– Быстрее, мы не можем терять время! – Фьоре схватила его за руку и буквально потащила к выходу. Заставить бежать толстяка мэра было нелегко, но, к счастью, пристань Джудекки была всего в сотне метров от виллы «Эспасия». Запыхавшись, они взбежали на катер, полный ожесточенных венецианцев. При виде мэра толпа завопила: – Лгун! Вы лгун! Какая-то старуха принялась размахивать тростью над головой несчастного мэра. Людовико Сестьери не знал, как отбиваться от нападавших на него. Поездка от Джудекки до пристани Сан-Марко стала для него настоящей пыткой. Фьоре, прижимая к груди алхимические часы, старалась успокоить рассерженных людей, которые всю дорогу обвиняли мэра в том, что он обманул их своим Указом. – Вы все врали! Дворец заколдован! Черное облако расползется по всей Венеции и мы все умрем! – За все это я, неуважаемый мэр, отдубасю вас прямо сейчас! – играя мускулами, подступался к нему здоровенный горожанин. Но наконец катер пристал к пристани Сан-Марко. С неожиданной прытью Людовико спрыгнул на берег и побежал к площади. Фьоре устремилась за ним, крича: – Остановитесь под колонной Крылатого Льва! Ждите меня там! Только не сбегите! Внезапно с запада на город налетел горячий воздушный смерч, поднимая пыль и гоня по лагуне высоченные волны, которые с грохотом обрушивались на берег. Небо внезапно потемнело, словно его накрыло карконианское облако. Сильные порывы ветра срывали черепицу с крыш, его пронзительный свист звучал предвестием беды. Люди, собравшиеся на площади Сан-Марко, умолкли, задрав головы к небу. Ужас наполнял их сердца. Мэр и Фьоре добежали до подножия колонны и теперь стояли под ней, тяжело дыша. Юная алхимичка с тревогой посмотрела на огромную статую Каменного Льва, неподвижно стоящего на вершине колонны. Еще раз ей предстояло увидеть, как зверь вернется к жизни, а она хорошо знала, на что он способен. Собрав все силы, девочка, как велел ей профессор, подбросила часы вверх. Шквал ветра утащил их к самой морде льва, где они взорвались, осыпав статую синим песком. Часть песчинок полетела вниз необычным дождем. Как только магический песок из часов коснулся земли, раздался удар грома, и земля под ногами мэра вздыбилась. Его толстенькое тело вспорхнуло бабочкой до самой вершины колонны со стоящим на ней могучим мраморным зверем. – Смотрите, он летит! Мэр летит! – завопила толпа. Вереща как резанный, с выпученными от ужаса глазами, Людовико Сестьери извернулся и ухватился за передние лапы Крылатого Льва. Порывы ветра трепали его словно флаг в воздухе, смешанном с синей пылью. Фьоре, замерев, наблюдала за сценой, молясь, чтобы профессор появился как можно скорее и сказал ей, что делать дальше! Люди подняли руки к почерневшему небу. Многие женщины пронзительно кричали: – Это колдовство! Магия! Венеция проклята! Мэр заколдован! Небо на глазах темнело: ночь поглотила день. Гигантский смерч приближался с необычайной скоростью. Ветер усилился, и несчастный мэр с трудом держался за могучие лапы мраморного льва. Внезапно в черноте неба образовался разрыв. Солнечный луч ударил в колонну, вокруг которой еще метались синие песчинки. В свете зарниц стали видны три фигуры, которые приближались, вращаясь как обезумевшие волчки. Фьоре подняла Талдом к небу: – Это они! Они здесь! Они здесь! Время и пространство слились воедино. Алхимический мир говорящей Книги, в который нырнули профессор, Нина и Ческо, пронес их над быстро сменяющими друг друга пейзажами, которые питали их мысли и тела мощной ирреальной энергией, и теперь катапультировал в реальный мир, представленный любимой ими Венецией. Люди, охваченные паникой, пали на колени. Небо демонстрировало им спектакль, какого никто из них никогда не видел! Пурпурный плащ профессора Миши наполнился воздухом будто парашют. На нем он и обнявшие его Нина и Ческо мягко спланировали на спину мраморного зверя. – Смотрите! Там Нина и ее друг! – воспряли духом венецианцы, указывая на них пальцами. – Да, это она! Юная колдунья с Джудекки, которая превратила в камень Каркона и его слуг! – подтвердила пожилая женщина, выразив все, о чем подумали стоявшие на площади. Если здесь появилась колдунья с Джудекки, значит, Каркон ожил! И статуи, в которые она их замуровала, пусты! Князь воскрес и вернулся, чтобы отомстить за это! От этих мыслей у людей перехватывало дыхание. Возбуждение горожан подогревало появление рядом с Ниной бородатого старика в пурпурном плаще. Со всех сторон слышались вопросы: кто это? кто это может быть? Никому и в голову не приходило, что это живший когда-то в Венеции и давным-давно умерший знаменитый профессор Михаил Мезинский! Управляя плащом, профессор плавно опустился на землю рядом с Фьоре, взял ее за руку и взмахнул Талдомом. Плащ вздулся и поднял их к вершине колонны. Там они присоединились к Нине и Ческо, стоявшим на спине мраморного символа Венеции. Толпа на площади ахнула! Сквозь завывание все усиливающегося ветра послышался отчаянный вопль мэра. Его силы таяли с каждой секундой, и он опасался, что не удержит лап льва и камнем полетит на землю. – Надо ему помочь! – Нина подтолкнула локтем Ческо. Ухватив мэра за руки, они с большим усилием затащили его на спину льва. Смертельно