– Садитесь на спину льва и крепко держите коконы с телами, чтобы они не упали во время полета, – проинструктировал мэра старый алхимик. – И ничего не бойтесь, – добавил он с ободряющей улыбкой. – Нет-нет! Я сама доставлю их домой! – вмешалась Нина. – Тебе следует быть здесь, – возразил Бириан. – Или ты хочешь оставить деда в когтях Каркона? Твои родители спасены, и мэр способен позаботиться о них. Лев доставит их на виллу и вернется сюда помогать нам. – Пожалуйста, не оставляйте их, прошу вас! – Нина умоляюще посмотрела на Людовико. – Помогите спасти моих маму и папу! Рокси положила руки на плечи подруги: – Нина, перестань! Если хочешь, чтобы они выжили, прекрати ныть и приди в себя! Стань сильной, как всегда. Я знаю, на что ты способна, когда сильная. Мы отыщем твоего деда, а он уж знает, что делать с твоими родителями. Фьоре подошла к Нине и что-то прошептала ей на ухо. Ческо помог мэру взобраться на львиную спину. Поудобнее устроившись рядом со светящимися телами, Людовико крепко ухватился за красные обручи, которыми они были стянуты. Сейчас ребята даже гордились первым гражданином их города, который старался быть полезным им, хотя ничего не знал об алхимии. Мягко ступая, зверь направился к выходу. Биров опередил его. Открыв дверь, он убедился, что двор пуст, и дал дорогу Льву. – Может, мне тоже полететь с ними. – Ческо посмотрел на Бирова. – Не исключено, что понадобится моя помощь. Мэр не все знает. – Хорошо, – согласился Биров. – Наверное, так будет правильно. – Спасибо, Ческо, – обняла друга Нина. – Я тебе доверяю больше, чем кому бы то ни было. До встречи. Мы отыщем деда и решим все проблемы. – Уверен, так и будет, – сказал Ческо, запрыгивая на спину льва. – У тебя все получится! – Лети как можно быстрее. Спустись у большой магнолии в саду виллы «Эспасия». – Биров погладил льва по гриве и обратился к мэру и Ческо: – А вы аккуратно положите Веру и Джакомо под дерево и охраняйте их. – Ты хочешь оставить их в саду? – удивилась Нина. – Сейчас там самое надежное место. После такого урагана никому и в голову не придет гулять по саду. Так что их никто не увидит. Даже Люба и Карло, – пояснил русский алхимик. Темнеющее небо играло красным и оранжевым цветами. Разрушительный смерч исчез так же неожиданно, как и налетел, не оставив даже слабого ветерка. Горожане постепенно расходились по своим домам, обсуждая события, произошедшие на площади Сан-Марко. Мало кто из них решился приблизиться к стенам дворца Ка д’Оро. Зловещая тишина, повисшая над этим проклятым местом, не предвещала ничего хорошего. Лев присел на пружинистых ногах, взмахнул крыльями и ракетой умчался в вечернее небо. Ни Каркон, ни его верные слуги не видели полета крылатого зверя над приходящим в себя городом. Одна Нина смотрела ему вслед, и слезы текли по ее бледному лицу. Над лагуной, каналами и черепичными крышами Венеции Крылатый Лев летел к острову Джудекка, направляемый вконец расхрабрившимся мэром Людовико Сестьери. Глава четвертая Профессор и обжигающая сеть Глаза Каркона сверкали раскаленными углями. Его всего так и распирало от счастья. Злобно щерясь, он прохаживался вокруг старого алхимика, лишенного возможности пошевелить даже пальцем. В Комнате Планет становился реальностью его мерзкий преступный замысел. Ему только что удалось убить Крылатого Льва и затащить своего давнего заклятого врага в заветную комнату, где в арке Двери Каоса, ведущей в Мир Тьмы, пульсировала хотя и заметно остывшая, но все еще кипящая магическая магма. – Ну что, старый болван, убедился в моей силе? Ее источник – вот он, перед твоим носом. – Каркон кивнул на ужасную Дверь Каоса. Профессор мог бы стать невидимым и исчезнуть, как исчезают призраки в случае опасности. Достоинство и гордость не позволяли ему поступить так перед лицом злейшего врага. Он не мог просто так раствориться. Он обещал