки из одной раковины». Тани вылезла из ванны. Как она изменилась с того снежного дня! Случись это сегодня, она могла бы решить, что ученице морской стражи не пристало связываться с уличными сорванцами. И возможно, сочла бы, что девочка заслужила побои за кражу приношения у божества. С некоторого времени она начала понимать, какой счастливый случай подарил ей надежду попасть в драконьи всадники. Тогда-то ее сердце и стало покрываться жесткой коркой, как днище корабля – ракушками. И все же в ней оставалось кое-что от маленькой Тани. Та часть ее и спрятала вышедшего из моря человека. Если она оплошает в первый день, второй попытки не будет. Тани вытерлась полотенцем, вдела руки в лежавшую на кровати простую рубаху и уснула. Когда проснулась, за окном еще висел дождевой туман, но сквозь тучи пробивались лучи бледного света. Кожа у нее высохла, спокойствие и ясность вернулись в мысли. Вскоре появились слуги. Тани с детства одевалась сама, но у нее хватило благоразумия не противиться их помощи. Первое испытание проходило в павильоне посреди двора. Там ждал их морской начальник. Морские стражники расселись на расставленных ярусами деревянных скамьях. Драконы были уже здесь, следили за собравшимися с крыш. Тани постаралась не глазеть на них. – Приветствую вас на первом из водяных испытаний. Вы много дней провели в дороге, но у стражи Бурного Моря мало бывает времени на отдых, – крикнул им морской начальник. – Сегодня вы покажете свое обращение с алебардами. Пусть начнут два ученика, о которых ученые наставники отзывались с наибольшей похвалой. Достойная Онрен из Восточного дома и достойная Тани из Южного дома – посмотрим, кто из вас возьмет верх. Тани поднялась. Когда она ступила с нижнего ряда на плиты пола, ей подали алебарду – легкое древковое оружие с рукоятью из белого дуба и изогнутым стальным клинком на конце. Сняв лакированный чехол ножен, она погладила клинок пальцем. В Южном доме и клинки были деревянными. Теперь ей наконец дали в руки сталь. Когда и Онрен получила оружие, девушки шагнули друг к другу. Онрен широко улыбалась. Тани стерла с лица всякое выражение, хотя ладони у нее стали влажными. Сердце билось пойманной бабочкой. «Вода в тебе холодна, – сказал ей однажды наставник. – Взяв в руки оружие, ты становишься безликим призраком. Ты ничего не выдаешь». Они поклонились. Спокойствие разлилось в ее душе, как ложится тишина в сумерках. – Начинайте, – сказал морской начальник. Онрен одним прыжком сократила разделявшее их расстояние. Тани двумя руками крутнула алебарду, и клинки столкнулись. Онрен испустила крик – громкий крик. Тани не издала ни звука. Онрен разомкнула клинки и шагнула назад, нацелив алебарду в грудь Тани. Та выжидала следующего ее движения. Онрен наверняка не зря назвали первой ученицей Восточного дома. Словно подслушав ее мысли, противница принялась вращать алебарду, прокручивая ее за спиной, через плечо и из руки в руку. Она двигалась как горная кошка, гибкая и смертоносная. Тани, следя за ней, крепче сжала древко. Онрен предпочитала одну сторону. Она избегала опираться всем весом на левое колено. Тани вспомнила, что в детстве ее лягнула в ногу лошадь. Тани шагнула вперед, высоко занося алебарду. Онрен двинулась ей навстречу. Обе ускорили движение. Один, два, три раза ударились клинки. Онрен при каждом ударе невнятно, но угрожающе вскрикивала. Тани отвечала молчанием. Четыре, пять, шесть. Тани била сверху и снизу, не только клинком, но и древком. Семь, восемь, девять. Встречая падавший сверху вниз удар, она провернула алебарду, отбив оружие противницы и оставив ее без защиты. Онрен едва успела встретить ее следующий удар, зато, когда снова замахнулась, над ухом Тани просвистел ветер. Вскинув руку к голове, она ожидала увидеть на пальцах кровь, но они остались чистыми. Заминка обошлась ей дорого. Онрен обрушила на Тани вихрь размашистых ударов, дав