Я кивнул. — Я по-прежнему не знаю, растерял ли он ее под конец. Может, просто Роджер оказался сильней. Но я сделала свой выбор еще до того, как они померились силой. И угадала. — Ты не глупа. — Да. Но скоро будет еще одна схватка. И мне кажется, я знаю, кто победит. — А я — нет. Она посмотрела на свои колени: — К тому же я уже немолода. Устала быть за ангелов. Мой мир рушится, Блэки. У меня есть Роджер. Я понимаю, почему Сэм проиграл, но не понимаю, почему Роджер победил. А в следующей схватке победишь ты, Блэки. Роджер проиграет. И этого я тоже не понимаю. — Ты просишь меня, дьявола в серебристых портках, забрать тебя отсюда? Она нахмурилась: — Вернись и поговори с Роджером. — Накануне войны встречаются военачальники противоборствующих армий. Говорят, что война будет всем только во вред. Однако вся вселенная знает, что они будут воевать. Она глянула вопросительно. — Это цитата. — Пойди поговори с Роджером. Я встал и пошел обратно к костру. Минут через пять меня окликнули: — Блэки! Я остановился у дуба, обхватившего мощными корнями валун. В таких местах большим деревьям не за что удержаться, и они рано или поздно падают. — Я видел, как ты ушел в эту сторону. — Роджер, — сказал я, — на Ядозубе все не так здорово, как хотелось бы. Он пошел рядом со мной. — Ты не можешь сделать так, чтобы сюда не тянули линию? — Он покрутил перстень на покрытом шрамами пальце. — В законе сказано, что такому-то числу людей полагается столько-то энергии. Послушай… Ну протянем мы линию. Обязательно ли вам ею пользоваться? Не понимаю, почему это так вас пугает. — Не понимаешь? — Я говорил, что сочувствую… Он сунул руки в карманы. Под деревьями было темно, и, хотя сквозь листья проникал свет, я не видел его выражения. Его тон меня удивил. — Ты не понимаешь, что тут происходит, да? Фидесса сказала, не понимаешь. — В голосе его слышалась усталость. — Я думал, ты… — Тут ход его мысли переменил направление. — Эти ваши линии… Знаешь, что удерживает здесь наших ребят? Я не знаю. Зато знаю, что они привязаны к этому месту не так крепко, как ты думаешь. — Фидесса говорила, они отсюда уходят. — Я никого не держу против воли. И Сэм не держал. В этом была его сила, и моя. Их свобода была нашей силой. Вы протянете сюда ваши линии, и, будь спокоен, ими станут пользоваться. Может, не сразу. Но станут. Если человека долго бить, он в конце концов сломается. За деревьями я видел яму для барбекю. — Может быть, ты просто с этим смиришься. Он покачал головой. Лицо было совсем скрыто в тени. — Мне-то что. У меня это было недолго, так что и потерять будет не жалко. Но нет. — Роджер, ты ничего не теряешь. Ну проведут сюда линии — да наплюй на них, и все. — Я говорю о силе. О моей силе. — Не понял? — Они видят, что происходит. — Он повел рукой, как бы обнимая всех ангелов Небесной обители. — Знают, что идет борьба. И я в ней проиграю. Было бы лучше, попробуй я действовать, как Сэм? Он бы попытался проломить тебе башку. Потом атаковал бы ваш серебряный драндулет с воздуха. Вероятно, угодил бы в кутузку, и мы вместе с ним. — Да. — Ты когда-нибудь терял что-нибудь для тебя дорогое, Блэки? Настолько дорогое, что невозможно даже говорить, как оно тебе дорого? Этого не стало. Ты провожал его взглядом. И вот его нет. — Да. — Да? Что это было? — Моя жена. — Она ушла к другому? — Сгорела на оголенном кабеле. Это было в Тибете, мы работали ночью. И я все видел. И ее не стало. — Знаешь, — сказал Роджер, помолчав, — мы с тобой во многом похожи. — Он опустил голову. — Я думаю, каково это будет… потерять Фидессу… — Почему ты говоришь это именно мне? Он пожал широкими плечами. — Бывает, женщина ведет себя так, что чувствуешь… Сэм знал. Но это глупо, да? Ты думаешь, это глупо, Блэки? Зашуршали листья, послышались чьи-то шаги. Мы обернулись. — Фидесса?.. — спросил Роджер. Она остановилась в полумраке. Я догадывался, что она не ожидала нас здесь увидеть. Роджер глянул на меня. Потом на нее. — Что это вы там делали вдвоем? — Просто сидели, — ответила она, прежде чем я успел открыть рот. Еще мгновение мы стояли молча. Было уже совсем темно. Под нами лежала Обитель. Потом Роджер резко повернулся, раздвинул ветки и зашагал к поляне. Я пошел за ним. Поросенка уже разделали. Бо́льшую часть окорока срезали. Однако Роджер схватил кость и повернулся ко мне: — Эй, Блэки, ты пришел сюда веселиться! — Его покрытое шрамами лицо исказилось хохотом. — Давай, Блэки, веселись! — Он швырнул горячую кость мне в руки; она обожгла мне ладони. Роджер обнял кого-то за плечи и начал протискиваться между пирующими. Кто-то сунул мне банку пива. Кость, которую я уронил на бурые сосновые иглы, скоро почернела под подошвами ангелов. Поесть я себе все-таки добыл. Достал еще выпить. А потом еще. Помню, как стоял на верхней террасе Обители, опершись на остатки перил. Сью сидела у пруда. Возле нее сутулился Дэнни; плечи его блестели, словно он только что отошел от горна. Голос за моей спиной: — Полетаем? Сшибем луну с неба? Я вижу три звезды! Кто их погасит? — Роджер, расставив ноги, балансировал на стойке для птероциклов и грозил небу кулаком. — Я буду летать! Пока моя метла не проткнет в небе дырку! Бог, слышишь меня? Мы идем к тебе в гости! Мы забьем тебя метлами до смерти и будем швырять вниз метеоры… Вокруг него орали ангелы. Затарахтел птероцикл. Потом еще два. Первая метла сорвалась с бетона, Роджер отскочил в сторону. Остальные расступились. Метла метнулась над террасой, провалилась за кромку леса и вдруг взмыла над ветвями деревьев, расправляя темные крылья. — Полетишь со мной вместе? Я хотел было пожать плечами, но его рука остановила мое движение. — Там есть боги, на которых стоит взглянуть. Посмотришь со мной? Кроме пива, они все еще и закидывались таблетками. — Боги — это низкое содержание сахара в крови, — сказал я. — Святой Августин, индейский пейотль[29]… Ты знаешь, как это действует… Он повернул свою ладонь так, что ее тыльная сторона уперлась мне в шею.