бороться с ним до самого конца, и он выполнит это обещание. К тому же он не мог оставить свой Талдом в чужих руках. «Я не могу допустить, чтобы Нина и ее друзья потерпели поражение, я должен отыскать тела Веры и Джакомо и спасти их от неминуемой смерти». Мысли набегали одна на другую. Он представил, какую боль испытает Этэрэя, узнав, что Вселенной может прийти конец, если князь победит. Во что бы то ни стало надо отыскать способ переиграть Каркона. – Тебе понравилась моя Дверь Каоса? – издевался князь, не зная, как отблагодарить Алвиза и Вишиоло за такой подарок. – Еще больше понравится, когда я швырну тебя в раскаленную магму и от тебя не останется даже горстки пепла! Теперь судьба Шестой Луны, Тайн и Золотого Числа была в его, Карконовых руках! Фортуна благоволила Злу! – Если ты не уговоришь свою внучку вернуть мне цифры Золотого Числа, которые она у меня украла, я с наслаждением разнесу вдребезги весь мир вашей дурацкой алхимии! Тебе мало того, что я похитил Веру и Джакомо? Они у меня в руках, и уж я позабочусь, чтобы они умирали долго и мучительно. Эра Тьмы началась! – Князь изо всех сил пнул профессора, лежащего спеленатым у его ног. «Неужели на самом деле пришло время гибели всего, что мне дорого?» – пронеслась в голове профессора скорбная мысль. Но едва он представил себе, как Каркон пытает Нину, чтобы вернуть себе утерянные Тайны и цифры Золотого Числа, как гнев наполнил его душу. Нет, нельзя, ни за что нельзя позволить этому мерзавцу с зеленой кожей и безумными глазами победить в такой важной для Вселенной схватке! Надо что-то делать. Первое – найти способ освободиться от пут. Профессор обвел глазами комнату: под потолком на веревках из тензиума висело несколько вращающихся планет; стены покрыты копотью и плесенью; углы затянуты паутиной. Жуткую картину усиливали отвратительный запах и удушающий жар, испускаемый раскаленной магмой, которая бесновалась внутри Двери Каоса. Пока профессор обдумывал пути к спасению, Алвиз осторожно приблизился к Каркону: – Мой господин, там лежит жезл вашего врага. Он очень опасный. Я попытался взять его в руки, но он чуть не сжег мне кожу. Князь недоверчиво посмотрел туда, куда показывал мальчишка, и увидел валяющийся на полу Талдом профессора. Вопль радости прогремел как раскат грома: – Мой!! Наконец-то он мой!! Я столько веков ждал этого момента!! Теперь я узнаю, какие тайны спрятаны в нем!! Профессор похолодел. Если жезл Этэрэи окажется в руках Каркона, у Вселенной не останется ни малейшего шанса спастись. Он задергался на полу, пытаясь выплюнуть кляп. – Вишиоло, ну-ка развяжи его и вытащи кляп, – приказал князь. – Послушаем, что он хочет мне сказать. В любом случае это будут его последние слова. Горбун с готовностью исполнил приказ. Шатаясь, профессор поднялся с пола и бросил взгляд на правую ладонь: черная звезда заполнила всю ее целиком. Он запахнул поплотнее плащ, чтобы Каркон не увидел внутренние карманы, где профессор хранил ценнейшие алхимические предметы. Собравшись с силами, он произнес: – Ты говорил, что готов сразиться со мной, чтобы доказать, насколько твоя алхимия сильнее моей. А вместо честной схватки используешь подлый шантаж, чтобы заставить меня сдаться. Но я уже мертвец, и мне нечего бояться. Как я не боюсь, что твоя алхимия воцарится во Вселенной, потому что этому не бывать никогда. И никогда не наступит Эра Тьмы. Можешь мне поверить. – Как бы не так! Да Эра Тьмы не оставит от твоей бессмысленной алхимии ни малейшего следа! Ты сейчас думай о другом: как остановить свою внучку, если не хочешь, чтобы я безжалостно уничтожил всех твоих родственничков! Злобно ухмыльнувшись, Каркон положил на стол свой Пандемон и схватил с пола Талдом. Жезл Этэрэи обжег ему руку. Заскрежетав зубами, князь пытался перетерпеть боль. Его зеленая кожа задымилась, а фиолетовые ногти раскалились докрасна. – Тебе