Она выходит, а меня подрывает следом. В два шага пересекаю кухню. За малым не сбиваю с ног обалдевшую Надьку. Несусь по лестнице и почти у самой детской догоняю печальную няньку. — Подожди, — хриплю, еле сдерживаясь. Линара недоуменно поворачивается и тут же оказывается прижатой к стене. — Там… Марк, — шепчет с придыханием. И это заводит еще сильнее. Ставлю руки чуть выше ее головы. Наклоняюсь, лишая свободы. Пальцем приподнимаю подбородок и задыхаюсь от желания. Твою мать, да я прямо в коридоре готов ее… Вижу перепуганные глаза девчонки и решаю немного сбавить обороты. — Дразнила меня? — спрашиваю, борясь с собой. Хочется отнести малышку к себе в спальню. Стянуть эту дурацкую майку и попробовать излечиться от идиотских фантазий. Обычно помогает… «Но так давно не сносило башку, — хмыкаю мысленно и, накрыв ее губы своими, довольно таки нахально лезу под майку. Но тут же мою руку вышвыривают прочь. «Ах вот как, — ухмыльнувшись, замечаю, что на поцелуй Линара отвечает. — Вот же стерва! Подожди, еще не вечер, — рыкаю я, исследуя языком маленький ротик. Сквозь толстовку ощущаю, как прижимаются к моей груди мягкие полушария, и неожиданно для себя выдыхаю. — Давай по-быстрому, Линар. Я уже на взводе. — Только вечером, — мотает головой наглая девица. — После купания Марка. — Жди, — обещаю, еле сдерживаясь. — Нет, — решительно мотает она головой. — Я приду сама. При Марке как-то неудобно. — Он еще ничего не понимает, — фыркаю я. Нутром чувствую, что на девчонку давить нельзя. Главное, согласилась. А уж до вечера я как-нибудь доживу. — Дело во мне, — бросает она, опустив голову и норовя вывернуться из моих рук. — Я не могу при ребенке. — Лады, — бубню, не отпуская. Накручиваю на палец выбившийся локон. — Но сейчас Марк спит, и мы бы могли… — Нет, — категорически отрезает она, опаляя меня негодующим взглядом. — Я не девочка по вызову… — Тогда до вечера, — рыкаю, отстраняясь. С усмешкой наблюдаю, как малышка, будто пугливый заяц, забегает в детскую. Сжимаю кулаки, силясь не зафигачить по стене и не напугать ребенка. Понуро бреду к себе. Сразу прохожу в санузел и, включив душ, становлюсь под холодные капли. «Все веселишься, Сережа, — ругаюсь, подставляя голову под воду. — Сейчас явно не до смеха. А ты так взбодрился, ушлепок! О делах позабыл… С Линарой обо всем забудешь, — ощерившись, бью по мраморной стене. — Проблем навалилось выше крыши. А я о няньке мечтаю!» — Защитная реакция организма, — встревает в беседу внутренний голос. — Ты же сейчас ничего поделать не можешь. Остается только ждать. Так почему бы не провести время приятно и с пользой? Пригласил девочку. Молодец. А там после акробатических этюдов в койке тебе и приестся милое личико. Морщусь, вспоминая, как всего несколько минут назад прижимался к мягкому податливому телу. «Еперный театр, — рычу, понимая, что впустую стыну под ледяной водой. — Ничего не помогает!» Вероломная нянька вторгается в мысли, заставляя меня принять решительные меры. Можно, конечно, вызвать Анечку или другую девочку. Но меня начинает мутить, как только представлю какую-нибудь телку рядом. Не желаю пока никого кроме Линары. Намыливаю в ладонях гель для душа и, закрыв глаза, тщательно распределяю по телу. Одной рукой. Пары взмахов хватает для разрядки. «Что ты со мной делаешь, маленький доктор? — шепчу я, переключая воду на горячую, и усмехаюсь криво. — Контрастный душ полезен для здоровья! Наскоро вытершись, возвращаюсь