Князь, шатаясь, поднялся, выцепил еще одну плавучую полку. С рыком ее метнул. Лорк заорал, когда та полоснула по руке и расшиблась о стекло двери позади. Дыхнуло прохладой — раздвинулись панели. С улицы вкатился смех. — Я до тебя доберусь! Я тебя поймаю и… — Князь кинулся к Лорку, — покалечу! Лорк развернулся, перескочил кованое железо и вломился в толпу. Люди кричали, пока он прорубался насквозь. Руки били по лицу, толкали в грудь, хватали за плечи. Крик — и смех — нарастали. Князь был за ним, потому что: — Чего это они?.. Эй, берегись… — Дерутся! Гляди, это Князь… — Держите их! Держите! Они что, все с ума… Лорк вырвался из толпы, запнулся у парапета. На мгновение завис над стремительной Сеной и мокрым камнем. Отпрянул, обернулся. — Пустите меня! — завывал Князь из толпы. — Пустите мою руку! Мою руку, пустите мою руку! Память ударила под дых, до сотрясения. То, что было замешательством, стало страхом. Каменные ступени рядом вели к пешеходной дорожке вдоль реки. Лорк сбежал вниз и, достигнув низа, услышал за собой других. По глазам шлифанули огни. Лорк затряс головой. Свет на мокрой дороге, замшевшая каменная стена сбоку — кто-то направил прожектор, чтобы лучше видеть. — Пустите мою… — Лорк услышал Князя, прореза́вшего толпу. — Я его достану! Князь кубарем летел вниз по ступеням, отражаясь от камней тенями. Удержался от падения, сощурился в подсвеченную реку. Его жилет висит на одном плече. В потасовке он лишился длинной перчатки. Лорк попятился. Князь поднял руку: …бронзовая сетка и алмазоблещущие конденсаторы паутиной обвили черную стальную кость; в прозрачном кожухе жужжат шестеренки. Лорк сделал еще шаг. Князь атаковал. Лорк юркнул к стене. Оба развернулись. Гости облепляли перила, жались к парапету. Лисы и ящерицы, орлы и жуки толкались, желая рассмотреть детали. Кто-то с размаху налетел на прожектор, и перевернутый зверинец в воде дернулся. — Вор! — Узкую грудь Князя сдавил спазм. — Пират! — (В небе блеснула ракета. Глухой разрыв запоздал.) — Ты грязь, Лорк фон Рэй! Ты хуже… Теперь атаковал Лорк. Злость лязгнула в груди, глазах, руках. Один кулак поймал голову Князя сбоку, другой вонзился в живот. Лорк пришел с поруганной гордостью; злость побуждалась оторопью, а густое унижение дробило дыхание о ребра, когда он сражался под сказочными зрителями. Ударил снова — не целясь. Протез Князя взлетел. Плоскостью слепящих пальцев настиг Лорка под подбородком. Сокрушил кожу, чиркнул по кости, не остановился, вскрыл губу, щеку, лоб. Рвался жир, лопались мышцы. Лорк завопил — рот в крови — и упал. — Князь! — Лала (это она, ничего не видя, потрясла прожектор) стояла на парапете; красное платье и темные волосы стегали тьму на речном ветру. — Князь, нет! Тяжело дыша, Князь отступил, отступил еще. Лорк лежал ничком, рукой в воде. Под его головой марала камень кровь. Князь резко обернулся и зашагал по ступеням. Кто-то вновь направил прожектор вверх. На мгновение осветились люди, наблюдавшие с набережной Сены. Затем свет ушел в высоту, прикрепившись к фасадам и окнам Сен-Луи. Люди отошли от перил. Кто-то стал спускаться по лестнице наперерез Князю. Секунду спустя повернул. Морда пластиковой крысы покинула парапет. Кто-то взялся за прозрачное виниловое плечо и увел ее прочь. Тут и там на острове сталкивалась музыка дюжины эпох. Голову Лорка баюкала темная вода. Река посасывала руку. Затем лев залез на парапет и рухнул, шлепнув босыми ногами о камень. По ступенькам сбежал грифон — и упал на колено рядом с Лорком. Дан стянул фальшивую голову, бросил к лестнице. Маска с глухим стуком откатилась на фут. Голова грифона полетела следом. Брайан перевернул Лорка. Выдох застрял в Дановой глотке, потом вышел свистом. — Попортил капитана, да? — Дан, надо вызвать патруль или кого-нибудь. Не могут же они творить такое! Косматые брови Дана взлетели. — Чего это не могут? Я работал на ублюдков, у которых денег было куда меньше, чем у «Красного смещения», а дела они творили похуже. Лорк застонал. — Медико-блок! — сказал Брайан. — Где здесь найти медико-блок? — Он не мертвый. Доставим его обратно на корабль. Когда придет в себя, получу свое — и вон с этой гадской планеты! — Он глянул через реку на шпили-близнецы Нотр-Дама, на тот берег. — Земля не такая большая, чтоб на ней помещались и я, и Австралия. Хочу убраться. — Подсунул руку Лорку под колени, другую под плечи и выпрямился. — Ты хочешь его нести? — Ты знаешь другой способ добраться с ним до борта? — Дан пошел к лестнице. — Но должно же быть… — Брайан пошел за ним. — Нам нужно… Что-то зашипело на воде. Брайан оглянулся. Крыло скиммера поскребло берег. — Куда вы несете капитана фон Рэя? — Лала на переднем сиденье, теперь в темной накидке. — Обратно на яхту, мэм, — сказал Дан. — Здесь его явно не хотят. — Несите на катер. — Не думаю, что в этом мире мы доверим его кому бы то ни было. — Вы его команда? — Она, — сказал Брайан. — Вы хотите отвезти его к врачу? — Я хочу отвезти его на дром де Бло. Вам надо покинуть Землю как можно скорее. — По мне, так да, — сказал Дан. — Кладите его назад. Пре-медаптечка под сиденьем. Вдруг удастся остановить кровотечение. Брайан ступил на колеблемый скиммер, порылся под сиденьем, отыскал среди тряпья и цепей пластиковую коробку. Скиммер подскочил еще раз — на борт взошел Дан. Лала взяла контрольный шнур и воткнула в запястье. Они с шипением поплыли вперед. Маленький катер оседлал пену на воздушных крыльях и ускорился. Мосты — Сен-Мишель, Пон-Нёф, Искусств — бросали на катер тени. По берегам блистал Париж. Минуты спустя дома́ по левому берегу разметала распорка Эйфелевой башни в свете рампы ночи. Справа над скошенным камнем и за платанами последние поздние гуляки брели под фонарями по Лебединой аллее. — Ладно, — сказал его отец. — Расскажу. — Я думаю, этот шрам нужно… — заговорил образ матери в смотровой колонне. — Прошло три дня, и чем дольше он его носит… — Если хочет, чтобы все думали, что у него в голове случилось землетрясение, — его дело, — сказал отец. — Но сейчас я хочу ответить на вопрос. — Обратился к Лорку: — И для этого… — подошел к стене, уставился на город, — тебе надо узнать кое-что об истории. Не то, чему тебя учили в Козби. На Ковчеге — разгар лета. За стеклянными стенами ветер пинает по небу лососевые облака. Когда порывы усиливаются, голубые жилы ирисовых диафрагм на подветренной стене сужаются до ярких мандал, потом расширяются, стоит восьмидесятимильным ветрам миновать. Пальцы матери, темные и в драгоценностях, движутся по ободу чашки.