— Ты живешь на Ковчеге, второй планете вот этой звезды, — сказал отец, указуя на карту, развернутую Лорком на каменном столе у стеклянной стены; за стеной паукообразные тильдеревья корчились в вечерней буре. — А где Земля? Отец рассмеялся, громко и одиноко в гулкой столовой: — На этой карте ее не найти. Здесь только Федерация Плеяд. Морган положил руку на плечо мальчика: — Карту тебе Дракона в следующий принесу раз. — Секретарь с миндалевидными глазами улыбался. Лорк обратился к отцу: — Хочу в Дракон! — И к секретарю Моргану: — Однажды в Дракон я полечу! Секретарь Морган говорил так, как многие в школе Козби; как люди на улице, которые помогли Лорку найти дом, когда он потерялся в четыре года (но не как отец или тетя Циана) и мама с папой ужасно огорчились. («Мы так волновались! Думали, тебя похитили. Не ходи к этим уличным картежникам, пусть они и привели тебя домой!») Родители улыбались, когда он вот так с ними разговаривал, но сейчас улыбок не было, ведь секретарь Морган — их гость. Папа хмыкнул: — Карта Дракона! Ему только ее и не хватает. О да, Дракона! Тетя Циана усмехнулась; тут мама и секретарь Морган тоже засмеялись. Они жили на Ковчеге, но часто летали на больших кораблях к другим мирам. В каюте можно провести рукой перед цветными пультами и съесть что хочешь когда хочешь, а еще можно спуститься на смотровую палубу и глядеть на вихри пустоты, транслируемые визуальными узорами света на пузыре-потолке, биение цвета среди дрейфующих звезд… и ты знаешь, что летишь быстрее и быстрее всего на свете. Иногда родители летали в Дракон, на Землю, в города именами Нью-Йорк и Пекин. Он думал: когда же они возьмут меня с собой? Но что ни год, в последнюю неделю сальваря они летели на большом корабле на другой мир, которого тоже не было на карте. Именем Новая Бразилия, и был он во Внешних Колониях. Лорк жил и на Новой Бразилии, на острове Сан-Орини, — потому что там у родителей тоже был дом, возле шахты. Впервые имена Князя и Лалы Красных он услыхал в доме на Сан-Орини. Он лежал во мраке, вопя о свете. Наконец пришла мать, отмахнула сетку от насекомых. (Та была без толку: красных жучков, что норовили укусить, после чего на пару часов делалось странно, отгоняла акустическая система дома — но мама риска не любила.) Взяла Лорка на руки: — Шшш! Шшш! Все хорошо. Не хочешь баю-бай? Завтра у нас вечеринка. Прибудут Князь и Лала. Хочешь поиграть с Князем и Лалой? Пронесла его по детской, притормозив у двери, щелкнула стенным тумблером. Завращался потолок, поляризованное окно прояснилось. Сквозь обрамлявшие крышу пальмовые ветви с перехлестом плеснули оранжевым луны-близняшки. Уложив Лорка в постель, мама погладила его жесткие рыжие волосы. Чуть погодя пошла к двери. — Мама, не выключай! Рука отпала от тумблера. Мама улыбнулась. Ему стало тепло; перевернувшись на спину, он вгляделся в луны в просветах между вайями. Князь и Лала Красные явились с Земли. Он знал, что родители мамы живут на Земле, в стране Сенегал. Семья папиного прадедушки тоже с Земли, из Норвегии. Фон Рэи, белобрысые и беспардонные, спекулировали в Плеядах несколько поколений. Чем именно спекулировали, он не очень понимал, но спекуляции обернулись прибылью. Семья владела месторождением иллирия как раз за северной оконечностью мыса, приютившего сан-оринийский особняк. Отец порой шутил, мол, пора тебе стать бригадирчиком шахтеров. Видимо, это и была та самая «спекуляция». И луны уплыли прочь; Лорка взяла дрема. Он не помнил, как его познакомили с голубоглазым черноволосым мальчиком (протез вместо правой руки) и его длинной и тонкой сестрой. Но припоминал, как они втроем — он, Князь и Лала — играли назавтра в западном саду. Он показал им место под бамбуком, откуда можно залезть в резные каменные пасти. — Что это такое? — спросил Князь. — Это драконы, — объяснил Лорк. — Это не драконы, — сказала Лала. — Драконы. Так папа говорит. — А. — Князь поймал фальшивой рукой нижнюю губу и подтянулся. — А для чего они? — Чтобы в них забираться. А потом из них выбираться. Папа говорит, их вырезали люди, которые жили тут раньше. — А кто тут жил раньше? — спросила Лала. — И зачем им были драконы? Князь, помоги мне. — Я думаю, они глупые. Князь с Лалой стояли между верхними каменными клыками. (Потом Лорк узнает, что «люди, которые жили тут раньше» — народ Внешних Колоний, вымерший двадцать тысяч лет назад; сохранилась его резьба по камню, и руины стали основанием, на котором фон Рэй возвел свою виллу.) Лорк подпрыгнул до челюсти, схватился за нижнюю губу и полез. — Дай руку! — Секундочку, — сказал Князь. Потом не торопясь опустил ботинок на пальцы Лорка и надавил. Лорк ойкнул и сверзился, скрючив кисть. Лала хихикнула. — Эй! — Стучало в виски негодование, набухало смятение. Боль ковыряла костяшки. — Не смейся над его рукой, — сказала Лала. — Он этого не любит. — А? — Лорк в первый раз пригляделся к клешне из пластика и металла. — Я над ней не смеялся! — Смеялся, — безмятежно сказал Князь. — Я не люблю, когда люди надо мной смеются. — Но я… — Семилетний мозг Лорка пытался осознать эту иррациональность. Он встал с земли. — Что не так с твоей рукой? Князь упал на колени, выпростал руку и нацелил ее на Лоркову голову. — Осторожно!.. Лорк отпрыгнул. Механический протез со свистом рассек воздух. — Чтоб больше ни слова о моей руке! С ней все так. Все отлично! — Если не будешь над ним смеяться, — прокомментировала Лала, рассматривая складки на каменном нёбе, — он станет с тобой дружить. — Ну… ладно, — сказал Лорк опасливо. Князь улыбнулся: — Тогда мы друзья. — Кожа у него была бледнее некуда, зубы — мелкие. — Ладно, — сказал Лорк. Он решил, что Князь ему не нравится. — Если скажешь, например, «ударим по рукам», — объяснила Лала, — он тебя изобьет. Ему это раз плюнуть, хотя ты больше его. И Лалы. — Давай наверх, — сказал Князь. Лорк забрался в пасть и встал рядом с ними. — А теперь что делать? — спросила Лала. — Лезть вниз? — Отсюда можно смотреть на сад, — сказал Лорк. — И на вечеринку. — Кому нужна вечеринка стариканов, — сказала Лала. — Мне, — сказал Князь. — А, — сказала Лала. — Тебе. Ну тогда ладно. За бамбуком среди камней, лоз, деревьев бродили гости. Вежливо смеялись, говорили о свежей психораме, о политике, пили из высоких бокалов. У фонтана папа делился с собеседниками своими ощущениями от планов Внешних Колоний на суверенитет, — в конце концов, у него тут дом, он держит руку на пульсе. В тот год убили секретаря Моргана. Андервуда поймали, но теории насчет того, какая клика несет ответственность, продолжали циркулировать. Дама с серебряными волосами фамильярничала с юной парой, явившейся вместе с послом Сельвином, тоже дальним родственником. Аарон Красный, полный, подлинный джентльмен, загнал в угол трех юных леди и разглагольствовал о моральном разложении молодежи. Мама плыла меж гостями, каймой красного платья приглаживая траву, а за ней, жужжа, волочился буфет. Она останавливалась тут и там, предлагала канапе, напитки и мнение о предложенной перегруппировке. Теперь, после года феноменального всенародного успеха, интеллигенция решила, что «Тоху-Бохунов» можно слушать. Их диссонансные ритмы метались по лужайке. Светоскульптура в уголке перекручивалась, колебалась, росла на нотах. Потом отец рокочуще расхохотался, и все обернулись. — Вы послушайте! Что мне сказал Лусуна! Он держал за плечо студента, пришедшего с юной парой. Видимо, юношу раззадорила беспардонность фон Рэя. Отец жестом велел ему повторить аргумент. — Я сказал только, что мы живем в эпоху, когда экономические, политические и технологические перемены расшатали все культурные традиции. — Боже мой, — среброволосая усмехнулась, — это все? — Нет-нет! — Отец взмахнул рукой. — Мы должны услышать мнение нового поколения. Продолжайте, сэр.