— Князь любит Дракон? — Лорк перекрутился, поймал ее за плечи, притянул к себе. В грудь ударила волна ее дыхания. Их лица сшиблись; оба не закрыли глаз. Он давил ее тонкие губы своими полными, пока ее рот не сдался и его зубы и язык не наскочили на ее зубы. Ее пальцы вцепились в его жесткие волосы. Она омерзительно закряхтела. Он держал ее, изумленную, ошеломленную, перепуганную, на пике страстного желания покончить со всем этим, здесь, сейчас. Но ничто не кончилось. Она отбивалась, извивалась, дергалась. Едва он ослабил хватку, она вырвалась: глаза навыкате. Потом веки занавесили голубой свет, пока ярость не отверзла их вновь. — Ну?.. — Он дышал тяжело. Лала завернулась в накидку. — Если оружие подводит меня хоть раз… — голос хриплый, как у Мыша, — я от него избавляюсь. Иначе, благородный пират, ты бы… — Она чуть смягчилась? — Мы бы… Но теперь у меня есть оружие другого рода. Кают-компания «Какаду», тесная и пустая. На скамейках — два киберштыря. Еще один застыл на ступеньках у двери в проекторную. Угловатые лица, белая форма; эти люди напомнили Лорку его предыдущую команду. На шевронах — багровая эмблема «Красного смещения». Штыри посмотрели на Лорка и Лалу. Тот, что стоял, шагнул в свою проекторную, и лязг двери эхом отразился от высокого потолка. Двое встали, готовясь уйти. — Князь спустится? Лала кивнула на железную лестницу: — Он примет тебя в капитанской каюте. Лорк пошел вверх по лестнице. Сандалии щелкали по перфорированным ступеням. Лала поднималась следом. Лорк постучал в обитую гвоздями дверь. Та распахнулась, Лорк — Лала за ним — ступил внутрь, и перчатка из металла и пластика на шарнирной руке выдвинулась с потолка и ударила его по лицу — дважды. Лорк отшатнулся к двери — изнутри покрытой кожей и засаженной латунными заклепками, — и та захлопнулась. — За то, — возвестил труп, — что лапал мою сестру. Лорк потер щеку и глянул на Лалу. Та замерла у нефритовой стены. Густо-бордовые балдахины — в тон ее накидке. — Думаешь, я не слежу за всем, что происходит на корабле? — спросил труп. — Плеядские варвары, деревенщины — верно Аарон о вас говорит. Пузыри рождаются в резервуаре, ласкают ободранную голую ногу, гнездятся гроздьями в скукоженном паху, катятся по груди — прутья ребер, почерневшие лохмотья кожи, — овевают обожженную безволосую голову. Безгубый рот зияет обломками зубов. Носа нет. Вокруг сгнивших разъемов вьются трубки и провода. Трубки пронзают живот, бедро и плечо. Раствор в резервуаре вихрится, единственную руку качает туда-сюда, трупное окоченение сжало обугленные пальцы, превратило в клешню. — Тебя не учили, что глазеть невежливо? Ты именно глазеешь, знаешь ли. — Голос из динамика в стеклянной стене. — Боюсь, на другом мире я повредился несколько сильнее Лалы. Пара движущихся камер над резервуаром сместились, когда Лорк сделал шаг от двери. — Для владельца «Красного смещения» твое решение выровнять орбиты не слишком… — Изумление Лорка ничуть не маскировалось банальностью. Кабели управления кораблем воткнуты в разъемы на стеклянном фасаде резервуара. Само стекло — часть стены. Кабели извиваются над черно-золотой плиткой и исчезают в медно-красной решетке, закрывшей переднюю панель компьютера. На стенах, полу и потолке все экраны эфирных возмущений в роскошных рамах показывают один и тот же лик ночи. На краю каждого — серые очертания «Птицы Рух». По центру каждого — звезда. — Увы, — сказал труп, — я не ты, я никогда не был спортсменом. Кажется, ты хотел со мной говорить. Что скажешь? И вновь Лорк взглянул на Лалу. — Я почти все сказал Лале, Князь. Ты слышал. — Как-то я сомневаюсь, что ты притащил нас обоих сюда, на край звездной катастрофы, чтобы сообщить именно это. Иллирий, Лорк фон Рэй. Ни ты, ни я не забыли о главной цели твоего полета. Ты не уйдешь, не сказав, где собрался взять… И тут звезда стала новой. Неминуемое настолько непредвиденно. В первые мгновения на усиленных картинках вокруг них точки сменились разливами света. И разливы делались ярче. Лала вжалась в стену, закрыв глаза рукой. — Рано! — заорал труп. — Еще несколько дней!.. Лорк пересек каюту в три прыжка, выдернул два втыка из резервуара, вставил себе в запястья. Третий перегнул и вогнал в хребетный разъем. Его затопила музыка корабля. Хлынул сенсор-поток. На вид каюты наложилась ночь. И ночь занималась огнем. Вырвав контроль у штырей, Лорк развернул «Какаду» и устремил его к узлу света. Корабль бросился вперед. Камеры-близнецы, сместившись, поймали его в фокус. — Лорк, что ты делаешь? — крикнула Лала. — Останови его! — Это труп. — Он тащит нас в звезду! Лала прыгнула на Лорка, схватила. Они развернулись, зашатались. Каюта и звезда снаружи липли к его глазам двойной экспозицией. Лала поймала петлю кабеля, набросила Лорку на шею, закрутила, стала душить. Кабельная оболочка жевала горло. Лорк вцепился одной рукой в ее спину, другую вдавил ей в лицо. Она закряхтела, голова запрокинулась (рука давила в средоточие света). Ее волосы соскользнули, открепились; парик упал с опаленного черепа. В медико она вернула себе только здоровье. Косметическая пластикожа, восстановившая лицо, расползлась под пальцами. Эластичная пленка сошла с пятнистой ямчатой щеки. Лорк вдруг резко отдернул руку. Руины ее лица обрушили на него крик сквозь пламя; он оторвал ее руки от шеи, оттолкнул. Лала отпрянула, наступила на накидку, упала. Лорк повернулся, и тут с потолка замахнулся механический кулак. Лорк его перехватил. Кулак был слабее человека. Лорк с легкостью сдержал эту руку, пока ее пальцы ловили ярящуюся звезду. — Хватит! — проревел он. И в тот же миг волей погасил сенсор-импульсы по всему кораблю. Экраны посерели. Сенсор-импульсы всех шести киберштырей он отрезал еще раньше. Огни испарились из его глаз. — Ради всего святого, Лорк, ты что творишь? — Я нырну в геенну и выужу иллирий голыми руками! — Он спятил! — завизжал труп. — Лала, он спятил! Он убивает нас, Лала! Он хочет одного — с нами разделаться! — Да! Я тебя убиваю! Лорк отшвырнул руку. Та вцепилась в кабель, шедший из запястья, дернула. Лорк поймал руку снова. Корабль накренился. — Ради бога, вытащи нас, Лорк! — орал труп. — Вытащи нас отсюда! Корабль опять затрясло. Искусственную гравитацию перемкнуло, жидкость перелилась через край резервуара и испятнала стекло, едва притяжение исправилось. — Слишком поздно, — прошептал Лорк. — Нас засосал гравиштопор! — Зачем ты это делаешь? — Чтобы тебя убить, Князь. — Лицо Лорка бурлило яростью, пока не пролилось смехом. — Да, Князь, больше ни за чем! Это все, чего я сейчас желаю. — Не хочу умирать вновь! — провизжал труп. — Не хочу вспыхнуть, как горящая мошка! — Вспыхнуть? — Лицо Лорка скривилось вдоль шрама. — О нет! Все будет медленно, медленнее прежнего! Не меньше десяти — двадцати минут. Воздух теплеет — чуешь? Но пять минут жару еще можно будет терпеть. — Под золотым блеском лицо Лорка мрачнело. Слюна кропила губы с каждым согласным. — Ты сваришься в этой банке, как рыба… — Он прервался, почесал живот под жилетом. Оглядел каюту. — Что здесь горючего? Занавески? Твой стол из настоящего дерева? А эти бумажки? Механическая рука скакнула от Лорка. Метнулась через каюту. Пальцы сжали Лалину руку. — Лала, нет! Останови его! Не дай ему нас убить! — Ты в жидкости, Князь, успеешь полюбоваться пожаром. Лала, твоя уже обожженная кожа не потеет. Так что ты умрешь первой. Он будет видеть тебя еще несколько секунд, а потом закипит раствор, потечет резина, расплавится пластик… — Ты говорил о любви, Лорк! — закричала Лала, схватив механическую руку. — И вот что она тебе принесет? Мою смерть и смерть и уничтожение всего, что я когда-либо любила, всего, что могла бы любить, даже тебя?.. — Нет! — (Рука оторвалась от Лалы, перелетела каюту, врезалась в фасад резервуара.) — Уголовник! Вор! Пират! Убийца! Нет!.. Рука была слабее, чем тогда, в Таафите. Стекло тоже.