в спальню. Плюхаюсь на кровать, стараясь отогнать подальше образ надоедливой девицы и подумать о чем-нибудь другом. О Синьке, например. Пропал, скотина! Уже семья объявила в розыск. Вот так жило это поганое насекомое. Строило планы. Набрало кредитов выше головы. Заложило, кстати, мой участок. И сгинуло. Может, наступил кто, и не заметил, что оставил мокрое место? Снова возвращаюсь ко вчерашнему разговору в баньке. Хмурюсь, вспоминая напряженные лица собеседников. Нет, я Игорю благодарен, что сдернул меня среди ночи и заставил куширями через заросший бурьяном двор пробираться к своему дому. Правда, пальто я изгваздал в хлам. Угораздило меня надеть длинный кашемировый лапсердак. Элла увидит, ругаться станет. Фиг его теперь отдерешь от прошлогоднего репейника. Но такая встреча дорогого стоит. Сам начальник областного УВД гостил у моего одноклассника. В баньке парился. Вот Игорь и воспользовался моментом. — А ты на рогах, я смотрю, — недовольно бурчит Иван Иваныч, стоило мне только ввалиться в баню. — Это еще нормально, — хмыкает Игорь. — Серый все запомнит. Завтра еще обмозгует и нужные выводы сделает. Не бойтесь, товарищ генерал. Я за Назарова ручаюсь. Мой старый друг дожидается скупого кивка от полицейского начальства и переводит взгляд на меня. — Ты с кем бухал, Серый? Опять с Бетховеном? — А что, — равнодушно пожимаю плечами. К подколкам Игоря я давно привык. — Хорошая компания. Мы с Людвигом понимаем друг друга с полуслова. — Бетховен? — морщится первый полицейский области. — Не знаю такого. Это чье погоняло, Назарет? Прячу хмельную улыбку, стараюсь казаться серьезным. Но под оглушительный хохот Игоря мне трудно сдержаться и не заржать. — Не, Иваныч, — хохочет мой одноклассник, списывавший у меня в школе домашние задания и контрольные по всем предметам. — У нас Серега учился в консерватории. Играет на рояле, как бог. Когда на него тоска накатывает, он стучит по клавишам и хлещет коньяк. Такой вот интеллигентный расслабон. — Хорошо придумал, Сережа, — довольно крякает Иван Иваныч. — И компания хорошая. Вот только не знал, что ты консерваторию окончил. В твоем досье ничего не написано. — Так с третьего курса поперли, — ухмыляюсь я, прямо в пальто садясь к накрытому столу. Подминаю черные длинные полы, как бабы подол. И слушаю, боясь шелохнуться. Честно говоря, я бы многое отдал, чтобы хоть один разок пролистнуть ту заветную папочку. Сейчас уже такая острая необходимость отпала. А поди ж ты! Лежит где-то на меня матерьяльчик! Ждет своего часа! Или этот час никогда не настанет? Дай бог… «Никогда не говори никогда, — одергиваю себя. Мы, братки, бывшие или настоящие, люди ужасно суеверные. И давным-давно с молоком матери или с первой стопкой портвешка впитали в себя законы стаи. Никогда не хвастайся. Держи рот за зубами. От нар и от Канар не зарекайся. Не загадывай наперед и не гневи судьбу. — За что? — сурово спрашивает Иваныч, и я, чувствуя себя как на допросе, бросаю коротко. — Прикололся неудачно. Ректорскому сынку к башке пистолетик приставил. — Скажи спасибо, что к нам не загремел. Странно даже. — Так пистолет был игрушечный, — встревает в разговор Игорек. — Точная копия Макарова. Сережа его для понта в кобуре наплечной носил. — Зачем? — удивленно поднимает на меня глаза Иваныч. — Дурак был, — отмахиваюсь весело. — Сейчас бы с гастролями ездил, — вздыхает товарищ начальник. — Спасибо, не надо, — бурчу я. — Всю жизнь в