перепуганный и абсолютно одуревший от всего приключившегося, Людовико пытался что-то сказать, но, заикаясь почище Додо, так и не смог выговорить ничего членораздельного. Профессор приставил клюв Талдома к каменной голове льва, поднял глаза к грозному небу и торжественно провозгласил: – Оживи! Кубик с Дуновением Свистящим лопнул, и из позолоченного клюва Гуги брызнула алхимическая жидкость, окропив морду, туловище и лапы могучего Крылатого Льва. Яркая вспышка света обволокла мраморного зверя, его пасть распахнулась, демонстрируя огромные острые клыки. Раздалось рычание, больше похожее на раскат грома. Люди на площади упали на колени, закрыв головы руками. Лишь немногим хватило храбрости не отвести глаз от вершины колонны. Фьоре стояла, вцепившись в полу профессорского плаща. Ческо и Нина поддерживали Людовико, который от испуга чуть не свалился вниз. Дрожь пробежала по статуе льва, отчего с нее, словно по мановению волшебной палочки, осыпалась мраморная оболочка, являя взорам могучее мускулистое тело. Препарат под названием Дуновение Свистящее выполнил свое магическое предназначение. Зверь распахнул огромные крылья и снова зарычал. В его засверкавших глазах отразились тучи, которые неслись по небу с угрожающей быстротой. Он величаво повернул голову к профессору. Его голос, долгое время скованный камнем, прозвучал победным кличем: – Ты велел: оживи, и я ожил! Возможность дышать и двигаться вернулась ко мне! Я готов исполнить все твои желания за то, что ты освободил меня из плена вечной смерти! Все находящиеся на площади снова ахнули: слышать, что лев разговаривает, было настоящим чудом! Никто больше не насмехался над мэром. А он, уже немного придя в себя, храбро смотрел на них со спины ожившего зверя. Нина почувствовала громадное облегчение. Зрелище льва во всем его могуществе вселяло надежду на то, что все вообще закончится хорошо. Профессор поднял Талдом и указал направление, куда им предстояло отправиться. – Крылатый Лев, тебе хорошо известно, куда ты должен доставить нас. Там нас ждет жестокая схватка. Я рад, что на этот раз ты на нашей стороне, а не на стороне Каркона. Как и наш мэр. – Мое почтение первому гражданину Венеции, – поклонился мэру зверь. – Я сделаю все, что в моих силах, чтобы спасти город от мерзостей князя! Разведя крылья во всю их ширину, лев присел и прыгнул в грозное небо, терзаемое безумными порывами ветра. Налетевший смерч обрушил на город свою мощь. Огромные волны в лагуне с грохотом обрушивались на исторические дворцы, разбивая драгоценные витражи византийских окон. Крылатый Лев, казалось, не замечал жестокого урагана, а его мохнатая шкура и густая грива служили хорошей защитой для отважных алхимиков и мэра. Вдруг из огромной воздушной воронки вылетели два серебряных гроба, походившие на две смертоносные ракеты. Люди закричали от ужаса, в то время как налетавшие порывы ветра отвешивали им ледяные пощечины. Одни прятались под портиками площади Сан-Марко, другие со всех ног неслись по улицам и мостам через каналы, спеша укрыться в собственных домах. И только два гроба бешено кружились в затянутом черными тучами небе. Из воронки показалась фигура, которую никто из летящих на спине льва не ожидал увидеть. Она держалась за работающую Эликонду и показывала им кулак, упрятанный в Субдолео. – Это же Ли Мек Киан! – вскричала девочка Шестой Луны. Ческо и Фьоре, широко раскрыв глаза, смотрели на коварного карконианского андроида, который удерживался в горловине смерча благодаря Эликонде. Блистание молний, вспышки зарниц и порывы ветра – ничто не могло нарушить работу магического аппарата. – Вот кто, оказывается, помогает Каркону! – совсем не удивился профессор. – Стало быть, китайский андроид не погиб! Нина, до сих пор не веря своим глазам, пробормотала: – Это невероятно! Я же собственными глазами видела, как он, бездыханный, полетел камнем с Великой Стены! И с тех пор о нем не было ни слуху ни духу! – Ты не должна недооценивать Алхимии Тьмы! Посмотри туда, вверх. Видишь два гроба? – Голос профессора потерялся в порыве ветра. – Да, я вижу два серебряных гроба. Их притащил с собой этот мерзавец. – Нина все еще не могла оправиться от потрясения при виде своего врага живым. – Ниночка, дорогая моя, собери силы в кулак. Не теряй надежды. И старайся держаться ближе ко мне. – Дед, там мертвые? В этих гробах мои мертвые родители, да? Прошу тебя, дед, скажи мне, что это не так! Нина потеряла контроль над собой. В одно мгновение она почувствовала, что силы покинули ее. Словно из нее ушла жизнь. Слезы наполнили ее голубые глаза. Утешитель Лирический был не в силах притупить боль девочки. Профессор с нескрываемой любовью посмотрел на внучку. – Да, в этих гробах они. Но они живы. Не думай о смерти. Поверь мне и верь в силу Алхимии Света. Думай о жизни. Нина вспомнила его слова, сказанные в лаборатории виллы: «Сила истинной алхимии в превращении мысли в реальность». Ее захватил вихрь эмоций. Ческо и Фьоре, чтобы не смущать подругу, отвели взгляд. Впервые они чувствовали себя участниками приключения, которое оборачивалось истинной трагедией. Слишком много несчастий, чересчур много драм. Фьоре печально прошептала слова, потерявшиеся в вое ветра: