– Бабушка, тут правда море есть? Бабушка удивленно поглядела на Никиту, и тот замер: неужели нет? Но через секунду ее лицо прояснилось, и она сказала: – А, ты про водохранилище. Его тут морем зовут. Да, есть. Она протянула руку и помогла Никите подняться. – А ты там была? – спросил Никита, слизывая муку с губ. Бабушка сунула Никите мокрую тряпку, сама принялась сметать муку в совок и ответила не сразу: – Лет десять назад. – Десять? Никита уставился на бабушку. Как можно жить рядом с морем – пусть даже не совсем морем, а водохранилищем, – и не ходить туда? Да еще целых десять лет! – Это не важно, – буркнула бабушка. – Смотри-ка, тут все же хватит на блины! Она аккуратно подняла с пола треснувший пакет, в котором еще оставалась мука, и взвесила его в ладонях. * * * Они приехали, все-таки приехали. Как Никита только не лопнул от нетерпения, пока их ждал. – Мама, ты зачем постриглась? Никогда больше не стригись! Мама сунула в рот блин – целиком – и принялась жевать, смешно тараща глаза на Никиту. – Мама! – Никита топнул ногой. – Ты уже пятый раз меня спрашиваешь, зачем я постриглась, – проглотив блин, проговорила мама. – Не пятый, а шестой, – поправил ее папа. И, обратившись к Никите, сказал: – Ну, постриглась – и постриглась. Что такого? Мне, между прочим, нравится. И он провел рукой по маминым волосам. Никита скорчил рожу. Они не понимают. Они совершенно ничего не понимают! Надувшись, Никита отошел в угол кухни, к холодильнику. Бабушка пила чай и делала вид, что все это ее не касается. Папа и стриженая мама сидели за столом напротив бабушки и с аппетитом поедали блины с земляничным вареньем. Никита наблюдал за ними. Ему совсем не нравилась мамина прическа. Она никогда не стриглась, а тут вдруг обрезала свои длинные волосы до самых ушей. Никита не хотел такой перемены в мамином облике. И вообще никаких перемен он не хотел. Ему нужно, чтобы все оставалось по-старому – так, как он привык. – Очень вкусно! – сказала мама, слизывая варенье с очередного блина. – Спасибо! – Да, бабушка, блины – это невероятное что-то, – подхватил папа. – Мы с Никитой вместе готовили, – сказала бабушка, оторвавшись от своего чая. Мама и папа обернулись к Никите и наперебой заговорили: – Ого! Ты теперь умеешь готовить? Вот это да! Ужасно вкусно! Никита привалился к холодильнику, сунув руки в карманы, и порозовел. – А еще Никита прекрасно моет посуду, – подала голос бабушка. Последовала еще одна порция восторгов: – Да? Не может быть? Чудеса! Вот это я понимаю! Никита уже не розовел, а пламенел, ярко выделяясь на фоне белого холодильника, и не знал, куда деваться от смущения. – Давайте я помою, – охрипшим голосом сказал он и заторопился к раковине. Включив воду и занявшись привычным уже делом – оттиранием и отмыванием «жемчуга», – Никита успокоился и выдохнул. Родители тоже перестали глазеть на него и начали задавать бабушке вопросы о саде, огороде и погоде. Когда с посудой было покончено, Никита с облегчением почувствовал, что его возмущение маминой прической улеглось, и что неловкости как не бывало, и что ему хочется теперь только одного – лечь в кровать и послушать, как мама читает ему книжку. За окном была уже ночь. Папа и мама устроились в комнате Никиты – расстелили на полу спальные мешки и забрались в них. Никита залез в кровать, мама погасила лампу и включила фонарик, чтобы читать при его свете. – Где вы с бабушкой остановились? – спросила она, раскрывая книжку. – Не помню, – сказал Никита. – Читай с самого начала. Ему не хотелось, чтобы мама делила с бабушкой чтение книги – пусть это будут два совершенно разных чтения. Мама начала читать, и через полминуты Никита скатился со своей кровати и забрался к маме в спальный мешок. – Эй, ну что вы там, – недовольно заворчал папа, который уже дремал и был разбужен их возней и хихиканьем. – Не помещаемся! – со смехом ответила ему мама. Папа что-то пробурчал и перевернулся на другой бок. В своем красно-зеленом мешке он был похож на гигантскую куколку диковинной бабочки. Никита сказал это маме на ухо, и она рассмеялась, прикрывая рот ладонью. – Я спать хочу! – возмутилась красно-зеленая «куколка», и мама с Никитой затряслись от нового приступа беззвучного хохота. Но все же они с уважением отнеслись к желанию папы уснуть, и мама продолжила читать книгу шепотом. Никита лежал, прижавшись к маме и положив руку ей на живот. Он чувствовал мамино дыхание – живот опускался, поднимался и снова опускался. Никита представил, что они с мамой – дельфины и качаются на теплой волне под звездным небом. – Мама, – зашептал он ей на ухо, – тут море есть. Мне бабушка и Оля рассказали. Давай завтра туда пойдем. – Давай, – прошептала ему мама и, повернув голову, поцеловала его в нос. Суббота. Никита ищет море – Никита, не смей! Ты что делаешь? Дай сюда! Никита стоял с горящей спичкой в руке у плиты, а папа и мама, восклицая и всплескивая руками, летели к нему через кухню. Папа опрокинул одну табуретку, мама перескочила через другую – и вместе они, выпростав руки, дотянулись до Никиты. Мама дунула на спичку, а папа вырвал эту спичку из пальцев сына и с негодованием уставился на нее, обгоревшую и поникшую. – Ты что это выдумал? – папа перевел взгляд со спички на Никиту. – Это дракон… – растерялся Никита. – Огнедышащий дракон, – он указал на плиту. – Мы с бабушкой… – Мы с Никитой готовим вместе, и он может зажигать плиту, – раздался спокойный бабушкин голос. Она стояла, прислонившись к холодильнику и сложив руки на груди. – Никита отлично управляется с конфоркой, и я всегда рядом, – продолжила она. – Это безопасно… – Нет-нет-нет, – запротестовал папа. – Ему только семь лет. – Никита ведет себя вполне разумно, – проговорила бабушка. – Нет-нет-нет, – папа упрямо замотал головой. – Он нам в городе квартиру подожжет. – Зачем ему жечь квартиру? – удивилась бабушка. – Откуда я знаю! – пожал плечами папа. – Ему же всего семь лет! Никита стоял, опустив голову. В голове шумело и гудело, лицо пылало. Подошла мама, села перед Никитой на корточки, заглянула ему в глаза. Никита зажмурился. Мама обняла его и поцеловала в горячее ухо. – Хорошо, – проговорила бабушка. – Я вам приношу извинения, – она помолчала, подбирая слова, – за то, что мы вас заставили волноваться. Никаких огнедышащих драконов, никаких спичек, никакого огня – обещаю. Давайте завтракать. Она подошла к плите, зажгла ее сама, поставила чайник.