— Арти, — произнес я нагловатым баритоном Говарда, — можете упрекнуть меня в чрезмерном самомнении, но, сдается, Регулярные службы нагрянули сюда исключительно по мою душу… — Они не слишком огорчатся, если сцапают и меня, — прорычал Ястреб. А другой Ястреб сказал из угла кабины: — Арти, говорят, вы шагу не ступаете без охраны. — Ну и что? — У тебя только одна возможность выбраться отсюда, — прошептал Ястреб мне на ухо. Куртка расстегнулась на нем до середины, открыв изувеченную грудь. — Вместе с Арти. — Блестящая мысль, — заключил я. — Арти, хотите за услугу тысчонку-другую? — Ничего мне от вас не нужно. — Ястреб повернулся к Ястребу. — Зато нужно кое-что от тебя. Видишь ли, малыш, я не ждал встречи с Мод и не успел подготовиться. Если хочешь, чтобы я помог выбраться твоему дружку, выполни мою просьбу. На лице мальчишки — недоумение. На физиономии Ястреба — самодовольство (возможно, мне это показалось), сразу сменившееся озабоченностью. — Надо привлечь в вестибюль побольше народу, и побыстрее. Я хотел было спросить «зачем?», но вспомнил, что не знаю, каковы возможности у его охраны. Я решил спросить «как?», но тут под ногами вздрогнул пол и открылись двери. — Если не сумеешь, — прорычал Ястреб Ястребу, — никто из нас не выйдет отсюда! Никто! Я до последней минуты не догадывался, на что решился мальчишка. Едва я двинулся за ним следом, Ястреб схватил меня за руку и прошипел: — Стой на месте, идиот! Я шагнул назад. Арти встал в проеме, заклинив дверь. Ястреб подбежал к бассейну, нырнул, добрался вплавь до двенадцатифутового треножника и полез вверх. — Он же угробится! — прошептал Ястреб. — Ага, — согласился я. Не думаю, что в моем голосе сквозил цинизм. Ястреб возился под громадной пылающей чашей. Вдруг там что-то поддалось, а затем еще что-то звякнуло, а затем еще что-то потекло в бассейн. А затем в бассейн метнулся огонь. А за ним — черная стрела с золотым наконечником. Ястреб. Я до крови закусил щеку. Завыла пожарная сирена. По синему ковру к бассейну бежали четверо в форме. Неподалеку группа людей заметила огонь; закричала женщина. Вспомнив, что ковер, стены и потолок сделаны из невоспламеняющихся материалов, я вздохнул с облегчением. Забыть-то, глядя на исполинский столб адского пламени, было несложно. Ястреб вынырнул у стенки бассейна, на единственном участке, не охваченном огнем, выбрался на ковер и покатился, прижимая ладони к лицу. Он катился, катился, катился. Потом встал. Еще одна кабина лифта исторгла пассажиров; они вытаращились и заголосили. От дверей к бассейну спешили пожарные со снаряжением. Сирена не умолкала. Ястреб повернулся к собравшейся в вестибюле дюжине людей. С грязных черных штанин стекала и впитывалась в ковер вода. Пламя превращало капли на щеках и волосах Певца в сверкающую медь и кровь. Он ударил кулаками по мокрым ляжкам, набрал полную грудь воздуха и запел, перекрывая вой сирены и людские крики. Два человека прянули назад и скрылись в кабинах лифтов. С улицы вошли шестеро. Кабины вскоре вернулись, каждая привезла с десяток пассажиров. В мгновение ока по всему зданию пронеслась весть о том, что внизу поет Певец. Вестибюль быстро заполнялся народом. Ревело пламя, мельтешили вокруг шестидесятифутового костра пожарные, а Ястреб стоял на синем ковре, широко расставив ноги, и пел. В песне звучал ритм Таймс-сквер, кишащей ворами, морфадинистами, хулиганами, пьяницами, старыми шлюхами, способными обольстить разве что бомжа. Ритм драки, в которой нынче очень не поздоровилось одному старику. Арти потянул меня за рукав. — В чем де… — Пошли, — прошипел он. За нами закрылась дверь лифта. Мы побрели сквозь толпу зачарованных слушателей, то и дело останавливаясь, чтобы оглянуться и послушать. Признаюсь, я не смог должным образом оценить пение Ястреба — меня отвлекали тревожные гадания о том, как Арти намерен выбраться. Стоя возле парочки в купальных халатах, пялившейся на огонь, я предположил, что замысел Арти очень прост: переместиться к двери, прячась в толпе. Для чего он и велел Ястребу собрать побольше народу. Но у выхода стояли полицейские из Регулярной службы. Впрочем, вряд ли они имели отношение к тому, что происходило наверху, — очевидно, их привлек с улицы пожар и остановило в дверях пение Ястреба. Когда Арти со словами «прошу извинить» похлопал по плечу одного из них, давая понять, что хочет пройти, тот обернулся, отвел глаза и снова уставился, в манере Мака Сеннета[44]. Но другой дотронулся до руки не в меру бдительного приятеля и помотал головой, после чего они снова застыли, глядя на Певца. Когда в моей груди утихло землетрясение, я подумал, что у Ястреба разветвленная сеть разведки и контрразведки, и что его люди сейчас во множестве маневрируют в пылающем вестибюле, и что ломать голову над их хитроумными манипуляциями — значит обрекать себя на неизлечимую паранойю. Арти отворил последнюю дверь. Из помещения с воздушным кондиционированием мы вышли в ночь. Сбежали по пандусу. — Послушайте, Арти… — Идите направо. — Он показал вдоль по улице. — Я пойду налево. — А… куда я приду? — Я вытянул руку в направлении, предназначенном мне. — На станцию подподземки «Двенадцать Башен». Побыстрее уносите отсюда ноги, мой вам совет. Время еще есть, и чем раньше сядете в поезд, тем больше у вас шансов. Все, прощайте. — Он сунул кулаки в карманы и торопливо зашагал по улице. Я пошел вдоль стены в противоположную сторону, ожидая выстрела духового ружья из проезжающей машины или луча смерти из кустов. Но обошлось — я без приключений добрался до метро. За Агатом наступил Малахит. Потом был Турмалин. За ним Берилл. В этом месяце мне исполнилось двадцать шесть. За Бериллом — Порфир. Далее — Сапфир. В начале месяца я вложил десять тысяч в «Глетчер», абсолютно легальный дворец мороженого на Тритоне (первый и единственный дворец мороженого на Тритоне) — и он сразу принес баснословную прибыль (каждый пайщик получил восемьсот процентов дохода, хотите верьте, хотите нет). За две недели я сдуру потерял половину вырученного, вложив деньги в предприятия до абсурдного нелегальные, но «Глетчер» не дал мне надолго впасть в тоску и покрыл убытки. А там и новое Слово подоспело — Киноварь. Потом — Бирюза. За ней — Тигровый Глаз. Эти три месяца Гектор Кэлхус Эйзенхауэр, наконец-то остепенившийся, посвятил задаче стать респектабельным представителем верхушки среднего класса преступного мира. Пришлось изучить финансовый менеджмент, корпоративное право, технологию найма и тому подобное. Все это было совсем не просто, но ведь меня всегда интриговали трудности. Я добился успеха, применяя любимое правило: сначала — внимательное наблюдение, потом — точное подражание. За Тигровым Глазом пришел Гранат. За ним — Топаз. Я прошептал это Слово на крыше Транссателлитовой энергостанции, дав сигнал наемникам убить двух человек. Вы что-то слышали об этом? А вот я — ничегошеньки. За Топазом — Таффеит. Месяц был на исходе. Я находился на Тритоне (исключительно по делам, связанным с «Глетчером»). Утро выдалось чудесное, дела шли как нельзя лучше. Решив денек отдохнуть, я отправился на экскурсию в Потоки. — …высоте двести тридцать ярдов, — сообщил экскурсовод, и все мы, туристы, облокотясь на поручень, воззрились сквозь пластмассовую стену на утесы из замерзшего метана, дрейфующие в холодном зеленом свечении Нептуна. — Леди и джентльмены, всего в нескольких ярдах от нашей подвесной дороги вы видите Колодец Этого Мира, где более миллиона лет назад таинственная сила, которую наука до сих пор не может объяснить, вызвала таяние твердого метана на площади двадцать пять квадратных миль. За несколько часов образовался водоворот с воронкой в два раза глубже Большого каньона на Земле, застывший навеки, когда температура вновь упала до… Неторопливо шагая по длинному прозрачному коридору, я увидел ее улыбку. В тот день у меня была каштановая кожа и объемная прическа. Я не сомневался, что узнать меня невозможно, и рискнул остановиться рядом с ней. Признаюсь, она застала меня врасплох, когда резко обернулась и с абсолютно каменным выражением лица произнесла: — Извините, вы, случаем, не Гамлет Калибан Энобарб? Спасибо старым рефлексам — они позволили скрыть изумление и испуг за снисходительной улыбкой. «Прошу прощения, но вы, похоже, обознались…» Нет, на самом деле я сказал другое: — Мод, вы пришли сообщить, что настал мой час? На ней было платье в синих тонах, на плече огромная синяя брошь, явно стеклянная. Почему-то мне показалось, что в этом платье Мод гораздо меньше выделяется среди пышно разодетых туристов (Регина победила на выборах в Порфирий, и брючные костюмы стремительно вернулись в моду), чем я в моем прикиде. — Нет, — ответила Мод. — Вообще-то, я сейчас отдыхаю. Как и вы. — Вы не шутите? — (Мы отстали от толпы.) — Нет, наверное, шутите. — Успокойтесь. На Тритон не распространяется юрисдикция Специальных служб Земли. Мы сотрудничаем со здешними Специальными службами, но, поскольку вы прибыли сюда с деньгами и бо́льшую часть регистрируемых доходов получаете от «Глетчера», у нас нет к вам претензий. Правда, Регулярные службы только и ждут, чтобы вы дали им повод для ареста. — Она улыбнулась. — Мне еще не довелось побывать у вас в «Глетчере». Вот бы похвастать на Земле, что меня пригласил туда один из его владельцев. Не выпить ли нам лимонада? Величественный водоворот — Колодец Этого Мира — низринулся в опаловое сияние. Изумленные туристы загалдели, а экскурсовод принялся объяснять что-то насчет коэффициентов преломления и углов падения. — Похоже, вы мне не верите, — сказала Мод. Мой взгляд подтвердил правильность ее догадки.