волю своей немалой силе. Они сражались за честь, за славу, за мечты, которые питали с малолетства. Тани стиснула зубы, вращая алебардой, пот промочил ей рубаху, волосы липли к шее. Кто-то из драконов фыркнул. От этого напоминания об их присутствии Тани преисполнилась решимости. Для победы в этой схватке ей придется принять удар. Она позволила Онрен отбить в сторону свою державшую древко руку, оставив синяк на плече. Боль проникла глубоко. Онрен нацелила свое оружие как острогу. Тани отскочила, далеко уклонившись в сторону, и, когда Онрен занесла руку для решающего удара, перекатилась и со всей силы ударила по ее слабому колену. Древко щелкнуло по кости. Онрен, задохнувшись, повалилась на мокрые плиты. У нее подломилось колено. Не дав противнице подняться, Тани чиркнула лезвием ей по плечу. – Вставай! – воскликнул морской начальник. – Хорошая схватка. Тани из Южного дома, победа за тобой. Зрители забили в ладоши. Тани отдала слуге оружие и протянула руку Онрен: – Я сделала тебе больно? Онрен не отказалась от ее помощи. – Ну, – отдуваясь, ответила она, – по-моему, ты мне сломала коленную чашечку. Сзади на них налетело облачко соленого ветра. Зеленая лакустринка улыбалась Тани с крыши, обнажив в усмешке все зубы. И Тани впервые улыбнулась в ответ. Она, как издалека, услышала, что Онрен говорит что-то еще. – Прости. – Голова у нее кружилась от радости. – Что ты сказала? – Просто заметила, что и за таким нежным личиком может скрываться яростный воин. – Они поклонились друг другу, а потом Онрен кивнула на ряды, где еще рукоплескали ученики. – Присмотрись к Турозе. Он знает, что его ждет бой. Тани проследила за ее взглядом. Туроза никогда еще не выглядел таким злым – и таким решительным. 11 Запад – Вот. – Эстина Мелаго обвела рукой земли перед ними. – Наслаждайтесь видом искалинского драконьего нужника. – Нет уж, спасибо. – Кит приложился к переходившей из рук в руки бутылке. – По мне, пусть лучше смерть станет для меня сюрпризом. Лот смотрел в подзорную трубу. Даже сегодня, через день после встречи с высшим западником, руки его подрагивали. Фиридел. Правое крыло Безымянного. Верховный вождь драконьего воинства. Если пробудился он, – конечно, и других западников недолго ждать. А в них черпали силу другие змеи. Если погибал высший западник, выгорал и огонь в происходивших от него вивернах. Сам Безымянный вернуться не мог – не мог, пока стоит дом Беретнет, – но и без него его слуги способны опустошить землю. Тому свидетельство – Горе Веков. Для их пробуждения должна быть причина. Они впали в спячку в конце Горя Веков, в ту ночь, когда небо пересекла комета. Ученые веками гадали, когда и по какой причине они могут пробудиться, но ответа никто не нашел. Мало-помалу все поверили, что этого не случится никогда. Что змеи обратились в живые окаменелости. Лот обратил внимание на зрелище, которое открывала ему подзорная труба. Луна наполовину прикрыла свой глаз, и они плыли по водам, темным, как его мысли. Виднелось только гнездо огоньков на месте Перунты. Города, полного драконьей чумы. Эта болезнь впервые пришла от Безымянного, чье дыхание, как говорили, несло в себе медленный яд. Высшие западники принесли с собой новую, более страшную ее вспышку. Они и виверны распространяли чуму, как крысы разносят мор. После окончания Горя Веков болезнь оставалась лишь в отдельных очагах, но ее признаки Лот изучил по книгам. Начиналось с покраснения ладоней. Потом выступала чешуйчатая сыпь. Она расползалась по телу, и пораженный болезнью начинал испытывать боль в суставах; его мучили лихорадка и видения. Несчастных, которым доводилось пережить эту стадию, охватывал пожар в крови. Тогда они делались опаснее всего: если их не удерживать, носились с воплями, словно охваченные огнем, и каждый, чьей кожи они касались, тоже заболевал. Обычно такие умирали в считаные дни, хотя известны были и прожившие дольше.