— Они тоже в одиночном дрейфе. Свяжемся с ними, когда придет время. Пока они не нужны нам, а мы — им. Циана предупредила их о нашем прилете. Я их покажу на матричном движке. Вот, можете следить за их локациями и перемещениями. Это главная станция, с людьми. В пятьдесят раз дальше нас. — Мы будем в опасной зоне, когда бабахнет? — Когда стартует нова, эта звезда сожрет небо и все в нем на огромном расстоянии. — А когда начнется? — Через считаные дни, по прогнозу Цианы. Но погрешность таких прогнозов известна: две недели в обе стороны. Если бабахнет, у нас будет пара минут на сборы. Сейчас мы от нее в двух с половиной светочасах. — (Вся картинка рисовалась не светом, а возмущением эфира, дававшим синхронный вид на звезду.) — Когда стартует — бабахнет, это мы не пропустим. — А иллирий? — спросил Себастьян. — Как добудем мы его? — Это предоставьте мне, — сказал ему Лорк. — Настанет час добыть — добудем. Можете пока все выткнуться. Только выдергивать кабели никто не спешил. Крылья сокращались до отрезков света, но два — не сразу, а два мерцали еще какое-то время. Кейтин и Мыш задержались дольше всех. — Капитан? — спросил Кейтин через пять минут. — Мне просто интересно. Сказал патруль что-нибудь, когда вы сообщили об… инциденте с Даном? Прошла почти минута, прежде чем Лорк сказал: — Я не сообщил. — А, — сказал Кейтин. — Я примерно так и думал. Мыш трижды начинал говорить «но» — и не сказал. — У Князя есть доступ ко всем официальным записям, проходящим через драконский патруль. Ну или я предполагаю, что есть. Для меня компьютер сканирует все, что идет через Плеяды. Конечно, он запрограммирован отслеживать то, что хоть как-то меня касается. Отследи Князь Дана, он обнаружил бы нову. Я не хочу, чтобы он нашел ее таким способом. Я бы предпочел, чтобы он не знал об этой смерти. Насколько мне известно, все, кто знает, сейчас у меня на борту. И хорошо. — Капитан? — Что, Мыш? — Что-то приближается. — Транспорт снабжения станции? — спросил Кейтин. — Она слишком далеко. Нас вынюхивают по волшебной пыльце. Лорк молчал; корабль-чужак двигался по координатной матрице. — Отключайтесь — и в кают-компанию. Я скоро буду. — Но капитан… — У Мыша получилось. — Это грузовик-семикрыл вроде нашего, только, по позывным, из Дракона. — Что он тут делает? — В кают-компанию, я сказал. Кейтин прочел название корабля, которое расшифровывал под сеткой луч позывных: — «Черный какаду»? Мыш, пошли. Капитан велел отключаться. Они выткнулись и присоединились к остальным на краю пруда. У вершины вьющейся лестницы откатилась дверь. Лорк шагнул на затененную ступеньку. Мыш смотрел на схождение фон Рэя и думал: капитан устал. Кейтин смотрел на фон Рэя и отражение фон Рэя в зеркальной мозаике и думал: он движется устало, но это усталость спортсмена перед вторым дыханием. Когда Лорк был посередине лестницы, свет-фантазия в позолоченной раме на дальней стене сгинула. Они вздрогнули. Мыш так и вовсе ахнул. — Ну что, — сказала Лала. — Почти ничья. Так вообще честно? Ты все еще впереди. Мы не знаем, где тебя ждет трофей. Не гонка — сплошные старты и остановки. — Ее голубой взгляд омыл команду, задержался на Мыше, возвратился к Лорку. — До той ночи в Таафите я не знала такой боли. Видно, жила в оранжерее. Но каковы бы ни были правила, благородный капитан… — (тут прорвалось презрение), — нас тоже растили для игры. — Лала, я хочу с тобой поговорить… — Голос Лорка дрогнул. — И с Князем. Наедине. — Не уверена, что Князь хочет говорить с тобой. Промежуток с того момента, когда ты оставил нас на краю Злата, и до момента, когда мы наконец прорвались к медико, не относится к моим… нашим