оркестре пиликать. Ну его нафиг! Поперли, и хорошо. Я ни о чем не жалею. — Образование бы получил. Элитное… — машет рукой Иван Иваныч. — А я потом Плешку окончил… — Да знаю я, — отмахивается ворчливо он. — Нравишься ты мне, Назаров. Иначе бы с твоим другом даже разговаривать о тебе не стал. Хороший ты мужик. Правильный. «Ну, надо же, — ухмыляюсь я. — Для всех я такой правильный уродился. Ты смотри. И авторитеты криминальные мне эти же слова говорили. А теперь и от ментуры довелось услышать. Дожился. Нечего сказать!» — А вот то, что с твоей женой произошло, неправильно. Дичь несусветная, — морщится генерал. — Я дело Синявкина на дорасследование отправил. А то из него и так много материалов исчезло. Парни мои снова копать начали. — Знаю, — бросаю коротко. — Приходили ко мне недавно. — Но, видать, кто-то слил информацию. У меня стукачей в команде нет. Но дело может многим в руки попасть. Мы отправили запрос в Мещерский район, где эта падла ошивалась. Так Синявкин сгинул. Просто исчез. — Ищете? — А куда деваться? Тут и семья всполошилась. Кто-то не вовремя твои клятвы у гроба жены вспомнил… Короче, ты первый под подозрением. — Глупости, — решительно мотаю башкой. — Я найду, как ему за шиворот кипящего масла налить. Смерть для Синьки — слишком большая роскошь. Пусть живет и мучается. Вот долги его у ФИШТ-банка планирую выкупить. По пояс в землю загоню. — Я так думаю, он уже в полный профиль там, — ощерившись, заявляет Иван Иваныч. — А ты поостерегись, Сережа. Женись, что ли! И меньше по шалманам с девками гуляй. — Да, я это… — вздыхаю, поражаясь осведомленности генерала. Ну, все про мня знает! — У меня же сын родился. Месяц вот на днях. Сразу башня на место встала. Мне теперь не до фокусов. О ребенке думаю. А старые клятвы… Ну, кричал я что-то на похоронах. Так в состоянии аффекта был. Это любой подтвердит. — Лучше пусть до подтверждений дело не дойдет, — обрывает генерал резко. — Живи как обычный человек. Не лезь на рожон. У нас же не консерватория, сынок. Честно говоря, в этот момент я испытываю жгучую обиду. На самого себя — за лень и медлительность, на гадского Синьку, умудрившегося отбросить ласты. И ведь кто-то ему помог! А я, как дурак, выжидал. И довыжидался! Сидел с умной мордой в засаде, планы строил. Мысленно с сыном прощался. А этого упыря уже на том свете в чан с кипящей смолой определили. — Может, найдется? — спрашиваю, словно маленький. — Навряд ли, — морщится генерал. — Уже полстраны перерыли. Как сквозь землю провалился. Но туда ему и дорога. — Ну, еще не вечер, — хмыкаю, надеясь на лучшее. — В девяноста процентах случаев таких вот потеряшек находят мертвыми. Исключения почти невозможны. Хотя недавно был случай. У какого-то богатого мужика жена сбежала. Больше полугода ищут. Эту дамочку я бы занес в оставшиеся десять процентов. — Почему? — удивляется Игорь. — Чем один случай отличается от второго? — Почти ничем. Только вот пропавшая мадам приехала к нам в Никитск за каким-то хреном. Подала на развод и пропала. Сидит где-нибудь у родственников или у любовника. А муж по всей России-матушке свою ненаглядную разыскивает. В полицию не обращается. Родители тоже молчат. — Тогда откуда вы знаете? — обалдело спрашиваю я. — Сережа, — крякает генерал. — Ее люди Дункана найти пытаются. А нам информаторы настучали. А вот в случае с Синькой жена уже заяву в полицию накатала и во всем тебя обвинила, Назаров. — Глупая баба, — морщусь я.