никогда не воспользоваться им, Каркон! – презрительно глядя на князя, сказал профессор. – Исходящая от тебя злобная энергия вызывает у жезла защитную реакцию. Так что сдавайся, Каркон! Сдавайся на волю могущественной Алхимии Света! – Сдаться? Ты что, правда веришь, что я откажусь от своего плана? Да ты безумец! Ты старый глупый призрак без будущего! Пот ручьями катился по лбу и вискам князя. Испытываемая им боль от ожога становилась все невыносимее. Вдруг магма в Двери Каоса завращалась с бешеной скоростью, будто восстановилась ее прежняя энергия. Вишиоло горбатой крысой метнулся в темный угол комнаты, дрожа как лист. Алвиз, ничего не замечая вокруг, сидел на лавке, дуя на обожженные руки. Его пугало, что для замены сгоревшей кожи потребуется сложная и долгая операция. Каркон, сжав зубы и дергаясь как припадочный, не бросал Талдома. Сопротивляясь боли, он взглянул на магму: то, что он увидел, потрясло его настолько, что от неожиданности он выпустил жезл. На мгновение замерев в воздухе, тот, словно притягиваемый сильным магнитом, полетел прямо к Двери Каоса! Отчаянный крик профессора слился с диким взвизгом Каркона. – Нет!! Нет!! Только не это!! – завопили оба одновременно. Из центра магмы показалась огненная рука, от которой во все стороны летели раскаленные капли. Профессор бросился вперед, пытаясь перехватить Талдом. Однако огненная рука, опередив его, схватила жезл. Глухой, мрачный, звучащий словно издалека голос эхом отразился от стен комнаты: – Старый алхимик, возьми свое оружие. Используй всю его мощь и уничтожь вход в Мир Тьмы. Убей того, кто погубил столько жизней, включая мою. Профессор опешил. Он с изумлением смотрел на огненную руку, сжимавшую драгоценный Талдом. Затем обвел взглядом комнату и убедился, что голос и рука принадлежат одному и тому же существу. – Кто ты? – оправившись от потрясения, спросил он. И тут над самым его ухом раздался ужасный вопль Каркона, узнавшего этот голос, который он не спутал бы ни с каким другим: – Ливио!! Мерзавец!! – Да, это я, Ливио Борио, обреченный тобой на вечную смерть, – ответил молодой призрак. Ошеломленный профессор стоял, замерев, посреди комнаты, не обращая внимания на летающие вокруг него огненные искры. Рука Ливио протянула ему Талдом: – Держи его крепче. И защити мою любимую. Защити любовь, которой я не дождался. Профессор на одеревеневших ногах приблизился к пышущей жаром руке и взял Талдом. Его сердце дрогнуло от жалости к этому парню, который, как ему было известно, был влюблен в Нину, и его любовь оказалась искренней и глубокой. Он снова посмотрел на огненную руку и, неожиданно для самого себя, поклонился ей в знак уважения. Старому алхимику еще никогда не случалось встретить раскаявшегося врага, который помог бы ему только из любви. Любви отчаянной и безответной. Дед хорошо знал свою внучку: Нина никогда не уступила бы Ливио. И теперь он был лишь голосом, потерявшимся в жестоком мире Алхимии Тьмы. Каркон собрался было воспользоваться тем, что профессор на мгновение задумался, и бросился на него, норовя отобрать Талдом. Но тот успел выстрелить в князя четырьмя молниями, которые сбили его с ног. Он несколько раз перекувыркнулся по полу, от нестерпимой боли нечеловеческий крик сорвался с его губ, из глаз потекли бело-зеленые слезы. Ливио получил свое отмщение! – Спасибо! – Голос, прозвучавший из глубины огненного ада Двери Каоса, был полон благодарности. Быстрым шагом профессор направился к выходу. Стоило бы обрушить на князя всю беспредельную алхимическую мощь Талдома и прикончить врага на грязном полу Комнаты Планет. Но, во-первых, профессору показалось, что князь и без того долго не протянет. И во-вторых, он торопился отыскать тела дочери и Джакомо и вновь обнять обожаемую внучку. Запахнув свой пурпурный плащ, он встал на пороге и громко крикнул: – Нина!! Нина!! Я иду к тебе!