– А как его зовут? – Не знаю, – пожала плечами Оля. Испустив еще одно «эх!», она нажала на педаль и покатилась по дороге навстречу псу. Тот остановился, настороженно вытянул шею и на всякий случай сошел с дороги. Оля проехала несколько метров, круто свернула и бухнулась в траву на обочине. Пес обошел ее, опасливо косясь, и потрусил дальше. Миновав Никиту, он стал удаляться. Время от времени он останавливался и оборачивался, словно проверял, что там Никита и Оля делают теперь. – Чего-то я страшно падучая, – проговорила Оля. Она подняла велосипед и оглядела свои разбитые коленки. Потом шагом вернулась к Никите, ведя велосипед за руль. – Дай мышку глянуть, – попросила она. – Мышонка, – поправил ее Никита. Велосипед брякнулся на дорогу, Оля присела на корточки рядом с Никитой. Все еще посматривая на удаляющегося пса, Никита сунул руку в карман и вынул мышонка. Мышонок, наверное, спал, а Никита его разбудил – зверек щурил черные глазки и с недовольным видом принюхивался. – А можно подержать? – прошептала Оля, приблизив лицо к Никитиным рукам. Поколебавшись, Никита кивнул. Оля протянула сложенные лодочкой ладони, и он пересадил мышонка к ней. – Ой! – тихо засмеялась Оля. – Щекотно! – Да где щекотно! – пробурчал Никита. – Он мягкий. – А мне щекотно, – расплывшись в улыбке, сказала Оля. – Ладно, давай мне, а то он волнуется, – не выдержал Никита. – Видишь, усами дергает. Оля с неохотой пересадила мышонка Никите в ладони. – А ты его потом с собой в город заберешь? – помолчав, спросила она. Никита кивнул, хотя еще ни разу не думал об этом. И сейчас он засомневался, что будет правильнее: забрать мышонка в город или оставить в деревне. – А далеко до города? – спросила Оля. – Не очень, – ответил Никита. Он принялся вспоминать путь из города в деревню: они с мамой и папой вышли из дома, доехали на троллейбусе до автовокзала, сели в автобус. Пока ехали на автобусе, Никита успел проголодаться. Наверное, дорога заняла не меньше двух часов. Должно быть, так. Он посмотрел в ту сторону, где на горизонте виднелось шоссе с проезжающими машинами. Машины жужжали и блестели на солнце, как майские жуки. – Мама и папа мне обещали, что мы на море поедем, – проговорил Никита. Кажется, он вовсе не собирался это рассказывать – слова сами собой выговорились. – На море? – эхом откликнулась Оля. – А ты уже был на море? Никита помотал головой. – А когда вы поедете на море? – не унималась Оля. Несколько дней назад мама и папа сказали Никите, что этим летом попасть на море не получится – не хватает денег. «Мы заработаем, сколько нужно, и поедем в следующем году», – сказала мама. «А ты пока у двоюродной бабушки поживешь», – сказал папа. Ну, вот об этом Никита точно Оле не расскажет! Он молча поднялся, посадил мышонка в карман. Оля посмотрела на него с недоумением. – Так я еще покатаюсь? – спросила она. На Никиту вдруг нахлынула досада, и он чуть не ляпнул что-то злое в ответ на Олин вопрос. Но тут над деревней прокатился далекий крик: – О-ля! До-мой! – Все, – вздохнула Оля. Она встала, подошла к своему трехколесному велосипеду, который все это время валялся на обочине, и вывела его на дорогу. Села на сиденье, поставила ноги на педали и двинулась вперед, налегая на руль и высоко задирая разбитые колени. Потом крикнула, не оборачиваясь: – Спасибо! Я вечером приеду! – Давай! – откликнулся, помедлив, Никита. Он проводил Олю взглядом до поворота, нерешительно потоптался на месте – одному кататься не хотелось, а чем еще заняться, Никита не знал. Окинул взглядом луг, надеясь увидеть пса, но на лугу было пусто. Никита вынул мышонка – тот опять сонно заморгал. – Соня ты, – с нежностью сказал Никита. Глядя на мышонка, он вдруг почувствовал странное и пугающее одиночество. «Мы с тобой совсем одни», – хотел он сказать мышонку, но не нашел в себе силы произнести это вслух. * * * На обед бабушка сварила суп из овощей. Никита подозревал, что это были вчерашние недоеденные овощи. – Почему ты меня не позвала готовить? – спросил он обиженно. – Прости, – ответила бабушка. – В следующий раз позову. «Ага, как же, позовешь», – мрачно подумал Никита. – Зато ты будешь мыть посуду! – радостно добавила бабушка. – Опять?! Суп показался Никите отвратительным на вкус. Пришлось заедать его хлебом, и Никита съел полбатона. Бабушка лишь удивленно приподняла брови и пообещала, что завтра Никита снова пойдет в магазин. Никита смог немного утешиться, только глядя на мышонка – тот сидел рядом с ним на табуретке и ел выловленную из супа картошку. – Может, назовешь его Картошка? – предложила бабушка. Никита насупил брови, и бабушка больше не заговаривала на эту тему. – Посуда, – коротко напомнила она, вставая из-за стола. Никита предусмотрительно посадил мышонка в карман, чтобы тот не сбежал, и, волоча ноги, с кислым видом приблизился к раковине. Раковина была полна грязных тарелок. Никита взял двумя пальцами губку. – Знаешь что, – сказала бабушка, подходя и кладя в раковину еще одну тарелку. – Давай мы с тобой будем охотники. Никита вопросительно поглядел на нее. – Мы много дней блуждали по непроходимым лесам, – продолжала бабушка. – И на меня упало дерево. Она сдернула с гвоздя кухонное полотенце и обернула его вокруг головы. – Я ранен, – сказала бабушка, прикладывая руку к забинтованной голове. – Еле стою на ногах. Нет, уже не стою. Она пододвинула табуретку и уселась на нее. – И тут нам встретился водяной дракон! – Бабушка вытянула руку к водопроводному крану. – Он охраняет драгоценный жемчуг! – Она указала на лежащие в раковине тарелки. Никита с губкой в руке уставился на «дракона». – Если ты сумеешь усыпить дракона и отмыть весь жемчуг добела – мы разбогатеем! – закончила бабушка, закидывая ногу на ногу и поправляя съехавшее с головы полотенце. – А как… его усыпить? – нерешительно спросил Никита. – Спеть ему, разумеется, – ответила бабушка. – Давай ты, – покосился на бабушку Никита. – Я без сознания, – указала она на свой «бинт».