приятнейшим воспоминаниям. — Скажи Князю, что я переправляюсь на «Черный какаду». Я устал от этого кошмара, Лала. Что-то ты хочешь узнать у меня. Что-то я хочу сказать тебе. Ее рука нервно дернулась к упавшим на плечо волосам. Ее темная накидка оканчивалась высоким воротником. Через миг она сказала: — Очень хорошо, — и пропала. Лорк поглядел вниз, на экипаж: — Вы слышали. Вернитесь на крылья. Тййи, я видел, как ты управлялась с ниточками. Твой полетный опыт явно больше, чем у остальных. Возьмешь на себя капитанские разъемы. И если случится что-то не то — что угодно, вернусь я или нет, — уводите отсюда «Птицу Рух», быстро. Мыш и Кейтин посмотрели друг на друга, потом на Тййи. Лорк пересек ковер, взошел на пандус. Посередине белой арки замер и уставился на свое отражение. Сплюнул. Исчез прежде, чем рябь коснулась берега. Озадаченно переглядываясь, они разошлись от пруда. На ложементе Кейтин воткнулся и включил сенсор-импульсы извне корабля; остальные все уже вышли в сенсорику. Он смотрел, как «Черный какаду» подплывает, чтобы принять челнок. — Мыш? — Ага, Кейтин. — Мне тревожно. — За капитана? — За нас. «Черный какаду» ударил крыльями по темноте и медленно развернулся рядом, выравнивая орбиты. — Мы дрейфовали, Мыш, — мы с тобой, близнецы, Тййи и Себастьян, хорошие люди, все мы… но бесцельно. Одержимец схватил нас и понес прочь на край всего. И вот мы прибыли и видим, что одержимость заковала нашу бесцельность в порядок… а может, в более осмысленный хаос. Тревожит меня то, что я так ему благодарен. Мне бы взбунтоваться, чтобы отстоять собственный порядок. Но я не бунтую. Я хочу, чтобы он выиграл свою адскую гонку. Я хочу ему победы, и, пока он не победит или проиграет, всерьез желать чего-либо для себя я не смогу. «Черный какаду» принял шлюпку-челнок: пушечный выстрел наоборот. Когда надобность поддерживать выравненные орбиты отпала, корабль отдрейфовал прочь. Кейтин смотрел на его темное вращение. — Доброе утро. — Добрый вечер. — По Гринвичу, Лала, сейчас утро. — А я из учтивости приветствую тебя по времени Ковчега. Прошу сюда. — Она придержала одеяние, пропуская его в черный коридор. — Лала? — Да? — Ее голос сразу за левым плечом. — Когда я тебя вижу, всегда задаюсь одним и тем же вопросом. Ты столько раз давала мне понять, какой ты прекрасный человек. Но это отблески в тени, которую отбрасывает Князь. Много лет назад, когда мы говорили на той вечеринке, на Сене, меня поразило: как сложно было бы тебя любить. — Лорк, Париж остался за много миров отсюда. — Князь тебя контролирует. Я знаю, это мелко, но тебя я не могу простить ему больше всего. Рядом с ним ты никогда не проявляешь свою волю. Разве что тогда в Таафите, на другом мире под изможденным солнцем. Ты думала, Князь мертв. Я знаю, ты помнишь. Я с тех пор только о том и думал. Ты меня поцеловала. Но он закричал — и ты ринулась к нему. Лала, он пытается уничтожить Федерацию Плеяд. Все миры на орбитах трех сотен звезд — сколько это миллиардов людей. Это мои миры. Я не дам им погибнуть. — Чтобы их спасти, ты опрокинул бы колонну Дракона — и пусть Змей отползает по грязи куда подальше? Вышиб бы экономическую опору из-под Земли — и пусть осколки падают сквозь ночь? Свалил бы миры Дракона в эпохи хаоса, гражданской смуты, лишений? Миры Дракона — миры Князя. Неужели ты в своем высокомерии решил, будто он любит свое меньше, чем ты — свое? — Лала, что любишь ты? — Не у тебя одного есть тайны, Лорк. У нас с Князем тоже. Когда ты вышел из горящих камней, да, я подумала, что Князь мертв. В моей челюсти был зуб со стрихнином. Я хотела наградить тебя победным поцелуем. Но Князь закричал.